джеда барсумских тарков.
Когда мы вышли наружу, обе стражницы, приставленные к Дее Торис, выскочили за нами, намереваясь конвоировать ее. Бедняжка прижалась ко мне, обняв хрупкими руками. Я велел женщинам удалиться, сказав, что отныне за пленницей будет смотреть Сола. При этом я предупредил Саркойю, что она поплатится самым жестоким образом, если позволит себе какие-нибудь выходки по отношению к Дее.
Моя угроза причинила Дее Торис больше вреда, чем пользы. К тому же впоследствии я узнал, что на Марсе мужчина не может лишить жизни женщину, равно как и наоборот. Саркойя ограничилась злобным взглядом и удалилась с намерением мстить.
Вскоре я нашел Солу и попросил ее сторожить Дею Торис так же, как она сторожила меня, и подыскать другое жилище, где бы им не пришлось бояться Саркойи. Сам я решил поселиться среди мужчин.
Сола взглянула на воинские знаки, которыми я был награжден.
– Теперь вы великий вождь, Джон Картер, – сказала она, – и я рада это видеть. Воин, чьи знаки надеты на тебе, был молод, но это был славный боец. В нашей общине он занимал высокое положение, следуя за Тарсом Таркасом, который, как вы знаете, уступает лишь Лоркасу Птомелю. Вы – одиннадцатый, а всего в общине десять вождей, доблестью равных вам.
– А если я убью Лоркаса Птомеля? – спросил я.
– Тогда вы будете первым. Но вы можете добиться этой чести лишь в том случае, если ваш поединок будет назначен волей всего совета. Или если Лоркас Птомель нападет на вас – это будет считаться самозащитой.
Я рассмеялся и переменил тему разговора. У меня не было особого желания убивать Лоркаса, и меньше всего я хотел бы стать джедом тарков.
Квартиру для Солы и Деи Торис удалось найти в здании более изысканном и расположенном ближе к центру, чем наше прежнее жилище. Здесь были настоящие спальни со старинными металлическими кроватями тонкой чеканной работы, с пологами, спускавшимися на гигантских золотых цепях с мраморных потолков. Стены украшены картинами, на которых я заметил изображения людей, чего не встречал раньше.
Это были люди, такие же, как я, и гораздо светлее Деи Торис. Они были облачены в величественно ниспадавшие одежды, богато украшенные драгоценностями. Их пышные волосы имели чудный золотистый или бронзово-красный оттенок.
Мужчины не носили бороды, и лишь немногие из них были вооружены. На картинах был изображен белокожий светловолосый народ, занятый большей частью какими-то играми.
Дея Торис с восторженным восклицанием всплеснула руками при виде этих прекрасных произведений искусства, созданных давно угасшим народом. Сола же, напротив, их как будто не замечала.
Эту комнату, находившуюся на втором этаже и выходившую на площадь, мы решили отвести Дее Торис, а смежную оставить для кухонных и хозяйственных надобностей. Я отправил Солу за постелями, едой и другими необходимыми вещами, пообещав ей посторожить Дею до ее прихода.
Когда Сола ушла, девушка с милой улыбкой обратилась ко мне:
– Куда же убежала бы ваша пленница, если бы вы покинули ее? Ей оставалось бы только молить вас о защите и просить прощения за ту неприязнь, которую она питала к вам в последние дни.
– Вы правы, – ответил я, – чтобы спастись, мы должны быть вместе.
– Я слышала вызов, брошенный вами этому ужасному Тарсу Таркасу, и я понимаю ваше положение среди этих существ. Но я никак не могу поверить, что вы сами не с Барсума. Во имя моего первого предка, скажите, откуда же вы? Вы и похожи и не похожи на людей моего народа. Вы говорите на моем языке, а между тем сказали Тарсу Таркасу, что изучили этот язык буквально в последние дни. Все барсумцы от покрытого льдами юга до покрытого льдами севера говорят на одном и том же языке, хотя пишут различно. Лишь в долине Дор, где река Исс вливается в потерянное море Корус, существуют люди, говорящие по-другому. Но если не считать сказаний наших предков, то ни один барсумец, пройдя путь вверх по реке Исс, не вернулся назад. Не говорите мне, что вы пришли оттуда! Тогда вас немедленно убили бы, где бы вы ни показались на Барсуме! Скажите мне, что это не так!
В ее глазах появился странный блеск, в голосе звучали умоляющие нотки, а изящные руки доверчиво прижимались к моей груди, как будто желая исторгнуть из моего сердца успокоительные слова.
– Я не знаю ваших обычаев, Дея Торис, но у нас в Виргинии джентльмен не станет лгать для своего спасения. Я никогда не видел загадочной реки Исс, и потерянное море Корус останется для меня потерянным. Вы верите мне?
И вдруг я заметил, что мне очень и очень хочется, чтобы она мне поверила. В чем дело? Почему меня так волновало, что она подумает? Я взглянул на ее прекрасное лицо, обращенное ко мне, в ее глазах раскрылась вся глубина души. Я понял – и содрогнулся.
Волна подобных чувств, казалось, обуревала и ее. Она со вздохом отодвинулась от меня и серьезно прошептала:
– Я верю вам, Джон Картер. Я не знаю, что значит «джентльмен», и никогда раньше не слышала про Виргинию. Но на Барсуме не лжет никто. Если человек не хочет сказать правду, он молчит. Где эта Виргиния, где ваша родина, Джон? – спросила она, и гордое имя моей страны никогда еще не звучало так прекрасно, как из этих совершенных уст в давно минувший день.
– Я из другого мира, – ответил я, – с великой планеты Земля. Она обращается вокруг Солнца, как и Барсум, который мы называем Марсом. Как я попал сюда – этого я и сам не понимаю. Но я здесь и рад, что мое присутствие может быть полезно Дее Торис.
Она долго и вопросительно смотрела на меня опечаленными глазами. Я хорошо знал, что поверить моим словам трудно, и не надеялся, что она поверит. Я не хотел говорить с ней о моем прошлом, как ни жаждал я приобрести ее доверие и уважение. Но как трудно было отказать этим молящим глазам в малейшем желании.
Наконец она улыбнулась и сказала, вставая:
– Мне придется поверить, хотя я и не понимаю. Я могу представить себе, что вы не принадлежите к современному Барсуму. Вы такой же, как мы, и в то же время другой… Но зачем ломать голову над загадкой: я верю вам, потому что хочу верить!
В этом была логика – настоящая, земная женская логика, и не мне придираться к ней. В сущности, это была единственно правильная точка зрения в данном
