Молва частенько приписывает преступнику благородные поступки. Тогда он остается в людской памяти великим борцом за справедливость, а отвратительные деяния вроде грабежей, убийств и насилия списываются, дабы не портить портрет рыцаря.
Четыре всадника были наемными убийцами. И при такой узкой специализации имели славу самых благородных преступников современности. Народу нравился тот факт, что Мор, Брань, Глад и Смерть расправлялись исключительно с негодяями. Да, за деньги, да, чаще всего по заказу других негодяев. Главное – результат.
Их никто не знал в лицо, кроме заказчиков и жертв. Но заказчики давали клятву молчания, а жертвы были слишком мертвы, чтобы откровенничать.
Нынче великолепная четверка как раз справилась с очередным заданием. Оно оказалось нетрудным. Ростовщик, обманывавший клиентов. Он дошел до того, что стал просто отбирать деньги и прогонять несостоявшихся клиентов. По неосторожности жадный делец объегорил родственника одного из дробенландских герцогов. А тот не поскупился на четыре килограмма золота.
Аристократы легко расстаются с деньгами, когда речь заходит об оскорблениях. Вызвать бы лжеца на дуэль – только не пристало дворянину пачкать меч о ростовщика.
Четыре всадника выполнили заказ, почти не напрягаясь. Охрана зарвавшегося процентщика была организована из рук вон плохо. Главное внимание уделялось воротам, а стены патрулировали сонные юнцы с кривыми пиками. Часа в три ночи, когда любой человек мечтает о подушке и одеяле, Брань навеяла на дозорных чары сна, Мор забрался по стене во двор, проник в спальню ростовщика и уколол его особой иглой.
Процентщик пополнил список счастливчиков, отдавших концы во сне.
Мор выскользнул из дома, перемахнул через стену, на том задание и закончилось. Ни погони, ни трудностей во дворе.
С одной стороны, убийцы были рады легкому делу. С другой – всем было понятно: им просто подфартило. Глад и Смерть почти поправились, но их не покидала слабость.
– Если наметится серьезная миссия, нам придется туго, – хмуро проговорил Мор, обводя товарищей тяжелым взглядом.
Они сидели за столом в поселковой таверне. Эль здесь подавали отвратительный. Впрочем, иного ждать от поселка Швайнфест [23] не приходилось.
– Убогое место, – невпопад сказал Глад.
Его тяготила беспомощность, он чувствовал себя чуть ли не дезертиром. Накопленное раздражение Глад благоразумно сбрасывал не на друзей.
– Не лучше и не хуже других. – Смерть пожала плечами. – Завтра мы все равно отсюда уберемся.
– Похоже, нам предстоит встреча со связным, – пробурчал Мор, кидая на стол камешек.
Небольшой полудрагоценный камешек светился алым. Это был сигнал, который Четыре всадника получали от своих хозяев – людей Дункельонкеля. Алый цвет означал, что посыльный близко.
– Неужели им так нужно золото? – задалась вопросом Брань. – Раньше гонец прилетал не так часто.
– Думаю, у Дункельонкеля есть какое-то дело, – вымолвила Смерть.
У нее иногда проявлялся талант прорицательницы. Она редко делилась увиденным, поэтому друзья напряженно прислушались.
– Я чувствую некое устремление темного колдуна, – продолжила Смерть, – но неясно, чего он хочет.
– Хорошего не жди, – буркнул Глад.
– Верно, – вздохнул Мор. – Поехали на встречу.
Четыре всадника вышли из таверны, забрали у мальчонки-слуги коней и отправились к южной околице поселка.
Мороз щекотал щеки и носы. Солнце белым неярким плафоном светило сквозь тонкую облачную дымку. Смерть и Брань закутались в теплые платки, мужчины подняли воротники.
За Швайнфестом их ждал широкоплечий колдун огромного роста. Он сурово наблюдал за тем, как подъезжают убийцы.
Мор остановил коня, не спешиваясь, вынул из седельной сумки четыре килограммовых слитка, бросил под ноги шкафоподобного посыльного.
Тот только хмыкнул.
Всадники ждали.
– У хозяина есть для вас задание, – снизошел до разговора чернявый здоровяк.
– И сколько он заплатит? – насмешливо спросила Брань.
– Он освободит ваших детей.
– Не шути с этим, Адольф, – угрожающе прорычал Мор, сжимая кулаки.
Посыльный, не отводя взгляда от прищурившегося убийцы, как бы невзначай отставил левую ногу назад, прижал ладонь к груди.
– Я не шучу, – осторожно сказал он.
– Что нужно сделать?
– Убейте Рамштайнта.
– И все? – нетерпеливо выпалила Смерть.
– Да.
Черный человек дал магическую команду ковру, тот поднялся над снежным полем.
– Сроки? – бросил Мор с нескрываемым презрением.
– Чем раньше, тем вам же лучше. – Здоровяк гаденько улыбнулся.
– А если мы откажемся? – вдруг спросила Брань.
Шкафоподобный растерялся. Дункельонкель не дал на этот счет никаких инструкций.
– Ну, сами подумайте, – наконец нашелся он и направил ковер-самолет прочь, в сторону Доцланда.
Всадники молча развернули коней. Ехали, сохраняя тишину. Им нужно было принять важное решение. Каждый из них ждал, ежедневно представлял встречу с детьми. И все понимали, что Дункельонкель, скорее всего, их обманул.
А если нет?
Тогда возникала проблема другого свойства: Четыре всадника относились к Рамштайнту с определенным уважением. Бывали моменты, когда они исполняли заказы для него, а случалось, он оказывал услуги им. Этика, однако.
Но самое главное – Рамштайнта не так легко было убить.
Глава 8.
Подлинная Белоснежка, или Dozland über alles [24]
Есть люди умные. Есть неумные. А бывают и полные кретины.
Павел Иванович Дубовых имел замечательное свойство свободно дрейфовать по всей шкале абстрактного «дуромера».
Если дело касалось спасения собственной шкуры или получения наживы, прапорщик соображал почти гениально. В житейских и бытовых вопросах он был крепким умником. На поле военной стратегии и межличностных отношений Палваныч уверенно занимал нишу кретинов. А по сумме слагаемых любой эксперт отнес бы его к неумным людям.
Итак, прапорщик Дубовых был вполне нормальным человеком, только не особо мудрым. Зато – сообразительным. Поэтому, отходя ко сну после долгого победного пира, он догадался вызвать Аршкопфа и поставить его на пост.
Застолье закончилось под утро. «Повелителю Тьмы и его очаровательной спутнице» отвели роскошную, но прохладную спальню. Палваныч и Хельга проспали почти до полуночи. За это время рогатый часовой отловил трех лазутчиков.
Двоих послал барон Лобенроген, который очень хотел заполучить волшебный артефакт, а третьего науськал Ференанд фон Косолаппен. Он желал, чтобы Пауль не проснулся.
Аршкопф проявил инициативу и отправил лазутчиков на жаркие курорты адского пекла.
Дубовых и Страхолюдлих встали бодрыми, словно не пили ужасного местного эля. Черт кратко отрапортовал о происшествиях.
– Молодец, рядовой Аршкопф! – похвалил пятачкастого часового Палваныч. – Объявляю тебе поощрение и присваиваю очередное звание – ефрейтора.
– Но, товарищ прапорщик! – пронзительно пропищал бесенок. – Я уже ефрейтор!
– Хм, а я помню, что как-то тебя разжаловал… А, Хейердал с тобой! Во избежание путаницы будешь сержантом. Вольно!
Черт испарился, оставив в комнате серный запах.
– Вот тебе, Хельгуленочек, и цена благодарности. Мы им тут всех врагов положили, а они на следующий же день норовят обобрать, прирезать и тому подобное!
– Увы, любовь моя, – патетически произнесла графиня. – Мелкие дворяне коварны. Еще недавно я осуществила бы над ними жесточайшее возмездие, и месть моя была бы благородна и очистительна. Но! С тех пор как я узнала тебя, я изменилась. Простить сих слабых червей будет значительно великодушнее, Пауль!
– Да? – Прапорщик почесал брюхо. – А я хотел им рыла начистить. Раз ты говоришь так убедительно, то я соответственно переменю планы.
Палваныч и Хельга оделись, взяли еды и покинули замок Лобенрогена. Сев на ковер-самолет, они отправились к пещере Страхенцвергов. Дубовых обещал графине, что они проведают ее родственников-гномов.
