Собственно говоря, ребят использовали почти в темную, и, скорее всего, не позднее завтрашнего утра от них наверняка избавятся. Очевидцев таких событий, не говоря уже об участниках, в живых не оставляют. Иначе они очень быстро становятся источниками нежелательной информации, а то и свидетелями обвинения.
— Хорошо, — подвел я итог исповеди, — ты прощен.
Задумался. И как теперь с ним поступить? Вести с собой доказательством во дворец? Так там ему все кости переломают, попытаются добиться признаний в том, чего этот паренек даже и знать не может. Наказать бежать из города, куда подальше? И что он там будет делать? Вне дома, профессии, привычного окружения? Разыскиваемый и преследуемый? Скорее всего, прибьется к какой-либо шайке. Выпал ремесленник из своего мирка, однако… Может, отправить домой да посоветовать молчать о всем увиденном? Вдруг пронесет? Вряд ли… Не бандиты, так тайная стража его рано или поздно достанут. Или послать замаливать грехи аскетом-послушником в монастырь? Куда-нибудь подальше, к Кахинскому хребту? Есть там почитающие меня настоятели. А что, пожалуй, это мысль! Хорошие бондари, они везде нужны…
О-па! Ломятся в ворота!
— Чур! Твою всколоченную бороду! Открывай! — ревел возмущенный бас за стеной дома.
— Сохо! — вскинул на меня юноша прозрачные после бурных рыданий глаза. — Что делать, Посланник?
— Откроешь воротину, запустишь внутрь, — решил я. — Как войдут, сразу закрывай. Если там твой брат, сделай так, чтобы он в схватку не полез. С остальными я сам разберусь. Вперед!
Маленький дворик с одной стороны был ограничен конюшней, сложенной из нетесаных бревен, через полуоткрытую дверь которой с любопытством приглядывалась к обстановке лошадь. Оттуда пахло дурманящим запахом умирающей свежескошенной травы, озоном — последствия работы по созданию нового тела, и свежим навозом. Запах дерьма уже достал, но куда, с моей работой и уровнем развития местной цивилизации, от этого деваться?
С торца на три метра поднималась каменная кладка с маленькой дверцей. Черный ход, наверняка ведущий на параллельную улицу. Давно и грамотно обустроенная хаза тертых душегубцев.
— Сейчас! — крикнул паренек, подбегая к воротам. — Подождите, отпираю…
Откинул тяжелый кованый крюк, толкнул вперед створку. Я притаился за дубовым столбом, чтобы оказаться за спиной входящих.
— Молодой? — неприятно удивился главарь. Похоже, к этому времени подмастерье уже должен был умереть. — А где Чур?
— Там. — Неопределенно ответил бондарь. Обеспокоено ответно спросил:
— А где мой брат?
И влетел внутрь двора с торчащим из груди тесаком. Упал на присыпанную сеном землю, страшно захрипел, скрипнул зубами, ломая их от тяжкой боли, на губах запузыривалась, брызнула струйками кровь.
Сохо скользнул внутрь. Почуял опасность, стал разворачиваться, раскручивая кистень. Не успел — острие моего меча прижалось к его горлу. Бандит замер. Чуть скосил глаза. Увидел меня. Изумленно хекнул, поскользнулся, нелепо взмахнул руками. И наделся шеей на лезвие, распорол свою глотку, забрызгал меня фонтаном алой жидкости.
Лошадь недовольно фыркнула из конюшни. Я с ней вынужденно согласился. Очень неудачно все получилось. Наперекосяк.
И допросить, как следует, теперь никого.
Шагнул за ворота. Там было сумрачно и пусто. Похоже, из нападавшей пятерки не выжил никто. Если бы верил в вышние силы, посчитал бы это божеским возмездием. Но, по-честному, по крайней мере, три смерти из полудесятка произошли по моей оплошности. Если оправдываться — исключительно перед собой, кто здесь что с меня спросит? — можно их списать на неудачливое стечение обстоятельств. Я ведь всегда предпочитал перевоспитывать, а не убивать. Долгое доброе наставление, от которого невозможно уклониться, самое действенное оружие. Так как принявший его становится твоим последователем. А не воспринявший, очевидцем того, что есть сила, против которой не устоять, что со временем доберется до любого. Любая теоретическая тяжесть наказания менее страшит, нежели его неотвратимость. Мертвые молчат, живые рассказывают о бесполезности сопротивления Посланнику.
Тьма накатила от горы, за которую спряталось уставшее за день солнышко. От замка гулко ударили в колокола. Всколыхнулись над красными черепичными крышами, возмущенно загалдели, отправились за крепостную стену на ночевку вороньи стаи.
Запретные часы.
Теперь по городу можно передвигаться только стражникам да лицам, коих сопровождают королевские гвардейцы. Всех прочих, вне зависимости от чинов и знаний, задерживают и до утренних разборов отправляют в одиночные камеры. Мера предосторожности против ночных оборотней, способных принимать любой облик.
По моим исследованиям, местный миф, что не имеет под собой никаких оснований. Но зато способствует поддержанию порядка и росту населения. Во-первых, потому как раньше закрываются кабаки, меньше убийств и прочих преступлений, кто к злому сумраку ложится, тот с добрым рассветом встает, и так далее. Во-вторых, а чем еще заниматься семейным парам, когда спать еще не хочется, а из дому выйти невозможно, как не этим самым процессом увеличения семей?
Беган — действительно мудрый правитель. Поборник морали и даже ограничивающей самовластие демократии, что немаловажно. Очень удачно, что именно он является королем второй по силе державы Зеи. Объединить бы её с Мавиком — и за мир на этом континенте можно быть спокойным…
Ладно, утра вечера мудренее.
За ночь я посоветовался с вышестоящими (уточню — очень вышестоящими) товарищами.
И с рассветом отправился во дворец. К Вертасу. Посмотрим, как барон отреагирует на мое появление. Исходя из этого, решу, что делать дальше. В крайнем случае, убьют меня еще раз. Это неприятно, но привычно и не смертельно.
Тогда будем общаться напрямую с Беганом. Позавчера он уехал с дружиной на королевскую охоту в дельту Безии. Ну, так через неделю все равно вернется.
Налетевший со степных просторов ветерок смерчами гонял по улице пыль. От харчевен пахло жареным со специями мясом, терпким молодым вином, перегоревшим оливковым маслом. Городской люд расступался передо мной, многие тянули руки, чтобы почтительно прикоснуться если не к стремени или ноге, так хотя бы к крупу коня. За его хвостом увязались мальчишки, бежали почетным эскортом с глазами, распахнутыми чуть ли не размера ртов. От паперти заголосил блаженный в оборванных лохмотьях: «Слава Посланнику! От неба и бога! Возликуй, народ!».
Главное, создать себе репутацию, потом она начинает работать на твое имя и дело.
Ближе к дворцу стали попадаться стражники. Теснились к стенам, традиционными взмахами рук к рокантонам отдавали честь. Во всяком случае, вне закона меня здесь явно не объявляли, что радовало…
Секретное ведомство находилось в огромном каменном здании, более похожем на маленькую неприступную крепость.
Я препоручил скакуна расторопному малому, отгонявшему посторонних от коновязи у входа. Зашагал к охраняемой полудюжиной кирасиров парадной лестнице. Одному из десятка входов в логово Вертаса, что были мне известны. Наверняка их несколько больше.
— Вашу милость ждут? — почтительно осведомился старший из меченосцев. Что характерно, с уважением, но без боязни или подобострастия. Хотя не узнать Посланника он не мог. Хорошо выучил Вертас своих сторожевых псов.
Но предпочел натравить на меня наемников. Это тоже о чем-то говорит.
— Нет. Хотя уверен, что барон меня примет. — Спокойно ответил я.
— Тогда, будьте милостивы, подождите в приемной зале, пока доложим-с.
Зала представляла собой большую, высокую, без окон и всего с одной дверью комнату, под потолком которой тянулись неудачно маскирующиеся под вентиляционные отверстия бойницы с шедшей за ними галереей для стрелков.
Ловушка, из которой выбраться невозможно.
Неужели все так просто и быстро разрешится? Умирать второй раз за сутки — это уже слишком. Но жаловаться даже на самую горестную судьбу бессмысленно — если только для неё и на свете и существуешь. К тому же, как говорят на Зее, то, что повторяется более трех раз, становится традицией. Так что придется терпеть.
Я расположился на прибитой к полу скамье. Покосился на источающие вместе со светом терпкий аромат сталагмиты свечей на подставках в углах залы. Дверь за мной все же запирать не стали, что являлось хорошим знаком.
К Вертасу, впрочем, меня так и не пригласили.
Он явился сам.
— Мой друг, мессир! — от порога ко мне устремился толстячок с седым венчиком похожих на пух волос вокруг поблескивающей плеши. — Как я рад вас видеть…
Фразу старый лис явно и намеренно оборвал. Она, судя по всему, должна была заканчиваться словом «живым».
— Барон, я хотел бы услышать ваши разъяснения. — Холодно ответил я, демонстративно не вставая с места. Посмотрим, как он будет выкручиваться. Изобразит непонимание? Обидится и потребует объяснений?
