– Понимаю, – сказала Тижос. – Но я также помню историю. В моем мире – и в вашем – когда приходили завоеватели, они меняли все имена.
Роб вдруг понял, что у него закончилось терпение:
– Почему, черт возьми, вы так подозрительны? Наши исследования абсолютно мирные – на объектах даже нет оружия! Почему вы постоянно говорите о нас как об армии завоевателей? Если вы не заметили, на станции всего тридцать человек.
Тижос коснулась его руки, наверное пытаясь успокоить.
– Я не сомневаюсь, что вы не желаете зла и ищете только знаний. Мне это нравится. Но история демонстрирует нам постоянную борьбу культур, в которой сильные уничтожали слабых. Мы, шолены, четырежды ставили себя на грань вымирания, а когда не воевали друг с другом, то опустошали собственную планету, пока она не оказалась едва способна поддерживать жизнь.
– И что? Мы-то тут при чем?
– Было достигнуто Согласие помочь другим расам избежать наших ошибок, и мы предлагаем вам нашу мудрость.
– О, я понял – вы достаточно напортачили на своей планете и это дает вам право учить других, как жить им.
– Меня радует, что ты понимаешь.
Алисия взяла его за вторую руку:
– Роберт, остынь!
Он взглянул на нее, затем опять на Тижос.
– Хорошо. Извините. Мне, наверное, нужно больше спать или что-то вроде того.
Воцарилось неловкое молчание. Потом заговорила Алисия:
– Тижос, могу я предложить небольшое изменение в наших планах? Есть еще кое-что, что я хотела бы вам показать.
– Я еще не устала.
– Хорошо. Это где-то в полукилометре к западу. Возвращаться будем по течению.
На плаву Роб старался подобраться ближе к Алисии и включил гидрофон на минимальную громкость, чтобы перекинуться парой слов.
– Что ты задумала?
– Хочу показать Тижос кое-что. Я хотела, чтобы это увидел ты, но они свалились как снег на голову, и я не успела. Может, мы сможем вернуться сюда одни.
– Но о чем речь?
– Увидишь, – только и сказала она.
Они пересекли область с плоским илистым дном, затем добрались до небольшого холма или груды старых камней. Роб не разбирался в археологии, но камни выглядели древнее, чем другие руины: их давно обкатала вода, а трещины заполнял ил.
– Сюда, – велела Алисия, обводя их вокруг северной части холма. – Это старый источник, поток здесь слишком холоден и непостоянен для сельского хозяйства ильматариан. Теперь давайте возьмемся за руки, и пусть каждый выключит освещение, даже внутреннюю подсветку шлемов.
Роб стоял посередине и не хотел потерять Алисию в темноте, так что воспользовался голосовым управлением. Когда резко погас фонарь на груди Тижос, темнота стала полной. Какое-то мгновение Роб даже не мог понять, открыты ли у него глаза.
А затем что-то увидел. Неясное свечение, похожее на лунный свет. По мере того как глаза привыкали к темноте, оно становилось ярче, и Роб смог разглядеть, что светятся скалы: языки бледного пламени закручивались на камнях, окружавших жерло источника, и тянулись по дну к тому месту, где стоял он.
Роб начал различать цвета. Сам источник теперь светился зеленоватым, и зеленые же прожилки виднелись там, где течение было сильнее. Зелень окружал бледно-оранжевый ореол, а за бледными водоворотами по старым камням стекали синие и желтые язычки.
Все стало яснее. Завихрения состояли из множества мелких точек – будто скопления галактик. Роб потерял ощущение масштаба, наблюдал, как плавно меняется яркость в водоворотах цвета, реагируя на изменения температуры. Никогда не видел ничего красивее!
Тижос первой включила свет. Тусклый маячок на ее рюкзаке после темноты показался прожектором. Роб неохотно последовал ее примеру, активировав фонари и дисплеи, и с удивлением обнаружил, что любовался свечением почти двадцать минут.
– Я определенно нахожу это явление интересным, – сказала Тижос. – Хотя, полагаю, ваши глаза могут видеть его лучше, чем мои. Вы обнаружили источник?
– Это колонии микроорганизмов. Думаю, цвет отражает концентрацию в воде химических веществ. Свечение – лишь побочный продукт фосфорного метаболизма. Но важно не это. Тижос, ни у кого на Ильматар нет глаз. Вы, я и Роб – единственные существа во Вселенной, которые это видели.
Снова повисло молчание, в течение которого Роб и Тижос пытались все осмыслить.
– Ого! – только и смог произнести Роб.
– Если бы нас здесь не было и если бы мы не начали исследовать Ильматар, никто и никогда этого не увидел бы. Так и с ильматарианами: если контакта не будет, они, словно эти крошечные колонии, продолжат сиять во мраке, но никто не увидит их свет.
* * *
Экспедиция Широкохвоста идет хорошо. Интересными находками уже набита дюжина сумок: тут и образцы неизвестной ему мелкой живности, и несколько новых видов растений, и невероятно старые каменные инструменты из разрушенных поселений, и фрагмент раковины со множеством мелких отверстий, складывающихся в четкий узор, – это наверняка древние письмена. Целая смотка заметок, включая пробный перевод некоторых старинных надписей. Чего экспедиции не удается найти, так это малейшего следа необычных существ, которых она ищет.
Группа останавливается лагерем на руинах поселения – очередной иссякший источник с уже привычной путаницей занесенных илом построек, обломков трубопровода и домашнего мусора. На всем толстый слой грязи, и Широкохвост рад получить новые подтверждения своей теории о связи между толщиной илового слоя, языком надписей и стилем обнаруженных под ним артефактов.
Своими помощниками он доволен. Остроголов – один из арендаторов Долгощупа, привык охотиться в холодных водах и знает множество историй об опасных созданиях и нападениях бандитов. Коротконожка – молодая особь, еще растет, едва умеет читать и вязать узлы. Но она вполне способна управлять тягачом, привязывать его ниже по течению от лагеря на стоянках, готовить простые блюда и нести за Широкохвостом смотки для записей, когда он занят исследованиями.
Коротконожка стучит по камню – зовет к столу. Она смешивает свежую икру тягача с нарезанными желеперьями и остатками вываренных в горячей воде молок. Когда подплывает Широкохвост, Остроголов уже ест: в таких вещах они не соблюдают порядок старшинства.
– Икра и молоки, – вздыхает Остроголов. – Неужели мяса не осталось?
– А ты кого-нибудь поймал? – тут же спрашивает Коротконожка. – Если мясо и есть, я его не чую.
Добыча – обязанность охотника, поэтому он благоразумно замолкает.
– Поселение небольшое, – замечает Широкохвост. – Но я помню, как ты говоришь о большем в нескольких кабельтовых отсюда?
– Точно, – подтверждает Остроголов. – Огромное селение, точнее, его развалины. Три или четыре старых источника – один до сих пор испускает чуть теплую воду.
– Там, должно быть, хорошо охотиться?
– О да! Я помню, как ловлю там спинорота – размером с двух тебя! А еще…
– Отлично! – обрывает Широкохвост очередную охотничью байку. – Я думаю, мы переберемся туда, как поспим. Надеюсь найти много старых предметов и пополнить заметки, а ты в это время добудешь для нас еды.
* * *
– Я думаю, мы должны сообщить им сейчас, – сказал Гишора, когда Тижос вернулась в комнату.
После долгого плавания в холодной воде она была голодна, как никогда в жизни, и жадно глотала комки высококалорийной пищи, едва репликатор успевал их выпускать. Чтобы ускорить процесс, Тижос отключила настройки текстуры, вкуса и психоактиваторов, поглощая чистые калории, как делают люди.
– По всей вероятности, они разозлятся, – сказала она между глотками.
– Знаю. Я предполагаю, что они будут злы вне зависимости от того, когда мы им скажем.
– Тогда, вероятно, стоит все сделать как можно позднее.
– Я не уверен, что это мудрое решение. Тижос, ты много знаешь о человеческой психологии и культуре. Опиши их отношение к обману.
– В большей или меньшей степени он порицается во всех культурах Земли.
