Уилл согрел ее руку в своей, словно обдавая волной гостеприимного жара, и задумчиво посмотрел на нее.
– А ты часто подставляешь свое запястье?
– А что? – Лена поерзала.
Янтарная радужка его глаз загорелась.
– Отвечай.
От властного голоса она заволновалась.
– Какое это имеет значение?
– Расскажи мне. – Он крепче стиснул ее руку.
– Однажды, – призналась она. – Я была молода, а лорд Рэмси – красив. Однако я усвоила урок. С тех пор – ни разу.
– Мне не нужна твоя кровь.
– Тогда что тебя интересует? – Лена наклонилась, зная, что корсет чуть соскользнул, а кудри рассыпались, обрамляя лицо.
Она затаила дыхание. Уилл невольно подался к ней, точно его влекла какая-то невидимая сила. Провел костяшками пальцев к ее лифу, легко поглаживая шелк, будто запоминая текстуру. От прикосновения по телу прошла искра, и Лена прижалась ноющими сосками к его ладони. Именно там, где ей хотелось. Именно там.
Каждый волосок на ее теле встал дыбом. Внезапно она ощутила сильное желание, отчаянную потребность почувствовать прикосновения Уилла. Лена наклонилась вперед, скользнув рукой по мускулистому бедру, склонив голову на бок к его…
Открыв рот, Уилл попытался что-то сказать, но затем зарычал.
– Черт тя дери, Лена. – Он отвел взгляд, решительно оттолкнул ее и сел, раскинув руки на спинке кушетки. – Я хочу тока научиться тому, за чем пришел.
И вот так, в один миг она его потеряла. Потрясение и разочарование затягивали в бездну неутоленной потребности. Лена всегда умела крутить мужчинами, но Уилл упорно не поддавался.
Задыхаясь, она попробовала в последний раз:
– Конечно, как и горло, закрытое запястье имеет разные значения. – И, указав на перчатки на столе, добавила: – Видишь, вечером я ношу длинные перчатки или такие, которые пристойно прикрывают запястья.
– Так и надо, – пробормотал Уилл.
Она покосилась на него, но выражение его лица было пустым и непонятным. Вервульфен уперся локтями в колени и мрачно воззрился на Лену в ответ.
– Леди в полуперчатках – другое дело. Так она обнажает запястье для голубокровного. Верный признак того, что она свободна, возможно, даже немного легкодоступна.
– А голые запястья?
– Никогда. Только покровитель видит обнаженные запястья женщины. Это считается очень интимным.
– Ток сейчас на тебе нет перчаток.
– Ты сам сказал, что тебе не нужна моя кровь.
Уилл помрачнел. Лена прислонилась к спинке кушетки, играя с его рукавом.
– Тебя, наверное, больше заинтересует разница между правом на кровь и правом на плоть, – прошептала она.
Мышцы его руки чуть дернулись.
– Об чем это ты?
– Женщина предлагает свою кровь покровителю, когда становится его трэлью в обмен на защиту и пропитание. А вот с плотью – совсем другое дело. Это одна из ошибок, которые совершают представители среднего класса. Они предполагают, что покровитель не только пьет кровь трэли, но и берет девушку себе в постель.
Уилл посмотрел на Лену.
– Что невозможно без ее согласия, – тихо добавила она, зная, что ступила на опасную почву. – Плотские права она может предоставить добровольно. Возможно, это тебя больше интересует? – Наклонившись, Лена облизнула губы, и вервульфен тут же опустил на них взгляд. – А тебе хочется плоти, Уилл?
Он отшатнулся и жестко спросил:
– А ты предлагаешь? Потому что там, откудова я, мы эт называем по-другому.
– Ты путаешь разные понятия. Плотские права даются добровольно. Всего лишь ради удовольствия.
Уилл покраснел и сунул руки в карманы.
– И как покровитель узнает, шо их предложили?
Лена вскинула бровь и провела пальцем по гладкой ключице.
– Она приходит к нему обнаженной в кровать.
Уилл зашипел на это наглое заявление. «Интересно, представил ли он себе то же, что и я?» От этой мысли Лена затрепетала.
– Обычно об этом не говорится, но помимо уроков этикета, шитья и музыки, молодым девушкам часто… намекают… как доставить удовольствие мужчине, если вдруг захочется предоставить ему плотские права.
Не то чтобы она многому научилась, прежде чем отца убили, а ее потащили в Уайтчепел. Но Уиллу не стоит об этом знать.
Он прищурился:
– Уверен, что об энтом надо говорить тока с самим покровителем.
– Правда. Я просто дразню тебя, – пожала плечами Лена.
– Опять игры, – пробурчал Уилл с отвращением. Затем встал, сцепил руки за спиной и принялся вышагивать по коврику перед кушеткой. – Те стоит преподать урок, чо мужик в моем мире делает с зарвавшейся девицей.
– Ты не посмеешь. – Лена не собиралась бросать вызов, понимая, что нельзя заводить вервульфена слишком далеко. Она прекрасно знала: он отойдет в ту же секунду, как в игре появится намек на сексуальность.
Уилл повернулся, и их взгляды встретились.
– Не посмею?
Он наклонился, оперся на кушетку по обе стороны от Лены и просунул колено между ее ног, раздвигая бедра и сминая юбки. Она застыла, когда он сжал локон черных волос, упавший на ее плечо.
– Все энти игры… А че ты сделаешь, ежель играть буду я?
В венах Лены забурлило волнение. Уилл никогда не флиртовал с ней в ответ.
– Не говори мне, что я наконец достала тебя до печенок.
– Скорее, играешь на нервах. – Он осторожно погладил ее волосы, затем запустил руку в кудри, красиво уложенные на затылке. Склонил к ней лицо. Их дыхание смешалось. Возбуждающе близко.
Лена осознала: ее поймали в ловушку. Сжав рубашку Уилла в кулаке, она уставилась на него. Он смотрел сурово, почти жестоко. Вдруг ей перестало нравиться происходящее.
– Отпусти меня, – прошептала Лена.
– Почему? Разве ты не энтого хотела? Моих рук на своем теле? Разве не заради энтого играла последний час? Я перешел границы? Или говори начистоту, или я заведу твою забаву, куда ты не собиралась.
Одно слово. «Да». Одно слово, и он это сделает. Но встретившись со стальным взглядом в невероятных глазах, Лена поняла, что Уилл не шутит. Когда это перестало быть игрой? Чем-то больше невинного флирта?
«Хм, ставлю сотню фунтов, что ты ошибаешься, – прошептал в ее голове голос Адель. – Что в следующий раз он тебя поцелует».
Так да или нет? Сердце колотилось в груди. Однажды Лена поцеловала Уилла. Заигралась. Но его сообщение ясно как день: больше он такого не потерпит. А в глубине души Лена боялась выводить все на новый уровень.
Она не настолько отважна: если для него их поцелуй ничего не значит, если Уилл ею воспользуется и беззаботно отбросит, то это не пройдет для нее бесследно.
– Нет.
Он закрыл глаза:
– Больше ниче такова. Хватит на седня игр и уроков. Да они и так не особо полезны.
Уилл отпустил ее и выпрямился.
Лена разозлилась. Ее все еще трясло. Какое-то странное ощущение, словно мир крутился все быстрее, а она за ним не поспевала.
– Уроки не бесполезны. Я пытаюсь помочь, однако тебе плевать на все, что я говорю.
– Эшелон все равно мя не примет. Они хотят Зверя, и я им его предоставлю. – Уилл бросил ироничный взгляд на Лену, расправляя рукава.
Она с трудом села. Юбки помялись, эмоции захлестывали. Уилл взял их маленькую забаву и перевернул все с ног на голову. Раньше он отвечать не осмеливался. Лена годами его подкалывала, а Уилл ее игнорировал… Тогда казалось, что самое худшее – его притворство, словно ее не существует, но Лена ошиблась. Хуже всего – ответить тем же, совершенно уничтожить ее защитные барьеры, а потом стоять, будто случившееся и вполовину не задело его так сильно, как ее.
– Значит, в этих уроках нет нужды, – сказала она. Изумительно, что голос едва дрожал.
Уилл застыл, застегивая рукав.
– Нет нужды, поэтому можешь больше сюда не приходить и не надо сопровождать меня в обществе.
Вервульфен задумался, но потом угрюмо ответил:
– Нет, я продолжу.
– А зачем мне тратить попусту время? – Лена сумела подняться, расправила юбки и пригладила лиф. Быстро взглянув в зеркало, заколола выбившиеся из прически волосы и воткнула шпильки на место, чувствуя на себе взгляд Уилла.
Кожу покалывало. Черт его возьми.
– Ты не слушаешь, что я говорю, высмеиваешь все правила общества и мои усилия, – продолжала Лена, пытаясь не обращать внимания на ощущения. Кожа вдруг стала тесной и зудела. – А знаешь, что самое худшее, Уилл? Ты позволяешь им видеть в тебе зверя. – Она повернулась к нему лицом. – Делаешь все, чтобы подтвердить свою репутацию, образ, а потом презираешь их за то, что они смотрят на тебя свысока.
В его взгляде блеснул жар. Уилл шагнул к Лене.
– Эт репутация нас всех и спасает. К тому ж я вервульфен. Они меня другим и не видят.
– И ты себя тоже!
Этот возглас застал врасплох их обоих. Лена выдохнула и дерзко уставилась на Уилла.
– Ты называешь себя зверем, потому что в это веришь. Считаешь, что ты такой и есть. – Судорожно вздохнув, она продолжила: – Ты сопротивляешься мне на каждом шагу, потому что ненавидишь Эшелон, но я не только пытаюсь помочь тебе влиться в него. Я стараюсь показать тебе другую жизнь.
