После всего сказанного мне оставалось лишь ухмыльнуться и опять перейти к музицированию. К четвертому номеру вечерней программы:
В далекой бухте Тимбукту
Есть дом у Сары Барабу,
Сара Барабу, Сара Барабу,
У нее корова Му…
Легкий, можно сказать, легонький «рокапопс» от бит-квартета «Секрет» парни восприняли благосклонно. Не восторгались, правда, но и не кривились ухмылками.
– Интересно, – резюмировал в итоге Миша Желтов. – А, кстати, Тимбукту – это где?
– В Африке, где же еще, – хохотнул «щирый хохол» Шамрай, хлопая по плечу чебоксарца. – Только фигня это все. Во-первых, Тимбукту никакая не бухта, моря там нет. А во-вторых, марабу обитают гораздо южнее.
«Молодец, – мысленно усмехнулся я. – Четко разложил. Сразу видно, военная косточка. Да к тому же заклепочник. Что ж, видимо, пора завершать выступление. Не ведутся парни на провокацию. И это есть хорошо. Впрочем, еще не вечер, надо бы их напоследок приложить слегонца. Чем-нибудь эдаким, сугубо, гы-гы, интеллектуальным…»
В саду камней вновь распускаются розы.
Ветер любви пахнет, как горький миндаль.
У древних богов при взгляде на нас выступают слезы.
Я никак не пойму, как мне развязать твое кимоно – а жаль…
Я оказался прав. От опуса БГ про сакэ и ползущую по склону Фудзи улитку слушатели слегка прибалдели. В том плане, что никто до конца не понял, в чем смысл этого «просветляющего откровения».
– А кайсяку – это чего? – осторожно спросил Желтов после того, как «шедевр» уже отзвучал.
– Не чего, а кто и кого, – пояснил я, вешая гитару на спинку кровати. – Шибзик это, короче, такой. Который всех шашкой по шее. Японской.
– А-а-а, ну тогда понятно, для чего они там траву косят, как зайцы.
– Ага, – снова расхохотался Шамрай. – Япошки, они такие. Им вон, видишь, опосля глюков с кальмарами даже гейши без надобности. «В особой связи с овцой» обретаются, – процитировал он великого «аквариумного» гуру.
– А сакэ? – включился в обсуждение Валера Пшеничный.
– Что сакэ?
– Ну, сколько в нем градусов? А то по семьсот зараз – это как-то многовато выходит.
– Сакэ – это рисовое вино. Оборотов шестнадцать-двадцать, не больше.
– Всего-то? Как портвейн? – вытянулся лицом сибиряк.
– Точно. Как три семерки.
– Э-э, слабаки, блин. А «три топорика» – это вещь! Мы вот, помнится, с пацанами…
– Да ладно врать-то, – встрял в разговор доселе молчавший Денько. – Портвейн он употреблял, как же. Вы там, в Сибири, одну только водку и хлещете. Батько рассказывал.
– Ну, водочку мы тоже уважаем. Как-то даже вьетнамскую пробовали. Вот она – да, забористая хреновина. Горло дерет, как горсть крючков проглотил.
– А я больше ликеры люблю, – поддержал «благодатную» тему Олег Панакиви. – У меня старший брательник этой весной в Таллине был, такой классный ликер привез. «Вана Таллин» называется. Он лучше всего с пепси-колой идет.
– Пепси-кола? У вас в деревне? – тут же усомнился Сережа Герц.
– У нас село, а не деревня, – изобразил оскорбленную невинность Олег. – Нам вообще много чего привозят. Колхоз-миллионер, не абы что.
– А, кстати, мужики. Не в курсе, где ее тут можно купить?
– Где тут?
– Кого ее?
– Ну, пепси-колу, в Москве.
– Ее в Новороссийске делают, – гордо сообщил краснодарец Шелестов. – Пока досюда доедет, вся выдохнется.
– Нифига. В Москве все есть. Как в Греции, – не согласился с ним мой сосед по комнате.
– Верно. В Москве эта хрень тоже имеется, – подтвердил я слова «первого» Олега Ивановича. – Найти ее проблем нет.
– А где? Где? – моментально заинтересовались все остальные.
– Магазин «Байкал» на Ленинском. Там много еще разной химии продается. Фанта, байкал… тархун зеленый.
– У-у-у, класс! А давайте завтра сгоняем туда, закупимся…
– Не, братцы-кролики, – остановил я раздухарившихся однокурсников. – Завтра нам студаки получать. Потом в библиотеку за книгами. Собрание опять же, распределение по группам. В общем, некогда будет.
Парни разочарованно выдохнули.
– Д-а-а, жалко, – пробормотал Мишка Желтов через пару секунд. – А, вообще, хорошо бы, если бы нас всех в одну группу. А? Мужики?
– Да так оно, скорее всего, и будет, – усмехнулся я, глядя ему прямо в глаза. – Недаром ведь нас в один блок поселили.
– Точно, – подумав, кивнул чебоксарец. Затем встал, потянулся и… – Ну что, наверное, спать пора? Вставать завтра рано придется.
Собравшиеся в комнате с ним, конечно же, согласились. На часах давно уже за полночь, а день сегодня и впрямь выдался длинный. Богатый на впечатления, суматошный, проведенный вдали от родного дома. В новой компании. Шумной и веселой компании новоиспеченных студентов.
* * *
Окончательно парни утихомирились где-то через полчаса. Ну да, студенческая общага на казарму ничуть не похожа, команду «Отбой» здесь не подают, каждый сам распоряжается собственным временем.
Лично я придавил подушку только когда за стеной перестали переговариваться Юра с Серегой. К тому моменту Олег Панакиви уже благополучно храпел, с головой укрывшись одеялом в кровати напротив. Он, помнится, всегда отличался умением засыпать где угодно, когда угодно и при любом удобном случае. Причем на отход ко сну соседу обычно хватало минуты. А уж если брал в руки английский словарик, то и вообще – секунды. Максимум, двух.
Я же, наоборот, такими выдающимися способностями не обладал и потому довольно долго ворочался, мысленно разбирая только что проведенный «психоисторический эксперимент». Немного циничный, но тем не менее весьма и весьма полезный. Нужный для понимания ситуации и планирования дальнейших действий.
Как и предполагалось, лучше всего мои будущие и нынешние друзья восприняли композицию группы «Кино». Ту самую, где борьба, напор, желание идти в бой и… «не остаться в этой траве». Ту, где ты один из многих, вступающих в новую старую битву, в общем строю, в составе чего-то большого, чего-то важного. Но при всем при этом четко осознающих, что лишь от тебя, от твоих собственных умений, от твоей личной удачи зависит итоговый результат и общая для всех победа. Короче, один за всех и все за одного. Древний как мир принцип. Старинное правило. Квинтэссенция любого сражения. Хоть с реальным врагом, хоть с ветряными мельницами.
И, как выяснилось, молодые ребята начала 80-х годов это прекрасно поняли. Поняли и оценили.
А вот все остальное: и разрыв шаблонов от ДДТ, и холодное экспериментаторство от «Алисы», и веселушные фантазмы «Секрета», и интеллектуальный декаданс «Аквариума» – все это обычные парни с периферии, еще не «испорченные» фрондерством обеих столиц, приняли если и не в штыки, то, по крайней мере, с недоумением. В общем, перефразируя того же Цоя, их сердца вовсе не требовали бессмысленных перемен и не стремились в иную, отличающуюся от привычного мира реальность.
То есть, с одной стороны, нынешняя молодежь вовсе не собиралась топтаться на месте. Плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Смешон юный исследователь, не мечтающий получить Нобелевскую премию или, на худой конец, выбиться в маститые академики. Но, с другой… С другой стороны, никто не пытался ломать устои, рушить собственный дом и рвать в клочья опостылевшую обыденность бытия. Врали, выходит, безбожно врали наши доморощенные провидцы-разоблачители насчет того, что советское общество просто устало от «коммунизма», что люди сами, без всякой подсказки, жаждали коренной перестройки всего и вся, включая собственную память и собственные традиции. И что достаточно было одного легкого толчка, чтобы карточный домик рассыпался, похоронив под собой как прошлое, так и будущее великой страны.
