– Пятнадцать, – произнес Уинстон, официально указывая цену за акцию.
Пим!
Сэмпсон мрачно уставился на монеты.
– Шестнадцать!
Харальд Сэмпсон сделал непроницаемое лицо, о котором американцы говорят «лицо джокера», однако бесстрастный электрод, закрепленный за его ухом, выдавал информацию о его невротических реакциях прямо в нейронную сеть. Цян-Филипсу порой казалось, что чудеса современной техники и впрямь создали эффект присутствия за одним столом двух людей, разделенных тысячами миль.
– Семнадцать, – Уинстон небрежно бросил на стол новую монету.
Сэмпсон только кивнул. На бровях стали медленно появляться капельки пота.
Цян-Филипс подумал, что он может торговаться до двадцати одного. А может и выйти из игры.
– Восемнадцать.
Теперь это было на целых пять долларов выше той цены, которую вчера заплатил Уинстон за эти бумаги весьма сомнительной ценности. Теперь спрос на акции трубопроводов «Акура» вырос в сорок раз. За свои 52 тысячи акций Сэмпсон может получить прибыль ни много ни мало 260 тысяч долларов. Конечно, это еще не состояние, но и не пустая трата времени, учитывая то, что на сделку ушло всего шесть минут от напряженного утра.
Однако сегодня Цян-Филипсу необходимо было купить много акций самых различных компаний, имеющих отношение к производству газа. Пусть Сэмпсону и не удастся выручить много за эти акции, но потом другие попытаются воспользоваться случаем. Может быть, стоит выйти из игры. И все-таки…
– Девятнадцать.
Над левым глазом Сэмпсона появилась большая капля пота, готовая в любую секунду сорваться вниз. Интересно, побежит ли она к носу или покатится по щеке к кадыку, беззаботно подумал Уинстон, но тут же сосредоточился и стал следить за дисплеем.
– Двадцать!
Раздался оглушительный треск. Лицо Харальда Сэмпсона распалось на куски. Вылетевшая откуда-то из глубины белая молния ударила Уинстона по лбу и повлекла влево, бросив его на электронное подобие стола. Разбросанные там и сям монеты испарились, точно в дурном сне. Уинстон соскользнул на пол и погрузился в темноту.
Последнее, что зафиксировало его меркнущее сознание, была ужасная боль в голове.
Спираль
Виток
Спираль
Виток
Центр обработки данных, Гонконгская биржа,
9.54 тихоокеанского времени
Сидя перед видеомониторами с микрофоном за ухом, как того и требовали строгие законы работы брокеров на бирже, контролер потока Этан Вонг видел лишь внешние признаки работы нейронноузловой системы.
Один экран информировал Вонга о том, что все зарегистрированные на бирже участники – а их было более двух тысяч – включились в сеть и занялись делом. Другой показывал, что текущая загруженность четырех телепортов системы, на каждый из которых приходилось двадцать внешних линий с пропускной способностью пятнадцать звонков на разных частотах и общей пропускной способностью более тысячи потенциальных абонентов, составляла девяносто два процента. По всей видимости, остальные участники торгов либо разговаривают друг с другом, либо готовятся снова выйти на связь. Так начинался день, и Этан занес информацию в компьютер.
Когда последовал удар, все четыре телепорта внезапно вышли из строя под действием статики или еще чего-то. Это было совсем не по правилам, ведь существуют специальные буферы и фильтры, задерживающие сигналы и препятствующие их чрезмерному накоплению. Нечто потрясшее систему – скорее всего, какой-то внешний источник – смело всю защиту от статики, подобно кочевникам, пробившимся через Китайскую стену. Во всей международной информационной сети не было ни одного устройства, способного генерировать такой заряд. Но даже если удар был послан оттуда, то прозвенел бы сигнал тревоги, сработал бы изолятор цепи, и включилась система защиты.
Единственное, что мог предположить Этан Вонг, бессильно наблюдавший за меркнущими мониторами, это то, что виной отказа телекоммуникаций явилось атмосферное явление. Ставшая повседневной практика использования ионных следов метеоров для передачи тысяч многослойных сигналов сделала электросвязь куда дешевле, чем во времена геосинхронизированных спутников или, того хуже, наземных оптоволоконных кабелей. Отныне стратосфера заняла достойное место в области человеческого общения и торговли. Возможно, что отказ системы произошел из-за мощного столкновения метеоров где-нибудь над горизонтом западной Канады. Образовался такой заряд кинетической или магнитной энергии, что фильтры приемных станций на Земле не смогли его задержать.
Все это было достаточно легко вообразить. Но чего никак не мог взять в толк Этан, так это почему волоконно-оптические линии, соединяющие приемное устройство биржи с телепортами, пропустили удар и паралич охватил торговые залы. Такое количество техники не могло разом выйти из строя.
С другой стороны, какой вред могла нанести перегруженность сигналу связи, если вспышка, пройдя, естественно, сквозь фильтры, поразила нейронные узлы 2339 участников торгов? Насколько прочным оказался электронно-протеиновый интерфейс? На этот вопрос получить ответ не представлялось возможным, поскольку главная беда технологий двадцать первого века заключалась в том, что лабораторные испытания слишком уж отставали от коммерческого использования новейших достижений.
Вонг просто представить себе не мог, как осуществилась передача энергии, но приборы показывали, что именно это и произошло. Он поймал тот момент, когда избыточное напряжение – или что там было еще – разрушило нежный сенсорный баланс более чем в двух тысячах умов. Левый дисплей высвечивал количество сгоревших и вышедших из строя соединений, а правый отображал пылающими красными буквами медицинское состояние одного человека за другим. У каждого из них электролитовый баланс и показатели нервной активности были угрожающими. Люди в прямом смысле слова умирали там, на полу, и Этан Вонг ничем не мог им помочь.
Его приборы считывали всю информацию о том, что происходило на бирже, но ни один из них не мог дать ответ, что же в точности произошло.
Просто что-то произошло.
Пш-ш
Пш-ш
Пш-ш
Пш-ш
Федеральная резервная система, Вашингтон, округ Колумбия,
21 марта 2081 г., 12.59 местного времени
– Ну что там еще? – рявкнул в трубку Мика Джордах, председатель Федеральной резервной системы США, когда ему наконец удалось до нее дотянуться. Чтобы взять трубку, председателю пришлось вернуться обратно к столу в тот самый момент, когда он, засунув руку в пальто, направлялся к выходу. И черт бы побрал эту штуку, то есть телефон, естественно, а не пальто и не дверь.
– Господин Уолтерс звонит из Нью-Йорка, сэр, – смущенно ответила секретарша.
– М-м, могу я потом перезвонить? Я уже и так опаздываю на ленч совета директоров и в самом деле…
– Он сказал, что это очень срочно, сэр.
– Черт. Ладно, соедините меня с ним. Но сначала скажите, что у него всего две минуты.
– Да, сэр.
– Джордах! – Голос Питера Уолтерса, председателя Биржевого банка Нью-Йорка и одного из коммерческих клиентов Федерального резерва, слышался в трубке с необычайной ясностью, как будто он находился в соседней комнате, а не за двести с лишним миль. – Что это еще за «две минуты»? У нас очень серьезная проблема, и без тебя не обойтись.
– Питер, ну что там еще могло стрястись? Мне в самом деле надо бежать на важную…
– Вся система рухнула. Мы потеряли около трех триллионов долларов из-за электрического удара, и это только мой банк. Три триллиона! Все без остатка. За последние пять минут. И убытки продолжают расти.
Джордах замер, как током пораженный.
– Т-ты сказал, т-три т-триллиона?
– Да. Так что, теперь у тебя найдется время?
