Чтение разозлило и утомило россиянина. Он отложил книгу, улегся на спину.
«Что за народ такой? – думал рядовой. – Помнится, Хельга Страхолюдлих спела балладу о своем предке-карлике. Полный отморозок. Эти вот Зингершухеры тоже… Убийца на убийце. Логики в преступлениях абсолютно никакой, галимая психиатрия. Впрочем, наши сказки, насколько я помню, тоже не отчеты общества пацифистов».
Постепенно Коля задремал.
Он проснулся, когда в подземелье раздался низкий протяжный гудок. Шум работ мгновенно стих. Бряцания железок и долбежки стало не хватать. Собственно, поэтому солдат и очнулся.
В казарме торопливо зашаркали ногами гомункулусы.
Лавочкин прильнул к дырочке.
На площадку выходили клоны, строились в каре под окрики офицеров. Несколько магов и Железный Ганс тоже присутствовали. Последними вышли гномы. Их конвоировали нормальные живые солдаты. Строй сомкнулся, скрывая руководителей от Колиного взгляда.
Парень озадачился. Эвакуация? Или готовят облаву?
Вскоре началось перестроение, и рядовой понял: колдуны проверяют каждого гомункулуса.
Тогда зачем вывели гномов?
– Чтобы они меня не спрятали, наверное, – предположил Лавочкин.
Тем временем осмотр личного чурбанского состава закончился. Трое офицеров, несколько «натуральных», как их окрестил Лавочкин, бойцов и старик Мангельштамм остались с подчиненными, а остальные разбились на группы и отправились прочесывать постройки. Даже Железного Ганса припахали.
«Пинцет тебе, Колян, – подумал парень. – Лишь бы все вверх дном не перевернули».
Он еще раз оценил заслон из матрасов. Вроде бы все в порядке. Теперь – затаиться и ждать.
Через несколько мучительно долгих минут входная дверь ангара скрипнула, и по казарме разнеслись звуки шагов.
– Проверять внимательно, не пропускать ни одного труднодоступного уголка, – раздался властный голос за стеной Колиной подсобки.
Лавочкин задержал дыхание. Он узнал тембр Панцера.
Дробь шагов то затихала, то становилась громче. Изредка досмотрщики тихо переговаривались. Затем кто-то зашел в подсобку.
Топ… Топ… Топ…
Парень вжался в пол, будто кот, прячущийся от собак.
Шуршание, приглушенные ругательства.
– Здесь никого, – звонко доложил боец. – Кровати да матрасы.
– Перевернуть там все! – приказал Панцер.
Вояка запыхтел, двигая кроватную гору. Дерево заскрипело, пирамида рухнула. Проверщик завизжал:
– Ой, нога! Ногу больно!
Он выскочил из подсобки.
– Что пейзане, что чурбаны, – раздраженно пробурчал колдун. – Сверху посмотрите! Вот ты, верзила.
Коля услышал, как к стеночке придвигают кровать. Он с ужасом уставился вверх.
Мелькнула мысль: «Все, приплыли!»
Над загородкой возникла рыжая косматая голова Железного Ганса.
Великан скользнул взглядом по подсобке и обнаружил беглеца. Укоризненно посмотрел ему в выпученные от ужаса глаза. Беззвучно усмехнулся.
– Нет, ваше магическое благородие, никого туточки не имеется, – отрапортовал Ганс.
Подмигнул рядовому, проговорил одними губами: «Жди здесь».
Парень мелко закивал.
Голова исчезла.
Обыск закончился, враги вымелись из ангара. Лавочкин облегченно вздохнул.
На площадке все так же толпились гомункулы, гномы и их охрана. Обыск переместился дальше, на сборочные участки.
Коле наскучило бесплодное подглядывание. Он продолжил чтение биографии Зингершухера.
Спустя четыре часа жители подземелья вернулись к обычному графику. Клоны притопали в казарму, улеглись, засопели. Рядового тоже потянуло в сон. И немудрено: время было позднее.
Где-то около полуночи в подсобку протиснулся рыжий верзила.
– Эй, Николас, – шепотом позвал он. – Это я, Ганс.
Солдат проснулся, выбрался из-за мягкой баррикады.
– Ну, ты и везунчик, – тихо сказал Железный Ганс. – Хорошо, я Панцеру подвернулся. На вот, поешь.
Громила дал парню кувшин с пивом и краюху хлеба. Лавочкин принялся за еду.
– Нельзя тебе тут оставаться ни в коем разе, – продолжил Колин спаситель. – Панцер доложил в столицу, мол, ты тут появлялся. А здесь ощутительно солидная секретность действует. Три слоя защиты от магической разведки. Панцер думает, ты давно исчез. Болтают, ты можешь появляться и испаряться. Я как-то не заметил. А они мыслят просто: если нарисовался единожды, жди второго визита. Так вот, с часу на час прибудут серьезные господа, а то и сам Дункельонкель. Между прочим, я подслушал, дескать, твоего соратника полонили.
– Всезнайгеля?! Не может быть! – воскликнул солдат.
– Тихо ты! Разорался.
– Да-да, извини, – перешел на шепот беглец. – Если Иоганн не совладал со Дункельонкелем, то я и подавно пока не готов с ним драться.
– Посему удирать тебе надобно. Наружу нельзя, вдруг в туннеле или подле перестренут. Я тебе покажу лазок заветный, ты уж схоронись пока, а там разберемся.
– Что за лазок?
Железный Ганс вздохнул:
– Это же моя пещера-то. Жил себе, не тужил, пока Дункельонкель не припожаловал. Пришлось подчиниться, чтобы жизнь не потерять… В общем, отдал я ему помещеньице, а маленько секретов все ж оставил. Ладушки, доедай, и айда прятаться.
– А зачем ты мне помогаешь? – поинтересовался жующий Коля.
– Чрезмерно напомнил ты мне мальчика одного. Из далекого прошлого. Тот, когда мячик у меня просил, такие же круглые глазищи, как ты намедни, сделал. Я аккурат в клетке сидел, а ключ у его мамки-королевы хранился… Скрал малец ключик, а я уволок паренька к себе. С мячиком, ключиком и еще кое-какими ценностями. Сыном мне был. Здесь, в этих стенах, я его вырастил. Очень уж вы похожи.
Лавочкин мысленно вернулся к истории Зингершухера.
– Слушай, Ганс! А почему у местных королей принято ключи женам отдавать?
Верзила почесал лоб:
– Сам всегда недоумевал. Ладно, прикинься большим чурбаном, чем ты есть, и за мной!
– Минутку.
Коля слазил за вещами, засунул мешок Всезнайгеля в свой. Громила спрятал кувшин.
Они покинули подсобку и направились к дальнему выходу, в противоположную часть ангара-казармы. Железный Ганс двигался прогулочным шагом, сзади ковылял солдат.
Гомункулусы спали, часовые не проявляли излишнего рвения. Идут себе мастер с сопровождающим, значит, так надо. Миновав ряды кушеток, заговорщики выбрались из ангара. Было тихо.
Пройдя между рядами накрытых материей махин, они подошли к стене зала. По пути Ганс прихватил ломик.
В горе через равные промежутки были выдолблены узкие невысокие коридоры. Остановившись возле одного из них, рыжий великан вручил рядовому Лавочкину ломик и сказал:
– Чеши туда. Шагов через сто будет стальная решетка. Там калитка на замке. Сломаешь. Еще через сто увидишь в полу пещеры лаз. Ну, лучше будет, если увидишь. Падать долго, хе-хе.
– Спасибо, Ганс!
– Иди, иди. Вот, держи еще светильник. Удачи.
Громила посмотрел вслед удаляющемуся солдату.
– Нет, точно везунчик. Как-то же наткнулся на мою пещеру… Это место настолько засекречено да запечатано разными заклятьями, что его сам черт не найдет, – пробормотал Железный Ганс, не подозревая, насколько прав.
Черт вторые сутки не мог разыскать Лавочкина.
Очнувшись после бутылочного перелета, Аршкопф не сразу вспомнил, кто он сам и зачем у него в руках запечатанный пузырь. Все-таки приземление пришлось на рогатую голову.
Бесенок выкарабкался из сугроба, встал на ватные ноги, пошатнулся. Острые копыта проткнули снег. Со стороны домов к нечистому опасливо подбирались крестьяне, вооруженные кольями да косами.
– Э-э-э, вы чего? – пискнул Аршкопф.
– Сгинь, нечистый! – нестройно заголосили крестьяне.
Тут-то черт и вспомнил, кто он, откуда прилетел и что за груз в бутылке.
– Товарищ прапорщик просил доставить его к Николасу!
К вящей радости людей нечистый исчез.
Аршкопф облазил все доступные его волшебному зрению места. Розовый пятачок трепетал, втягивая воздух. Не почуял рогатый россиянина. Но уважение к товарищу прапорщику не позволяло черту забросить поиски. Он решил прерваться на сутки. Лавочкин как сквозь землю провалился.
