Вот с огненным боем совсем худо. Пушечек бы нам, хоть парочку, да пищалей. У других полков есть, только сводный полк обделили. Надо будет у князя Одоевского спросить или в Москве, в Пушечном приказе, с дьяком, ведающим оснащением войска, поговорить, причем даже не просить, а требовать. В конце концов, не для себя, не для личных нужд – для дела государственной важности.
Утром, после завтрака, послышались отдаленные раскаты грома. Все удивленно смотрели на небо – ни облачка! До меня не сразу дошло – да ведь это пушки стреляют. Далеко стреляют, и их много. Одиночный выстрел не дает такого эффекта. Палят залпами, стало быть – ситуация серьезная. А ведь все пушки почти собраны в большом полку, под рукою князя. Стало быть, татары нанесли главный удар там. Жаркая, наверное, сеча кипит…
Руки зачесались поучаствовать, да невозможно. Надо стоять там, где указано главным воеводой войска. У каждого свой участок обороны.
Пушки громыхали до полудня, потом стихли. Все гадали: «Чья взяла?»
А вскоре прискакал посыльный из дозора.
– Татары, вдоль реки скачут. Сколько их – понять невозможно. Похоже – бегут из боя, ни бунчуков нет, ни заводных коней.
– Тревога! Всем в седло! Пешцам занять оборону в лагере!
Забегали ратники. Пешцы бежали к выездам, становились в ряд, выставив копья. Лучники пристроились у щелей между бревнами частокола.
Я же во главе конной части полка наметом вылетел из лагеря и помчался по берегу, вверх по течению реки. Справа от меня скакал Денисий.
Из-за поворота навстречу нам вывернула нестройная группа конных татар. Группа-то потрепана, многие без щитов, а у кого они и расколоты. Завидев нас, они стали осаживать лошадей и разворачиваться. Явно настроены убегать, а не принять бой.
А у нас кровь кипела, поэтому пришпорили коней. Догнали – все-таки татарские кони уже выдохлись, а у нас застоялись, и потому несли нас легко.
Мы начали рубить тех, кого догнали. Собственно, это был не бой, а избиение. Многих порубили, но когда береговая полоса перешла в луг, татары рассыпались по нему, уходя от погони поодиночке.
– Стой! Прекратить преследование!
Мы и так уже отдалились от лагеря на пять-семь верст. И еще вопрос – не появятся ли новые татарские группы. За одиночками будем гоняться – все силы распылим.
Возвращаясь обратно, бойцы соскакивали с коней и забирали оружие у убитых.
Ко мне подскакал один из конного десятка – не моего – молодого боярина.
– Воевода, посмотри, что я нашел. – И протянул мне небольшой мешок в четверть пуда весом. Я развязал его – монеты, серьги, ожерелья, цепочки. Успел награбить, гад!
Когда приехали в лагерь, я собрал бояр и поделил ценности. Пусть сами своим людям раздадут. Трофей – никуда не денешься! В казну взятое на саблю не сдают. Государю достаются в войне взятые города и завоеванные земли, а уж воинам – все, что у чужеземцев представляло ценность и что можно унести в руках или увезти на лошади. Пленных у нас не было, а – тоже товар неплохой. Русские выкупали у татар своих воинов, татары у нас – своих.
Подобранное у убитых татар оружие, щиты и прочее железо тоже поделим, но уже после похода. В основном железо у татар неважное, но, случается, попадаются просто удивительные сабли персидской работы – с отличными клинками, удобными рукоятями, инкрустированными самоцветами, в богато отделанных ножнах.
Возле каждого боярина собрались его люди, начался оживленный дележ ценностей.
Внезапно его прервал ворвавшийся в лагерь посыльный. Он осадил коня в двух шагах от меня.
– Воевода, обоз татарский недалече!
– Где?
– За холмами.
– Охрана велика ли?
– Десятка два. Подвод груженых с полсотни будет, пленных гонят.
Насчет обоза я бы еще подумал, а вот невольники? Надо освобождать!
– По коням! – закричал я. – Показывай дорогу.
Не успев толком передохнуть, ратники садились в седла, и вскоре полторы сотни конных уже мчались во весь опор. Всех конных я брать не стал, а пешцы так и остались в лагере.
Вдали, у опушки леса, показался обоз. Завидев нас, часть татар бросились наутек, но большинство из них – всадников пятнадцать – решили вступить с нами в бой, практически не имея шансов на победу. Самое гнусное – несколько крымчаков принялись рубить связанных беззащитных пленных.
Я махнул рукой Денисию:
– Видишь непотребство? Займись ими, пленных надо сохранить. Если кого из татар возьмешь живыми – совсем хорошо будет.
Удивился боярин, но слова не сказал, махнул своим конникам рукой и, забирая вправо, помчался к обозу. Крымчаки, по своему обыкновению – издалека, – начали стрелять из луков.
– Десяток! Стой!
Мои остановились как вкопанные.
– Из мушкетов – товсь! Огонь!
Громыхнул нестройный залп.
Когда рассеялся дым, воевать было не с кем. Кони бились в агонии, а поверженные татары лежали на земле. Лишь один конный нахлестывал лошадь, счастливо избежав картечи.
Конники бросились к обозу, уже захваченному десятком Денисия. Молодцы его пару крымчаков зарубили, еще двое были ранены легко и захвачены в плен.
Вообще-то захватить крымчака в плен – нелегко. Как правило, они до последнего отчаянно сопротивляются – саблей, палкой, зубами. Малодушных после боя сородичи наказывали, часто смертью.
Я направился к невольникам.
– Развяжите пленных, – распорядился я.
Ратники соскочили с коней, вмиг порвали веревки. Бывшие пленники, среди которых были молодые женщины и мужчины, окружили воинов и стали благодарить.
– Отдаю вам на расправу крымчаков, делайте с ними что хотите.
Измученные, со сбитыми в кровь ногами, люди – и откуда только силы взялись? – накинулись на мучителей. Били руками, подобранными камнями, ногами, кусали. Несколько минут – и вместо двух пленных лежали два растерзанных, окровавленных тела. Вместо лиц – кровавое месиво.
– Так должно быть с каждым, кто на нашу землю с мечом придет, – крикнул я. – Забирайте с обоза съестное, можете покушать и возвращайтесь по домам.
Изголодавшиеся и усталые люди побрели к обозу.
Ратники шустро переворошили подводы. Еду – сыр, репу, муку – раздавали бывшим пленным. Остальное – трофей моих воинов. Мой десяток собрал оружие у убитых крымчаков.
Ратники распределились по подводам и погнали обоз в лагерь.
«Веселый», однако, сегодня выдался денек – с утра крымчаков побили, сейчас обоз захватили…
Когда ехали в лагерь, Денисий мечтательно сказал:
– Такая война по мне – обозы отбивать!
– Это не война! – зыкнул я. – Война была, когда наскок татар отбивали. А это – взятие трофеев.
Боярин оживился:
– Как трофеи делить будем?
– По справедливости.
В лагере мы пересчитали подводы и, не глядя, что в них, распределили подводы между боярами, по жребию, а те уж – людям своим передавали.
Ратники с интересом стали рыться в захваченных вещах. Трофеи на войне всегда привлекали воинов. Да и как им не снискать интереса? Обеспечивал всем необходимым – кормил, поил, обувал, вооружал, давал крышу над головой боярин, чьими боевыми холопами они были. Но ведь хотелось каждому холопу иметь еще что-то и в личном владении! А кроме того, жизнь холопа в боевом походе не всегда бывала длинной, иногда – до первого боя, и зависела от боевой выучки ратника.
Глядя на разбор воинами вожделенных трофеев, я думал совсем о другом. О тех, кому они уже не нужны, кто сложил голову свою в минувшие дни. И вот же – чаще – по неумению своему ратному! А неумение то – от нерадения бояр некоторых к делу боевому! О том еще будет разговор с ними, как поход окончится. Видать, и поход сводного полка не последний – врага лишь на время войско государя усмирит, хлебнем еще лиха, если выучку полка к будущим сечам не подниму.
Усердные бояре занимались подготовкой боевых холопов специально, пристраивая к неопытным молодым парням бывалых воинов. И коли гонял их боярин до седьмого пота, до синяков и шишек – дольше жил ратник, и боеспособнее было воинство его – десяток ли, полусотня. Ленился боярин, или все время уходило у него на добывание денег – и хирела дружина его. Мало выучить приемы сабельного, копейного или какого другого боя, надо движения довести до автоматизма, чтобы организм действовал сам, на рефлексах. Думать в бою не успеваешь, задумался – погиб. А еще совсем не лишней была выносливость, которая тоже приобреталась упорными занятиями. Мало толку от силы, если не отработана быстрая реакция. Здоровяки с пудовыми кулаками в бою гибли чаще, чем их жилистые, гибкие, с быстрой реакцией товарищи. Здоровяк – он хорош в кулачном бою, где-нибудь на рыночной площади во время Масленицы.
