Боб Иванович попросил вызвать такси. Медсестра пошла к телефону, а когда вернулась, спросила:
— Извините, а вы где живете?
— Недалеко от «Новослободской», — ответил Шнейдерман.
— Ой, здорово как! — заулыбалась медсестра и кокетливо посмотрела на пациента. Затем, склонившись к его уху, тихо сказала: — А я на Сущевском Валу. Через десять минут смена заканчивается. Подвезете?
Запах молодого, слегка потрепанного жизнью и мужчинами тела, улучшенный тонким ароматом духов, вскружил Шнейдерману голову.
— Не вопрос! — браво ответил он.
Женщина вернулась в джинсах, красиво обтягивающих фигуру, и тонкой, слегка декольтированной красной блузке.
— Пойду посмотрю такси, — предложила неожиданная, но приятная попутчица.
Когда ехали по ночному городу, медсестра поинтересовалась, есть ли у Боба Ивановича дома костыли.
— По-вашему, я каждый месяц ноги ломаю? — удивился травмированный.
Тогда девушка уговорила шофера заехать в дежурную аптеку.
Пострадавший от собаки Шнейдерман расплатился за вынужденную покупку и обменялся с новой знакомой телефонами.
* * *
Жизнь Еврухерия протекала тихо и спокойно, без значимых событий. Он настолько привык к холостяцкой свободе, что мысли о возвращении незабываемой Ангелины Павловны почти сошли на нет. Иногда, правда, посещало ясновидящего сентиментальное состояние души, и тогда образ бывшей супруги на какое-то время лишал его покоя. В такие минуты Еврухерий мечтал.
Грезились ему то радостная встреча с бывшей женой под широкими листьями пальмы в Ботаническом саду, то прогулка по ночной Москве под руку, то праздничный ужин в столовой трамвайного депо… Да мало ли как еще можно приятно провести время с любимой женщиной! Несколько раз он порывался позвонить, но что-то неведомое, необъяснимое останавливало его: Макрицын робел. И все же иногда был способен на решительные действия. Например, пару дней назад Еврухерий даже дал телеграмму с незамысловатым предложением: «Давай через два часа встретимся, если ты хочешь, в парке, где Сатира и еще другой театр и зал». Но Ангелина Павловна не пришла, и он, прождав больше часа, вернулся домой в расстроенных чувствах.
Много времени Макрицын проводил в раздумьях о своем членстве в партии и пришел к выводу, что больше других отдает себя общему делу. Поэтому, заработав хорошие деньги во время нескольких аншлаговых выступлений, почти перестал делать взносы в партийную кассу. На сэкономленные деньги вызывал проституток, несколько раз делал ставки на ипподроме, но каждый раз проигрывал.
Нередко, хотя и не так часто, как раньше, он захаживал в гости к Ганьскому и очень удивлялся, что ученый пользуется в квартире солнцезащитными очками высокой степени затемнения. С Мариной у ясновидящего отношения не сложились с первой же минуты знакомства, но в их дружбу с Аполлоном женщина не вмешивалась, хотя и не могла понять, чем таковая мотивирована. Последние несколько месяцев Еврухерий отмечал появление головной боли умеренной интенсивности, которая возникала все чаще и чаще. Причину он видел в переутомлении, хотя утомляться ему было не от чего — он давал не более трех выступлений в месяц.
Характер представлений существенно изменился: если раньше ясновидящий по большей части рассказывал, что было и будет, то теперь основную часть времени читал мысли. Его феноменальные способности не оставляли равнодушными даже самых скептически настроенных граждан.
В Университете нестандартной экономики Макрицын попросил выйти на сцену двадцать пять человек из числа присутствовавших в зрительном зале. Добровольцев выстроил в ряд и каждому выдал по листу бумаги с карандашом. Затем пригласил средних лет гражданина, пояснив, что он будет помогать, после чего велел тому повернуться лицом к группе. Всем, стоящим в ряду, предложил изложить на бумаге любую мысль, какую захотят. Когда все что-то написали, помощник забрал вчетверо сложенные листы и разложил на полу в двух метрах от каждого автора. Макрицын попросил участников опыта думать о содержании своих записок, затем подошел к первому человеку слева, посмотрел ему в глаза и заявил на весь зал:
— Молодой человек очень хочет, чтобы экзамен по курсу «Мировая финансовая система» принимал не Пырыхтеев. Ассистент, прочитайте запись.
Мужчина поднял лист, лежавший напротив первого участника, и прочитал:
— Только бы Пырыхтеев не принимал МФС!
Зал загудел.
Ясновидящий подошел ко второму человеку:
— Пусть завтра будет солнце и тепло.
Ассистент повторил фразу дословно.
Возле третьего Макрицын задержался.
— С этим потом: очень сложная мысль, — словно оправдываясь перед залом, объяснил он и шагнул к следующему…
— Девушка, ваши думы я не хочу озвучивать.
Красавица, стоявшая седьмой по счету, заулыбалась:
— А я хочу! Говорите, если знаете. А то мы все здесь подумаем, что вы просто не смогли с моими записями справиться.
Макрицын внимательно посмотрел на девушку и, повернувшись вполоборота к залу, произнес:
— Позавчера за час — триста с нормальным мужиком. Вчера за час — триста с нормальным мужиком. Сегодня за экзамен — два часа бесплатно с потной тварью.
Зал, затаив дыхание, ожидал, что скажет ассистент, который уже развернул подобранный с пола лист. И тот прочитал:
— Два дня подряд нормальные мужики: по триста за час и без завихрений. Сегодня же бесплатно два часа за экзамен, и с такой грязной тварью вдобавок!
Пока помощник читал, девушка старалась увидеть кого-то в зале.
— Если вы ищете ту самую «потную тварь», могу помочь, — предложил Еврухерий. — Вам назвать ряд и место?
— Не надо. Так хоть девчонки за пару часов экзамен заработать могут, а назовете — неделями зубрить придется и по пять раз на пересдачу ходить.
Закончив читать мысли людей, стоявших на сцене, и не сделав ни одной ошибки, Макрицын вернулся к третьему, тому молодому человеку, которого «оставил на потом», и стал пристально смотреть в его глаза. На шее ясновидящего проступили набухшие вены. Он отвел взгляд, отошел на пару шагов назад, постоял с полминуты и повторил свои действия. В зале воцарилась такая тишина, что было слышно, как у секретарши проректора по науке лопнула резинка, поддерживавшая ажурный черный чулок. Но снова у Еврухерия ничего не получалось. Резко повернувшись к зрителям, он заговорил:
— С этим человеком справиться не могу. Здесь что-то не так. Пусть помощник прочитает.
Развернув записку, тот лишь промолвил:
— Я не могу, но знаю, кто может — Ольга Николаевна Самойлова, если она в зале.
Седая женщина, сидевшая во втором ряду, поднялась и направилась к сцене.
— Полагаю, что большинство присутствующих знают меня, а для остальных представлюсь: старший научный сотрудник кафедры восточных языков.
Ей передали листок, и она моментально прочитала:
— Армянский коньяк — лучший в мире!
— Этого не может быть, — уверенно возразил Макрицын.
— Вы про коньяк? — уточнила женщина.
— Я про записку.
— Видите ли, она написана на армянском языке, и я сразу озвучила перевод.
— Поэтому я и не смог прочитать, — кивнул ясновидящий. — Парень, ты зачем на армянском написал?
— Э, фокусник-джан, паслушай: я не гаварить па-русски, я чуть панимать па-русски, я думать па-армянски, патаму писать па-армянски.
— Как же ты в университете учишься?
— Э, дарагой… Все учаца. Деньги дай, и карашо. Я каждый шесть месяц двадцать тысяч дай и учаца.
— Студент коммерческого отделения, — пояснила Ольга Николаевна. Затем, видя, что Еврухерий не понимает, добавила: — Платное отделение. За деньги учатся.
* * *
С новорожденным была Хвостогривова. Матерью она себя нисколько не ощущала, особых чувств к малышу не испытывала, грудью не кормила. Вараниеву со Шнейдерманом стоило огромных усилий уговорить ее воспитывать ребенка, но, само собой разумеется, не бесплатно. Жанетта Геральдовна вернулась к своему требованию трехкомнатной квартиры. господин Гнездо лично встречался с ней в присутствии председателя, после чего согласился выделить деньги на покупку жилья из вторичного фонда. При этом адвокатом был составлен договор, по которому Хвостогривова имела право проживать в купленной квартире лишь при условии нахождения с ней ребенка мужского пола по имени Велимир Ильич. И только после достижения опекаемым возраста двадцати одного года квартира переходила в собственность Жанетты Геральдовны. Вторая сторона брала на себя обязательства обеспечить жильем Велимира Ильича. Кроме того, партия обязалась нести все затраты по содержанию ребенка, а Хвостогривовой назначили «зарплату» в размере полутора тысяч долларов.
Маленький Велик дважды прошел всестороннее углубленное обследование в двух лучших детских клиниках Москвы и был признан абсолютно здоровым. Правда, несколько засомневался профессор Графкин из Детского пищеварительного института, но в чем и почему — пояснять не стал. Знающие люди предположили, что он нашел проблему в системе пищеварения, так как именно детской гастроэнтерологией и занимался. Третье обследование подтвердило результаты предыдущих — абсолютно здоров.
