Повествование леди прервалось самым неожиданным образом.
Холмс приложил палец к губам, давая знак замолчать. Потом в два огромных прыжка преодолел расстояние до двери, распахнул ее и втащил в комнату высокую и сухую, как жердь, женщину, крепко схватив ее за локоть. Женщина закричала и начала упираться, отчего сделалась похожей на огромного нескладного цыпленка, которого силой вытаскивают из курятника.
— Отпустите! Что вы делаете? — пронзительным голосом визжала она.
— Сьюзен, что вы там делали?
— Мадам, я только хотела зайти спросить, останутся ли ваши гости на обед, а этот джентльмен накинулся на меня.
— Я уже пять минут прислушивался к ней, но не хотел прерывать ваш интереснейший рассказ. Страдаете астмой, Сьюзен? У вас слишком хриплое дыхание для вашей работы.
Сьюзен тут же насупилась, но посмотрела на Холмса с удивлением.
— Да кто вы такой, и кто дал вам право так с людьми обращаться?
— Я всего лишь хочу задать один вопрос в вашем присутствии. Миссис Мейберли, вы кому-нибудь рассказывали, что хотите обратиться ко мне за консультацией?
— Нет, мистер Холмс, никому.
— Кто отправлял ваше письмо?
— Сьюзен.
— Что и следовало доказать. Итак, Сьюзен, кому вы передали или послали сообщение о том, что ваша хозяйка обратилась ко мне?
— Это ложь! Я никому ничего не сообщала.
— Ну-ну, Сьюзен. Знаете, люди с астмой долго ведь не живут. Нехорошо обманывать. Кому вы рассказали?
— Сьюзен! — закричала тут ее хозяйка. — Вы — обманщица и предательница! Я вспомнила, как вы с кем-то переговаривались у забора.
— Это мое личное дело, — угрюмо произнесла женщина.
— Я думаю, что вы разговаривали с Барни Стокдейлом, не так ли?
— Если сами все знаете, зачем спрашиваете?
— Я не был уверен, но теперь знаю это точно. Послушайте, Сьюзен, я вам готов заплатить десять фунтов, если вы мне скажете, кто стоит за Барни.
— Человек, у которого найдется тысяча фунтов на каждую вашу десятку.
— Так он настолько богат? Нет… Вы улыбнулись, значит это не он, а она. Богатая женщина. По-моему теперь, когда мы зашли так далеко, ничто не мешает вам назвать ее имя и положить себе в карман десять фунтов.
— Идите к черту!
— О Сьюзен! Что вы себе позволяете?
— Я здесь больше не останусь. С меня хватит! Как вы мне все надоели. Завтра я пришлю за своими вещами… — И с этими словами она бросилась к двери.
— Всего доброго, Сьюзен. Советую вам принять успокоительное… Итак, — продолжил он, неожиданно перейдя с веселого на серьезный тон, когда за вспыхнувшей от злости женщиной захлопнулась дверь. — Эта банда настроена серьезно. Смотрите, как быстро и решительно они действуют. Судя по штампу на конверте, ваше письмо мне было отправлено в десять вечера. Но Сьюзен передает его содержание Барни; тот успевает связаться со своим хозяином; он или она — то, как улыбнулась Сьюзен, подумав, что я ошибаюсь, заставляет меня думать, что это «она» — составляет план действий. Они обращаются к Черному Стиву, и уже в одиннадцать утра он является ко мне с предупреждением. Времени зря они не теряют.
— Но что им нужно?
— Да, в этом-то и вопрос. Кому принадлежал дом до вас?
— Отставному капитану по фамилии Фергюсон.
— О нем известно что-нибудь необычное?
— Не знаю, я ничего такого не слышала.
— Я подумал, что он мог припрятать здесь что-то ценное. Хотя, конечно же, в наши дни, если люди хотят что-то спрятать, они несут это в Почтовый банк. Но встречаются и чудаки. Эх, мир без них был бы намного скучнее. Сначала я подумал о каком-то спрятанном сокровище, но зачем в таком случае им ваша мебель? У вас случайно не завалялся подлинник Рафаэля или Первое фолио Шекспира? [81]
— Нет, не думаю, что у меня есть что-либо ценнее чайного сервиза «Краун Дерби» [82].
— Да, из-за него вряд ли заварилась бы вся эта каша. Кроме того, почему им прямо не сказать, что им нужно? Если бы они охотились за вашим сервизом, они просто назначили бы цену и не стали бы покупать дом со всеми потрохами. Нет, безусловно, среди ваших вещей имеется что-то такое, о чем вы сами не догадываетесь, а если бы догадывались, не захотели бы с этим расстаться. Вот это их и интересует.
— Мне тоже так кажется, — вставил я.
— Видите, и доктор Ватсон со мной согласен, значит, я не ошибаюсь.
— Хорошо, мистер Холмс, но что же это может быть?
— Посмотрим, удастся ли нам что-нибудь выяснить путем логических рассуждений. Вы прожили в этом доме год. — Почти два.
— Тем лучше. И все это время никто от вас ничего не требовал. Три-четыре дня назад неожиданно вы получаете срочное предложение. Что, по-вашему, это означает?
— Мне кажется, это может означать только одно, — сказал я. — Интересующий их предмет попал в дом недавно.
— Снова в точку, — кивнул Холмс. — Итак, миссис Мейберли, какой-нибудь новый предмет попадал в ваш дом недавно? — Нет, в этом году я не покупала ничего нового.
— В самом деле? Хм, это весьма странно. Ну что ж, придется подождать развития событий. Ваш адвокат человек надежный?
— О, в высшей степени. Я доверяю мистеру Сатро как самой себе.
— У вас есть еще слуги, или милая Сьюзен, которая только что хлопнула входной дверью, работала у вас одна?
— У меня работает еще одна девушка.
— Попробуйте попросить Сатро провести одну-две ночи у вас. Вам может понадобиться защита.
— От кого?
— Кто знает? Дело очень сложное. Если мне не удастся найти то, что их так интересует, придется зайти с другой стороны и взяться за этих людей напрямую. Этот агент по продаже недвижимости не оставлял вам никакого адреса?
— Нет, он только показывал мне свою карточку. Там было указано его имя и профессия: Хайнс-Джонсон. Аукционист и оценщик.
— Не думаю, что мы найдем его в справочнике. Честные люди не скрывают адреса своего рабочего места. Если что-нибудь случится, дайте мне знать. Я взялся за ваше дело и не сомневайтесь, доведу его до конца.
Когда мы проходили по коридору, всевидящие глаза Холмса остановились на нескольких чемоданах и ящиках, сложенных в углу. На них были свежие ярлыки.
— «Милан», «Люцерн» [83]. Это из Италии.
— Это вещи моего несчастного сына.
— Вы их еще не распаковывали? Давно они у вас?
— На прошлой неделе прибыли.
— Но вы же говорили… А что, если это то самое недостающее звено! Может быть, там есть что-то ценное?
— Не думаю, мистер Холмс. Бедный Дуглас жил на зарплату и небольшую ренту. Откуда у него могло взяться что-то ценное?
Но Холмс задумался и, похоже, не слушал ее.
— Миссис Мейберли, — сказал он наконец. — Вам нужно как можно скорее поднять эти вещи наверх в вашу спальню. Там распакуйте их и внимательно осмотрите. Завтра я к вам заеду, расскажете о результатах.
То, что дом миссис Мейберли находился под пристальным наблюдением, не вызывало сомнения, потому что, выйдя из-за высоких густых кустов в конце дорожки, мы увидели негра-боксера, который стоял недалеко в тени. Наскочили мы на него довольно неожиданно, и, надо сказать, встреча с этой зловещей фигурой в таком уединенном месте не сулила ничего хорошего. Холмс приложил руку к карману.
— Ищете пистолет, мистер Холмс?
— Нет, пузырек с нюхательной солью.
— А вы смешной, мистер Холмс.
— Если я займусь вами, Стив, вам будет не до смеха. Утром я вас об этом уже предупреждал.
— Мистер Холмс, я тут обмозговал, что вы говорили, и подумал, не хочу я больше разговоров о том деле… Ну, про мистера Перкинса я говорю. В общем, я готов помочь вам, мистер Холмс.
— Хорошо. Так на кого вы сейчас работаете?
— Господом нашим Создателем клянусь, мистер Холмс, я вам правду говорил. Я не знаю. Мне указания дает Барни, а с кем он знается, я понятия не имею.
