Ознакомительная версия.
Долго и непрерывно Гиндесбург бормотал под нос планы великого и светлого будущего. Вдруг в дверь квартиры позвонили. Послышался двойной щелчок открываемого замка. В комнату вошли. Зажёгся свет, и несколько мутных белёсых силуэтов встали напротив Гиндесбурга. Но он, погружённый в свои мысли, просто закрыл глаза.
— Рассказывайте, что с ним?
— Да вот уже второй день бормочет себе в нос белиберду всякую, — ответила Ларочка, встав над мужем в позе атакующего борца сумо. В одной руке у неё была зажата мокрая грязная тряпка, которой она только что мыла пол.
Два санитара, стоявшие позади доктора, устало переглянулись. Доктор же задумчиво поправил очки.
— На внешние раздражители не реагирует, надо полагать?
— Хоть бы что ему, чёрту проклятущему, — с ненавистью ответила жена Фирзякина, — сидит кобелюка и бубнит. И ночью бубнит и днём. Житья от него нет. У-у тварь! — и она угрожающе замахнулась на мужа тряпкой.
— Ну, ну, будет вам, успокойтесь. Вы не припомните ли, как это началось?
Ларочка, сместив в задумчивости брови к переносице, ответила:
— Да вот пришёл в понедельник с работы, жрать ему дала, собаке, всё проглотил чертяра, и гриба своего напился, как обычно, сел и понеслась галиматья, думала, очухается свинорожа, а он всё сидит да бормочет, и глаза стеклянные, как у рыбы мороженой!
— Так, так, интересно, а позвольте, какого гриба? Этого самого? Разрешите, — доктор приблизился к банке с чайным грибом, что стояла возле Фирзякина на столе.
— Его, собаку, дрянь эту болотную, пьёт вечно. Полезно, говорит, — изобразила она издевательски интонацию мужа, — Идиотина! Сколько раз велела: вылей в унитаз жижу поганую свою. А он граблями машет, кудахчет, питушья жопа — Моё! Очищает! Что там ему очищать-то? Гнилуха! Пистон стреляный! Тьфу! — и плюнула на вымытый ей же самой пол.
— Так’с, ну, гриб-то давно испорченный у вас. Плесень, видите, пошла, — доктор указал на небольшие островки зеленоватой плесени на поверхности гриба, — очень опасное, знаете ли, дело!
— Да и я ему сколько раз! Кто ж дрянью-то такой печень чистит? А ему хоть что. Хоть чеши, хоть пляши! Мозги ж все стухли давно! Вы посмотрите на эту рожу — возмутилась жена.
Фирзякин сидел на диване с лицом человека, только что узнавшего, что его дальний, забытый давно родственник, скончался, оставив в наследство десять миллиардов долларов. Но тут же оно сменилось выражением угрюмой горечи и печали, а ещё через секунду — стыдом и позором. Метаморфозы происходили молниеносно.
— Ну что ж, придётся забирать. Галлюцинаторное помешательство на почве отравления. Возможно, лизергиновая кислота.
— А? — не поняла жена.
— Амбулаторное лечение сразу исключаем. В стационар его, ребятки. А гриб этот от греха и в самом деле слейте в канализацию.
Санитары подхватили Гиндесбурга под руки и без сопротивления повели к двери. Доктор, распрощавшись с женой несчастного, оставил контактный телефон и удалился, а Ларочка первым делом, с чувством душевного спокойствия и внутренней победы над каким-то, как ей казалось, мировым злом, надменно со шлепком вылила чайный гриб в унитаз.
* * *
Где-то в районе малой речки, из сточной трубы ранним летним утром выплыл тёмно-коричневый объект. Блестя на солнце глянцевой кожицей, он поплыл, влекомый слабым течением в направлении поселка Касранцы. Мальчик Иван в это время удил с дедушкой рыбу на берегу.
— Дед, дед смотри! — закричал пацан, — чего это за рыба такая?
— Где?
— Вон, смотри, какая странная, как скат прям.
— Да откуда ж здесь скаты?
— Гляди дед, смотрит, прям на нас! — завизжал счастливый малец, пытаясь достать рыбину концом удочки.
— Ишь, ты! И впрямь. Эх, всю страну засрали, демократы сраные! — и дед с ненавистью плюнул в мутную воду.
Диковинная рыбина приостановилась, моргнула два раза, и, испустив из странного тела рыжеватые пузыри, ушла под воду…
На эту работу я устроился, можно сказать, случайно. Один приятель дал мне телефон и сказал, что сейчас фирма как раз набирает новых сотрудников. Я позвонил и узнал, что компании, занимающейся продажей офисной мебели, требуется вэб-дизайнер, но все подробности по телефону мне не расскажут, а только при личной встрече. Я договорился о дате визита и пришёл на собеседование, предварительно побрившись, и чисто и аккуратно одевшись.
Начальник, моложавый плешивый мужичок лет сорока пяти, протянул мне анкету и вышел из кабинета. Я заполнил все графы абсолютно бредового документа, кроме последнего пункта. Вопрос, которого гласил: «Чего вы ждёте от нового места работы?». Чего я жду?
А, правда, чего я жду от нового места работы? Покопавшись в своих чувствах и ощущениях, я убедился, что никаких ожиданий во мне нет. Ничего я от новой работы не ждал. Мало того: мне было абсолютно наплевать, возьмут ли меня на эту работу. Но в пункте я написал сакраментальную фразу — «карьерного роста и незабываемых впечатлений».
Закончив с анкетой, я принялся осматривать кабинет руководителя, который никакого абсолютно впечатления на меня не произвёл. Банальный офис с серым столом, на столе компьютер, вернее, жидкокристаллический монитор SONY, кожаное кресло на колёсиках, на стене часы, на подоконнике печальный маленький кактус в горшке, и фигурка то ли Будды, то ли ещё какого божка на полке для бумаг у стены.
Вернулся директор, и, забрав анкету, хмуро прочитал её. Поднял на меня глаза и представился.
— Виктор Степанович.
— Роман, — ответил я.
Виктор Степанович вяло расспросил меня о предыдущих профессиональных заслугах, спросил, как давно занимаюсь вэб-дизайном, и, получив ответы, почесал нос и взял меня на работу:
— В понедельник выйти сможешь?
— Смогу.
Он протянул мне руку, и я, попрощавшись, ушёл домой. На улице накрапывал осенний дождь, настроение было паршивое, и меня совершенно не радовал факт того, что теперь я работник фирмы «ИНДРА»[1]. В понедельник я, как и обещал, впервые вышел на работу. Меня поручили голубоватого вида пареньку по имени Руслан. Руслану надлежало всё мне показать, рассказать и вообще помочь устроиться на новом месте. Руслан был худеньким, довольно смазливым и несколько жеманным молодым человеком, в поведении которого я сразу уловил неподдельный интерес к моей персоне. В принципе, к геям я отношусь параллельно, но иногда они меня скорее раздражают и настораживают, нежели кажутся забавными.
Руслан был как-то уж слишком рад тому факту, что в их скромном учреждении появился новый сотрудник. Он засыпал меня разными вопросами, рассказывал какие-то анекдоты и всё время звал в курилку. В курилку я, конечно, ходил, и над анекдотами смеялся, но на лукавый блеск глаз Руслана, отвечал твёрдым молчаливым «НЕТ!», что явно его огорчало.
Вообще работников в фирме было не так много, и, что очень меня не грело, особ женского пола было просто-таки мало. Проще говоря, всего четыре. Самой обаятельной и вызывающей в душе тепло и радость, и даже смутную надежду на нечто возможное в дальнейшем, была Марина, стройная двадцатилетняя шатеночка, обожающая короткие юбки и красную помаду. Правда, помимо меня на неё заглядывалась добрая половина мужского коллектива, и тут, конечно, был сложный вариант, потому как Марина, прекрасно понимая, что её хочет каждый второй работник, пользовалась этим в своих корыстных интересах. Она активно флиртовала и строила глазки, томно показывала обворожительные бёдрышки сходящим с ума от вожделения сотрудникам, и смеялась красивым белозубым ротиком, колыхая при этом третьеразмерную грудь.
Дальше шла Маргарита Петровна Лапушкина, женщина лет тридцати, с приятными формами и красивыми руками. Красавицей я бы её не назвал, но что-то в ней определённо было. Маргарита Петровна красила волосы в пепельный цвет, была замужем, и у неё дома сидел десятилетний сын, которому она часто звонила и назидательно внушала, что и как следует разогреть из приготовленной мамой пищи, и с чем это разогретое лучше всего скушать. Было видно, что, не смотря на удачный брак и мужа, не увлекающегося алкоголем, Маргарита Петровна не прочь закрутить роман на стороне. Мужчины ей явно нравились, и особенно менеджер Андрей, с которым она постоянно перешучивалась.
Самой шикарной среди всех четырёх была, конечно, Светлана Анатольевна Кораблёва. Что можно сказать о ней? Светлана Анатольевна была по-настоящему красива, как может быть красива женщина на подходе к сорока годам. Выглядела она так, как обычно выглядят бразильянки в телесериалах. Высокая, с крепким торсом, похожая на элитную кобылку, всегда подчёркнуто элегантно одетая. Карие глаза с таким специфическим прищуром и чувственные губы. Мужчины её явно побаивались, сразу убивая в себе даже малейшие зародыши мысли, что она может снизойти до хотя бы флирта с ними. Смотрела она на всех надменно и даже с какой-то жалостью. Меня, казалось, вообще не замечала, будто я был не новым вэб-дизайнером, а сломанным принтером, пылящемся в углу. Она была главным бухгалтером и два раза в месяц выдавала аванс и зарплату.
Ознакомительная версия.
