— Тогда зачем нужен этот мир? — Андрей вконец запутался.
— Вопрос замечательный, — ответил Учитель. — Сам над этим думаю. Может быть, чтобы возможностей больше было. Может быть, чтобы от наших желаний не страдали другие. А может быть мы все лишь исполняем мечту хранительницы…
Она очень переживала, что отличается от сверстников. А отличалась она сильно: была выше большинства девочек в своем классе, одевалась как мальчик, никогда не красилась, много читала, мечтала стать писателем, до сих пор не определилась с профессией. Причем с профессией не определилась не потому, что ничего ее не интересовало и не получалось. Напротив, интересовало ее многое, только выбрать не представлялось возможным.
Ей всегда было легче говорить с учителями, чем с одноклассниками или даже родителями. Первые имели другие интересы, вторые в силу своего возраста обращались с ней не на равных, и ее это раздражало.
Сначала ей нравилось, что она не такая, как все, что ей все удается и перед ней открыты все пути. Потом она поняла, что ни переводчики, ни программисты дефицитом не являются, стало быть, ей будет сложно заниматься любимым делом, а ни певицей, ни ядерным физиком Саша быть не желала. Надо было определяться, кем она будет, а она еще не знала этого.
А еще ей начало все надоедать. В середине учебного года, когда кончились все олимпиады (не попав даже на областной тур, Саша сильно расстроилась), ей надоело учиться. Потом ей надоело терпеть людей, которые не были ей интересны. Наконец, она поняла, что у нее с этим миром отношения не сложились.
«А может, ну на фиг?.. — подумала она как–то утром, выключая будильник. — Первый раз в жизни прогуляю уроки. Хотя нет, тогда родителей терпеть. Дурацкий мир!»
Только она додумала последнюю фразу, как почувствовала сильное желание спать. Отрубаясь, она подумала, что все же прогуляет уроки. Как проснется, можно погулять пойти, чтобы родителей не видеть.
Знала бы она, что ей больше не придется никого терпеть в этом мире!
Девочка, которая только что появилась в этом мире, была идеальным «первым опытом» для Андрея. Во–первых, она была из его мира и примерно его возраста. Во–вторых, у них были похожие интересы. В-третьих, у нее была похожая проблема: она тоже не переносила окружающих людей и вдобавок считала себя никому не нужной.
Андрей, все же воспользовавшийся «чит–кодом» от Утешителя, решил помочь ей, чтобы не мучиться совестью лишний раз.
— Привет! — сказал он.
— Привет! — сказала девочка. — Я сплю, да?
— Если кто–то тут и спит, то это я, а ты мне снишься, — улыбнулся Андрей. Пошутив, он вдруг поймал себя на мысли: а что, если это все сон, а на самом деле он все еще в своем мире, среди людей, которые ему никто? Да нет, не может такого быть. Слишком все четко и реалистично. И последовательно. И, даже если он спит, все равно этот сон его кое–чему научит. — Но я, наверно, не сплю, так что приветствую тебя в нашем мире!
— Что за мир? — спросила девочка. — Кстати, я Саша.
— Я Андрей, — Он тоже стал вежливым, ведь вряд ли захочется грубить, если ты счастлив. — Этот мир… — Он задумался. Что там Мечтательница говорила ему? — Это мир, в который ты попадаешь, если не можешь переносить своей действительности. Здесь каждый должен быть счастлив.
— Но я не чувствую себя такой уж счастливой… — сказала Саша. — Это не одна из антиутопий, где запрещается быть несчастным?
— Вот уж точно нет. — Мысли этой девочки ему положительно нравились. Она все время думает так, как он никогда не думал. Вот он, долгожданный собеседник! — Дело в том, что здесь сбываются желания.
— Да? — с явным сарказмом спросила девочка. — А если я захочу, чтобы у тебя поросячий хвостик вырос?
— Не эти желания! — Андрей непроизвольно потрогал то место, откуда обычно растут хвосты. — То, чего ты действительно хочешь.
— Ну и чего же ты хотел, оказавшись здесь? — спросила Саша.
— Как выяснилось, я хотел чувствовать себя глубоко несчастным и со всеми препираться. До сих пор стыдно за тогдашнее поведение. Теперь вот хочу людям помогать.
— Ну ты даешь! — Саша от души смеялась. — Э–э–э… Я ведь не должна обращаться к тебе на вы? Может быть, вам тысяча лет и вы просто приняли облик моего ровесника?
— В этом мире такое возможно, но это не тот случай. — Вот это называется гибкость ума! Похоже, она совсем не проста. — Обычно каждый здесь видит то, что хочет видеть. Но что–то много исключений из правила мне попадается.
Андрей не кривил душой — если считать его и Сашу, набирается уже пять таких существ. А «обычных» обитателей этого мира он видел всего пару сотен — он пару недель попутешествовал в компании Утешителя и вдоволь насмотрелся на разнообразные желания и их исполнение. В отличие от многих, он все видел объективно — никогда не любил представление. Но он видел еще очень небольшую часть этого мира, и пять человек — это не так уж мало.
— Может быть, тогда объяснишь, почему ты выглядишь почти как мой идеал парня? — потребовала Саша. — Высокий шатен, желто–карие глаза, вечно лохматые волосы…
Андрей от души расхохотался. В той жизни ему никто не говорил, что он красив, но, тем не менее, выглядел он именно так, как описала Саша.
— Ты не шутишь? — Отрицательное качание головой сквозь смех. — Так уж предки наградили. Извини уж.
Дальше они смеялись уже хором. Похоже, Саше особенная помощь не понадобится. Она освоилась в этом мире и не испытывала никакой скованности, а главное — она нравилась Андрею.
«Может быть, это и сон, — думал он. — В любом случае, если это и желание, то отнюдь не Мечтательницы».
Мечтательница наблюдала за ними. Вот и еще один ее питомец, кажется, нашел свое счастье. А она? А что она? Она должна быть счастлива, глядя, как сбываются ее мечты. Только последнее время у нее было ощущение, что счастья особого нет.
Андрей всю неделю, что Саша была в этом мире, был с ней. Похоже, он был счастлив, ведь, кажется, нашел свою любовь. Он исполнял и другую свою мечту — помогал людям. Но часто Саша справлялась лучше него.
Мечтательница давно с ней познакомилась. Саша тут же сократила ее до Маши («Мечтательница — это длинно. Мечтой тебя не назовешь. Будешь Маша»). Андрей, понятное дело, попытался унять ее, но ему явно понравилось. Да и сама Мечтательница не спорила. Земное имя ей теперь вполне подходило, потому что она, похоже, заразилась от Андрея потребностью быть несчастной и теперь, кажется, даже испытывала ревность. Да уж, беседа с Утешителем бы не помешала. И нужен был не просто дружеский разговор, а его помощь. Еще не хватало, чтобы из–за нее в этом мире что–то пошло не так.
У него последнее время все чаще возникало впечатление, что с этим миром что–то не так. Раньше он относил это на счет непривычности возможности полного счастья. Но теперь оказалось, что все куда более запущено. Ибо рыба гниет с головы.
Перед ним стояла Мечтательница. Утешитель чувствовал ее желания: ей хотелось, чтобы ее обняли и сказали, что все хорошо. Лучше, чтобы это сделал Андрей. А еще она не хотела, чтобы это была иллюзия, чем сильно отягчала свое положение. Ее подсознание по–прежнему функционировало нормально, но под воздействием расстроенной нервной системы оно начинало давать сбои. Или, может быть, где–то в глубине души Мечтательница начинала злиться на всех и вся, и ее подсознание действовало по принципу обиженного ребенка: «Мне плохо, так пусть будет плохо всем».
— Ой-ё!.. — сказала какая–то частичка Учителя, когда он увидел все это.
Этим междометием он заразился от Андрея. Он уделял мальчику много времени, и тот, похоже, был достойным учеником, как и Саша, его «первый опыт». Но именно Андрей с Сашей, как ни странно, и были виноваты в том, что этот мир может начать рушиться. Хотя Утешитель и понимал: винить их нельзя.
Мечтательница заговорила:
— Что, кошмарно выглядят мои мысли? — Она и выражалась почти как землянка. Положительно, надо становиться Машей.
— И не такое видали! — бодро отозвался Учитель, пряча тревогу. Но Мечтательница на то и была хранительницей, чтобы знать все про всех.
— Я же вижу, какое у тебя было впечатление! — ответила она. — Да, я заражаюсь от Андрея земными чувствами. И еще я, кажется…
— Знаю, — Учитель погладил ее по голове, потому что сейчас она нуждалась в поддержке. — Я все знаю. Тебе просто надо отдохнуть.
— Отдохнуть? — удивилась Мечтательница. — От чего отдохнуть? Я и не занята ничем.
— Ты хранительница, не забывай, — объяснил Учитель. — И не говори, что это совсем не утомляет. От меня ты своего состояния не скроешь. Несправедливо, что хранительница никогда не менялась.
