— Нет, — покачала головой Агу.
— Так я и подумал.
— Почему? — удивилась мать матерей.
Гирр припомнил, как на охоте в прошлую ночь Кри велел подождать, пока кабан-секач не ослабеет от раны и потери крови, чтобы легко добить его. Стрела пронзила грудь кабана, видимо, у самого сердца. Но Манг усмехнулся и крикнул:
— Вождь стал старым, растратил смелость и силу!
Раненый кабан метался в камышах, не видя врагов. Манг кинулся к нему, ударил копьем, но неудачно. Зверь повернулся к охотнику, копье переломилось. В открытой пасти кабана в хлопьях кровавой пены сверкнули страшные клыки. В этот момент подоспевший Гирр обрушил лезвие тяжелого топора на череп вепря и проломил его.
— Молоко твоей груди дало ловкость и силу Мангу, но духи лишили его разума, — ответил Гирр, поднимаясь. Он пощадил мать, не сказав, что разум Мангу, видимо, достался от отца.
«Почему Гирр думает плохо о старшем брате?» — недоумевала Агу, оставшись одна, и не находила ответа. Она считала, что Манг скоро заменит Кри и будет вождем. Думала так до возвращения Гирра…
Глава вторая
Рассказ Гирра
Человек каменного века не знал, что такое безделье. Он позволял себе короткий сон ночью и после особенно обильной еды. Он был вынослив, упорен и терпелив. Ценой ошибок, ценой многих жизней по крупице накапливал знания и опыт. Большую часть времени тратил на то, чтобы добывать пищу, и часто голодал, особенно зимой, когда на землю ложился снег.
На этот раз все дела были на время отложены: лесное племя, разместившись вокруг кострища, от восхода и до захода солнца слушало рассказ Гирра о жизни южного племени, где вождем был мудрый сын Барса. Кри и Агу сидели рядом и тоже слушали во второй раз, не пропуская ни слова.
…Раненый Гирр ушел от погони, взобравшись на вывернутое с корнями дерево. Сын Агу не знал, сколько дней и ночей несла его река, вздувшаяся от дождей. Вода в реке пошла на убыль и оставила большое дерево на песчаной отмели. Гирр лежал на его стволе вниз лицом, не имея сил пошевелиться. Солнце палило спину, чайки кричали и бросались в воду, хватая рыбу. Плечо нестерпимо ныло, в нем толчками билась кровь. Гирр разлепил глаза, приподнял голову. До берега было далеко, но среди травы он разглядел какие-то тени. «Волки, — догадался Гирр. — Караулят, когда вода совсем спадет, чтобы напасть на ослабевшего человека». Осталось ждать неизбежного конца, и он опустил веки…
Солнце перестало палить спину, боль в плече унялась, крик чаек стих. Гирр почувствовал, что лежит вверх лицом на мягкой шкуре. «Видно, отдал себя во власть духов», — подумал он и резко открыл глаза. Смуглая черноглазая женщина, низко склонившись, обмакивала перо птицы в маслянистую жидкость и смазывала ему плечо. Увидев, что светловолосый мужчина очнулся, она улыбнулась и успокаивающе погладила его по голове. Ее глаза, окруженные морщинами, глядели дружелюбно. Она еще раз погладила волосы Гирра и вышла из хижины.
Гирр огляделся вокруг. Пол в хижине был сделан из плотно уложенных бревен и застлан сухой травой. Основу стен и крыши составлял каркас из жердей, перевязанных гибкими ветками. Каркас был накрыт пучками тростника, которые прочно переплетались друг с другом и с самим каркасом. В хижине вдоль стен были сделаны возвышения, устланные тростником и шкурами, — для сна. На таком возвышении лежал Гирр. В углу стояли какие-то сосуды, похожие на бутоны кувшинок, только больших размеров. Где-то рядом плескалась вода. Резко пахло рыбой. Гирр еще не успел как следует оглядеться, когда вдруг откинулась тростниковая дверь и в хижину вошел невысокий, но плотный мужчина с обильной проседью в черной бороде. Левая половина его груди, живот и бедра были обернуты пятнистой шкурой. Он сел напротив, спросил сурово на языке лесного племени:
— Как твое имя?
— Гирр, — ответил сын Агу.
— Гирр? — приподнял брови хозяин хижины. — Медведь, значит. Ну, пока ты еще медвежонок. Из какого племени?
Гирр подумал: говорить ли? Не навлечет ли он беду на родичей?.. Но ведь его спасли, принесли в хижину, женщина лечила ему рану, и хозяин говорил с ним на родном языке, на языке лесного племени, хотя и не вполне умело.
— Я из лесного племени, что у Синей реки и Круглого озера, — ответил Гирр.
— У Круглого озера? — переспросил хозяин. — Жу! — крикнул он. — Позови Сила и Нира.
Глаза его смягчились, он пристально глядел на Гирра, и вдруг грустная улыбка тронула его губы.
В хижину вошли двое рослых светловолосых мужчин. Их бедра тоже были обернуты пятнистыми шкурами.
— Гирр, — указал хозяин на сына Агу. — Я был прав, он из лесного племени, что у Круглого озера.
Вошедшие расширенными глазами глядели на Гирра, как на чудо. Хозяин пояснил гостю:
— Когда я был щенком Барса, моя мать умерла, живой дух оставил ее тело. Мой отец привел себе женщину из лесного племени, что у Круглого озера. Она стала мне второй матерью и подарила роду двух сыновей, Сила и Нира. Вот они. Звали мою вторую мать Зуна…
…Возглас удивления издали старейшие матери лесного племени, услышав имя Зуны. Они помнили ее. Хорошо помнили, как давным-давно собирали ягоды у Круглого озера, на них налетели черноволосые мужчины и увели нескольких женщин, в том числе Зуну. Однако стойбищу и оставшимся женщинам не причинили вреда. Не вдруг угомонила Агу возбужденных родичей, чтобы дальше слушать рассказ Гирра.
— …Зуна рано умерла и до конца дней тосковала о родине и родичах, — продолжал хозяин хижины, скорбно опустив голову.
— Кто ты? — осмелев, спросил Гирр.
— Я сын Барса, вождь племени, — сказал он. — Мое жилище — твое жилище. Ты желанный гость из рода, близкого моему сердцу. Набирайся сил, пока снова не станешь медведем. В этом поможет тебе моя женщина Жу. Стрекоза, — улыбнулся вождь, блеснув зубами.
Мужчины вышли из хижины. Гирр лежал с открытыми глазами и ничего не видел. В его сознании едва укладывалось услышанное. Не иначе, добрые духи полюбили его, спасли от гибели и отдали, слабого и больного, в руки друзей.
Сын Агу позднее узнал, что его подобрали рыбаки южного племени и в лодке привезли к свайному поселку. Гирр бредил, шептал и выкрикивал непонятные слова. Прислушавшись к ним, сын Барса, к удивлению родичей, велел перенести больного в свою хижину.
Вошла Жу с сосудом в руках, она села рядом, приподняла голову Гирра и поднесла сосуд к его губам.
Гирр попробовал вкусную, пахнущую мясом жидкость и выпил ее до дна. Жу улыбнулась и выговорила на языке лесного племени:
— Хорошо.
В хижину вбежали девушка и девочка, обе черноволосые и черноглазые. Они, не скрывая любопытства, с улыбкой глядели на Гирра. Все южное племя уже знало, что за гостя прислали духи. Похоже, знали и они.
— Лая, Лань, — указала на них Жу. — Дочери.
Лань подошла к Гирру и дала ему большой плод, похожий на яблоко. Но таких крупных яблок Гирр никогда не видел. «Видимо, здесь много плодов, если девочка не пожалела отдать чужому человеку», — подумал он. Лая молча и пристально разглядывала гостя. Гирр обратил внимание, что у Жу и Лаи легкие шкуры покрывали не только бедра, как у женщин его племени, но и грудь, хотя было очень тепло. Гирр утомился и устало сомкнул глаза.
Когда ему стало лучше, сын Барса, а также Сил и Нир подолгу сидели возле гостя, не позволяя ему подниматься, и все расспрашивали о жизни и обычаях лесного племени. При этом лицо вождя становилось все мрачнее и суровее. Наконец он заговорил сам:
— Твое племя живет, как жили наши давно умершие предки. Скоро ты совсем одолеешь слабость, твои руки и ноги окрепнут. Сын Барса и люди его рода не причинят тебе зла и отпустят с миром. Но тебе надо долго жить в нашем племени, научиться многому, и тогда, если захочешь уйти, унесешь наше умение и опыт наших отцов и дедов в свой род.
Сил и Нир согласно кивали головами.
— Но можешь остаться у нас навсегда, — продолжал вождь. — Нам нужны крепкие и смелые мужчины, нужны охотники. Две весны назад ураган внезапно унес лодки рыбаков и разбил о скалы. В роду много женщин, но осталось мало мужчин. У меня две дочери… но нет сына, — он замолчал и скоро вышел.
Сил и Нир посидели еще немного и, не сказав ни слова, тоже ушли. Гирр остался один. Он поднялся с ложа, откинул дверь и вышел. Ослепленный светом, прищурил глаза. В небе полыхало солнце, а перед ним раскинулась зеркальная гладь воды, кое-где сморщенная дыханием горячего воздуха. К Гирру подбежала Жу, подхватила под руку и увела в хижину. Затем позвала Лаю и велела не отходить от больного.
С тех пор дочь вождя сидела возле Гирра. Сначала они глядели друг на друга, изредка улыбались и молчали. Однажды Гирр указал на сосуды, что стояли на полу, и спросил:
