и плохие? Мы не отступим. Да и уходить некуда.
Смачно плюнув под ноги, он продолжил:
– У вас случайно нет мелочи с собой? А то у меня патронов совсем не осталось…
Глеб сунул руку в карман, и вытащил сотню.
Михаил ухмыльнулся:
– Ну, Глеб Сергеевич, спасибо. Осенью я вас белками завалю.
Охотник взял под засаленный козырёк, и зашагал вниз; ружейный ствол поблёскивал на свету. Раскин развернулся, и вошёл в здание.
Всеобщее совещание было в самом разгаре.
Начальник полиции Егор Иванович Монтин стоял возле стола. Глава Тайграда Павел Кортин говорил, повернувшись к нему:
– Тебе не кажется, Егор Иванович, что ты спешишь?
– Нет, уверен, что спешки никакой в этом нет, – отвечал ему главный полицейский, – Изо всех многоэтажек только две или три заняты законными собственниками, точнее по соцнайму, так-то они наши, то есть собственность в нашем ведении. Остальные – занимают разные бродяги, да бомжи. И толку от этого никакого нет, одни хлопоты, а ценности никакой! Сейчас все применяют металл и пластик. То есть, эти здания даже на бэушные стройматериалы не продашь. И ещё там такие заросли сейчас – чисто тайга! А это для преступников лучшее место, чтоб спрятаться. В этих заброшках им ничего не грозит: можно хоть тысячу полицейских послать, а они всё равно скроются. Сносить эти дома – дорого, и оставлять нельзя: они как бельмо на глазу. Короче, я предлагаю от них избавиться, и самый дешёвый способ – сжечь. Все меры предосторожности будут приняты.
– А как это выглядит со стороны юристов? – уточнил глава.
– И это я выяснял. Картина такова: любой собственник имеет право уничтожать своё имущество удобным для него способом, главное – не подвергать угрозе имущество иных лиц. Думаю, это применимо и к имуществу поселения.
Начальник одного из отделов по фамилии Нестеров вскочил на ноги:
– Так вы только настроите людей на плохое! – воскликнул он, – Там ведь есть и частные дома, огонь перекинется на них, обязательно!
– Если они ими дорожат, этими домами, – перебил его полицейский, – Почему налоги не платили? Почему вообще их побросали? Спросите у Раскина, он вам поведает, как хотел их образумить, и что из этого вышло.
– Вы говорите про тот бред под названием «Мой дом – моя отчизна»? – спросил Нестеров, – Да, он провалился. И по-другому не могло быть. Раскин перегнул, люди даже слушать не хотели. А что ещё ожидать, если за дело берётся отдел торговли?
– А при чём тут отдел торговли, Нестеров? – вмешался зав отдела промышленности Королёв, ещё один участник, – Если вам в делах не везёт…
Но Нестеров не слушал:
– То время, когда людей можно было заставить, прошло! И прошло навсегда! Все эти ярмарочные праздники, типа Первого мая, да Дня Единения, предназначенные, чтоб людям голову морочить, всё это быльём давно поросло. Только вы, друзья, похоже, этого не заметили.
Почему те фокусы получались? Да потому, что они спекулировали на психологии популизма и патриотических чувствах. Но откуда взяться патриотическим чувствам, если поселение фактически умерло? И как спекулировать на популизме, когда толпы нет, а у каждого, или почти у каждого, есть своё царство на сорока гектарах?
Глава попытался взять обсуждение в свои руки:
– Уважаемые, попрошу придерживаться регламента!
Королёв резко подскочил со своего места:
– Ну уж нет! Давайте по-честному! Вот и Глеб Сергеевич тут, может он поделится соображениями?
Раскин поёжился:
– Боюсь, мне нечего сказать.
– Ладно, хватит об этом, – резко подытожил Нестеров, и сел.
Но Королёв продолжал стоять, лицо его побагровело, губы дрожали:
– Раскин! – крикнул он.
Но Глеб покачал головой.
– Вы же прискакали сюда, чтобы поделиться очередной великой идеей! – не унимался оппонент, – Так давайте, осчастливьте нас!
Раскин поднялся с хмурым лицом:
– Думаю, ваша тупость не даст вам понять, – обратился он к Королёву, – отчего меня возмущает ваша деятельность.
Предыдущий оратор на мгновение опешил, и затем взорвался:
– Что? Тупость? И это вы мне, что ли, говорите? Мы же вместе столько работали… И я вам только помогал… Вы что себе позволяете…
– Да, я никогда не позволял себе говорить ничего подобного, — спокойно произнёс Глеб, – Как же. Мне просто не хотелось вылететь со службы.
– Можешь считать, что уже вылетел! – взревел Королёв, – Ты уволен! Прямо сейчас!
– Заткнись, тупица. И сядь.
Голос Раскина словно штыком, прорезал гнетущую тишину в зале совещаний. Кортин ошалело уставился на него.
– Я вам скажу кое-что, – продолжил Глеб, – о том, что давно уже надо было сказать. И вам всем давно это следовало понять. Непонятно, почему я должен говорить об этом. Хотя, какая разница, кто про это сообщит? Несторов сказал, что Тайград умирает. Но это не верно – он уже умер. Да и любой город в нашей любимой отчизне так же. Как и по всему миру, чего уж тут таить? Проживание в одном месте многих людей сразу изжило себя. Это – анахронизм, прошлый век. Первоначально селиться вместе было необходимостью для племени, чтобы вместе обороняться от врагов. Со временем построили стену, чтобы усилить. Потом поселение осталось, как центр торговли и ремесла. И так просуществовало до нашего времени, потому что люди были привязаны к месту работы, которое находилось тут же.
Теперь же всё изменилось. В наше время, при семейном гравилёте, сто километров – меньше, чем пять ещё тридцать лет назад. Утром вылетел на работу, отмахал несколько сот миль, а вечером – домой. Теперь нет больше необходимости жаться в этих человейниках.
В начале был автомобиль, а гравилёт довершил дело. Уже давно люди потянулись за город, подальше от духоты, и ближе к природе, – на свой, отдельный участок. Конечно, многие оставались: не был налажен загородный транспорт, и денег не хватало. Но теперь, когда все выращивают еду себе сами при помощи копропоники, цены на землю упали, большой загородный участок стоит буквально копейки. И транспорт перестал быть проблемой, после того как самолеты перешли на энергию додекаэдров.
Тут Раскин остановился. В зале заседаний повисла тишина. Глава был явно потрясён. Королёв шевелил губами, не издавая ни одного звука. Несторов не отводил взгляд от Глеба.
– И к чему мы пришли в итоге? – спросил Раскин, – А
