Это оказалось новостью для неё самой. Как же так — тогда она делала выбор в горячке боя, не думая, лишь чувствуя, что поступает по справедливости, по настоящей, глубинной правде. По совести. В тот момент она не могла поступить иначе.
Но и когда бой кончился — не пожалела.
Не пожалела о тяжком выборе, о том, что пошла против своих.
Да, её так и распирало от желания поделиться новостями с достойным лордом; к счастью, Молли всякий раз вовремя вспоминала о госпоже Старшей.
А милорд граф несся во весь опор, рассуждая о «магокомандах», что должны «разведывать пути», об «ударных отрядах», что прорвутся в глубокий тыл Rooskies; и всё это безо всяких бронепоездов, без тяжёлой артиллерии, без паровых ползунов…
Молли вдруг ощутила острое желание взять от печки тяжёлый ukhvat. Подцепить достойного графа под ушами, словно госпожа Старшая — полный горшок из устья, и пару–тройку раз макнуть в кадушку с каким–нибудь особо едким снадобьем, вышедшим из–под рук хозяйки.
— О–о–ох, — наконец вздохнул господин генерал. — Простите, дитя моё, я вас совсем заговорил. Но скажите, вы ведь учитесь у миледи?
— Да, мой лорд. Учусь.
— И… — Щёки графа слегка порозовели. Магия госпожи Старшей поистине творила чудеса. — И как же это — владеть магией? Признаться, дитя, меня всегда это, м–м–м, весьма занимало. Что вы чувствуете? Что ощущаете?
— Ничего не ощущаю, лорд Вильям. Я простая девочка. Только вот могу иногда…
— Что? — жадно спросил лорд, и язык его облизнул губы.
— Ничего особенного, лорд Вильям. Я ж только начала.
— Ну а та самая магия? Что она такое? Где она? Откуда берется? Как вы её чуете, дитя?
— Тепло в пальцах, мой лорд. Я подставляю руку под невидимое, и… пальцы теплеют. Я могу потом это выпустить. Как птицу из клетки.
— Как интересно! — Лорд вновь шевельнул ушами. — Магия отделяется, выходит на свободу… а откуда ж она берется в вас, мисс Молли?
Та лишь развела руками.
— Она просто есть, мой лорд.
— Хм-м, — протянул тот разочарованно. — А я так надеялся, что вы, мисс Молли, дочь просвещённого Королевства, развеете моё незнание…
— Была бы счастлива, мой лорд, но это — как дышать. Что тут объяснишь? Мой папа, он доктор, он бы смог, наверное, а я…
— Ничего! — что делало почтенного графа не совсем уж невыносимым, так это его оптимизм. — Я уверен, моя юная леди, что вы справитесь. Королевство перед вами в большом долгу, но, я не сомневаюсь, когда вы вернётесь и когда кое–какие мои знакомые, — он уронил голос до таинственного шёпота, — кое–какие мои знакомые в Норд- Йорке и в столице услышат ваш рассказ — всё изменится. Вы вернётесь домой не просто как мисс Молли Блэкуотер, но как героиня Империи!..
— О чём рассказываешь, болезный мой? — Госпожа Старшая возникла словно из ниоткуда, стиснув жёсткими пальцами плечо Молли. Но ведьма не сердилась, отнюдь, даже совсем напротив — залихватски и весело подмигнула своей ученице так, чтобы этого не видел достойнейший лорд. — О чём речь ведёшь?
— О, о, миледи! — смутился господин граф. — Я лишь расспрашивал юную мисс Блэкуотер о том, что же такое магия… простите мне моё любопытство, миледи, думаю, вы согласитесь, что для любого просвещённого человека непростительно упускать такой шанс проникнуть глубже к сей сокровенной тайне нашего мира, и я…
— Нет тут никакой тайны, — фыркнула Старшая, кивком указывая Молли на дверь. — Забираю у тебя твою собеседницу. Мы тесто заводим, пельмени будут.
— О! Пельмени! — Граф закатил глаза в предвкушении. — С мясом трёх сортов, конечно же?
— Как же иначе, — усмехнулась госпожа Старшая. — И вареники тоже сделаем. Пировать станем!
— По какому же поводу такое празднество, позволено ли будет узнать, миледи?
— По поводу успехов моей ученицы. Как выдрала её пару разочков, так сразу дела на лад пошли!
— Вы, миледи, прекрасная и удивительная женщина, я вам всегда это говорил, но как вы можете быть настолько жестоки к столь юной и обворожительной мисс?! Нет, я не спорю, телесные наказания, применённые по справедливости и в умеренном количестве, могут пойти на пользу подрастающему поколению, но в данном случае…
— Тебя, болезный, не спросила, — фыркнула ведьма. — Вареники с вишней сделать? Или с заморскими априкотами?
— М–м–м, и с тем, и с другим! — зачастив, выпалил лорд Вильям. — Но априкоты… откуда же…
— Да из ваших краёв, — небрежно объявила Старшая. — Как у нас говорят на fronte — makhnuli ne glyadya.
— Что–что? Простите, миледи, не слишком–то вежливо с вашей стороны вставлять выражения на неизвестном собеседнику языке! — укорил ведьму господин граф.
— Обменялись, не смотря, — ухмыльнулась хозяйка. — У нас так принято. С другом, спутником, товарищем по оружию зачастую меняются первым попавшимся. Нож на нож, скажем. Или пояс. Или…
— Меняются только одинаковым? — неподдельно заинтересовался лорд. — Скажем, револьвер на револьвер? Портсигар на портсигар?
— Нет, — покачала головой ведьма. — В том–то всё и дело. Нет никаких правил. Все стараются, чтобы их подарок был не менее, а более ценным, чем то, что ими получено.
— Но это же нонсенс! — Граф наморщил аристократический нос. — Кто же сам, добровольно будет уменьшать своё благосостояние, отдавая более ценное за менее?
Старшая вздохнула.
— Не смогу тебе объяснить, болезный. Пойдём, Молли, поможешь мне с тестом. Хочу ещё для пирогов поставить.
Молли послушно отправилась следом, попутно пытаясь уразуметь, какое тесто надлежит «ставить» (на что?!) и какое «заводить» (как паровой локомобиль, что ли?).
* * *
— С Жар—Птицей у тебя хорошо получилось, хорошо, не спорю. С облаками и туманами — похуже. А вот с землёй совсем никак не выходит! Что такое, Молли?
Госпожа Старшая стояла, уперев руки в боки.
— Не стараешься? — грозно осведомилась ведьма.
Молли поёжилась, а ладони против её собственной воли прикрыли места пониже спины. Пресловутой берёзовой кашей Старшая не злоупотребляла, но и спуску не давала. Пуще всего виноваты у неё были рассеянность и леность. Вот тут Молли влетало по первое число. Как ни странно, на старую колдунью она не злилась.
— Про войну с тобой говорить не буду, — сурово продолжала старуха, — хотя ползёт Королевство вперёд, медленно, но ползёт! Сёстры мои делают что могут, но… — Она скорчила недовольную гримасу. — Но! Одним словом, именно что «но»! Не могут без меня, casatiki…
— Госпожа Старшая… а… Волка как? И… и… — Она мучительно краснела. — М-медведь наш?
Ведьма усмехнулась.
— Всё в порядке с дружком твоим. Ишь вспыхнула, словно маков цвет! Рано тебе о парнях ещё думать, даже о таких добрых, как Всеслав. Бьются они, бьются крепко как и в прошлый раз я тебе говорила. Чтобы им помочь, учись скорее, огненная гора ждать не станет!.. Ну хватит смущаться, хватит! Все четыре стихии тебе надо постичь, и это ещё Лес, Горы или Море не трогая. Я уж про Зверей даже и не говорю. Но пламя подземное — тебе замыкать! Не мне, не Младшей, не Средней — тебе! Ты ключ к последнему замку, такой уж уродилась, Молли Блэкуотер! И даже если мне с тебя всю шкуру для этого спустить придётся, не сомневайся, спущу!
Молли вздохнула. В способностях госпожи Старшей она действительно не сомневалась. Но заклятия Земли у неё и впрямь не шли. Она сбивалась, теряла концентрацию. Она словно оказывалась в глубоких пещерах, исполинские массы грунта давили на темя, и «тепло в кончиках пальцев» расточалось, угасало, словно огонь, засыпаемый песком.
Госпожа Старшая покачала головой.
— Одевайся. Пройдёмся.
Головы на частоколе, как всегда, переговаривались.
— Говорю же вам, капрал, нечего было туда соваться! Если бы ваш батальон…
— Как же нам было не соваться, сэр, если Rooskies бежали? Такую возможность упускать…
— Вы олух царя небесного, Джонстон. Вас выманили элементарным ложным отступлением и ударили из засады, во фланг и тыл. Теперь вот, пожалуйста, сидите на колу у лесной ведьмы!..
— Ти–хо! — гаркнула Старшая, проходя мимо, и головы на частоколе испуганно примолкли, едва её завидев.
— Прекрасная погода, миледи, — угодливо произнесла одна, в машинистском шлеме. — Отправляетесь на прогулку? Какая жалость, что никто из нас не в силах вас сопровождать…
— Вам бы там не понравилось, — отрезала Старшая, ухмыляясь. — Тоже мне ещё, стратеги, — проворчала она, обращаясь к Молли.
Зимний лес был прекрасен и тих. Солнце светило, снег блестел так, что на открытых местах резало глаза, и госпожа Старшая протянула Молли пару тёмных очков- консервов.
Оставив позади огороженный частоколом двор, старая колдунья и девочка поднялись на невысокий холм, перевалили через него, спустились в густо заросшую лесом ложбину. Здесь, глубоко под снегом, журчал ручей, над тёмными промоинами поднимался пар.
