Джек опустил заднее сиденье, и Наоми с Коулом устроились на нем в спальных мешках. Было начало второго ночи. Он сел, прислонившись к валуну, и Ди принялась обрабатывать правую сторону его лица йодом, светя ему в глаза надетым на лоб фонариком. Достав из аптечки пластиковые щипчики, жена начала по очереди вынимать осколки из его щеки.
– О, какой большой! – пробормотала она, добравшись до очередного куска стекла.
– Ой! – вскрикнул ее муж.
– Извини.
Осколок со звоном упал в алюминиевый подносик. Вскоре Ди вынула все остальные кусочки стекла, которые увидела, и стерла кровь со щеки мужа свежей ваткой с йодом.
– Зашивать нужно? – спросил Джек.
– Нет. Как твое левое ухо?
– Что?
– Как левое ухо?
– Что?
– Как…
Тут он улыбнулся.
– Да пошел ты! – возмутилась его жена.
Они включили подогрев в спальных мешках, забрались внутрь и лежали на земле, глядя на звезды.
Неожиданно Джек услышал, что Ди плачет.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего.
– В каком смысле?
– Ты не хочешь этого знать.
– Кирнан?
Колклу знал о романе своей жены почти с того самого момента, как тот начался – она честно ему все рассказала, и на каком-то уровне он ее за это уважал, но сейчас Джек произнес имя ее любовника в первый раз.
– Это был не он, – сказала плачущая женщина. – Кирнан – хороший человек.
– Ты любила его.
Она кивнула и всхлипнула.
– Мне очень жаль, Ди, – искренне сказал ее муж.
Поднялся ветер, и они повернулись лицом друг к другу, чтобы хоть как-то защититься от пыли.
– Мне страшно, Джек, – призналась женщина.
– Мы поедем на север. Может быть, там лучше, чем в Колорадо.
В те короткие мгновения, когда стихал ветер, Джек смотрел на небо, падающие звезды и почти незаметное движение Млечного Пути. Он думал о том, как странно снова лежать рядом с женой. Последние два месяца Джек спал в гостевой комнате – детям они сказали, что это из-за того, что он храпит, а друг другу пообещали справиться с распадом своей семьи, проявив весь возможный такт и благоразумие.
Наконец Ди заснула. Ее супруг пытался закрыть глаза, но в голове у него метались самые разные мысли. В контуженном ухе что-то пульсировало, а округлый ожог от ствола дробовика на пальцах левой руки отчаянно болел.
Глава 2
Джека разбудила стая койотов, которая прошла примерно в полумиле от их лагеря. Голова Ди лежала на его согнутой в локте руке, но ему удалось высвободиться, не разбудив ее. Он сел и увидел, что его спальный мешок покрыт росой, а пустыня в этот предрассветный час была цвета вороненой стали. Джеку стало интересно, сколько он проспал – час? А может быть, часа три? Обожженная рука больше не горела огнем, но он по-прежнему ничего не слышал левым ухом, если не считать одинокого, глухого звука, похожего на завывание ветра над открытой бутылкой.
Колклу расстегнул молнию, выбрался из мешка, засунул ноги в носках в расшнурованные походные ботинки и, подойдя к «Лендроверу», долго стоял и смотрел сквозь разбитое окно на спящих детей, чьи силуэты становились все четче в набиравшем силу свете раннего утра.
Еще до того, как встало солнце, они собрали вещи и поехали дальше, на север, поеживаясь от утреннего холода, проникавшего в машину сквозь разбитые окна. На завтрак все четверо передавали друг другу упаковку не слишком свежих кукурузных чипсов, которые запивали водой, за ночь ставшей ледяной. Восемьдесят миль по землям индейцев – мимо них проносились полынь, сосны, огромные открытые пространства, заброшенные фактории и возвышенности. А потом появились первые лучи солнца, и беглецы неожиданно увидели нелепые казино в резервации апачей на высоте семь тысяч футов посреди пустыни [4]. Два города, через которые они промчались на северо-западном плато, казались какими-то слишком тихими в семь тридцать утра пятницы, как будто было Рождество и жители сидели по домам, но в остальном все выглядело вполне обычно.
– Дай мне твой «Блэкберри», Ней, – сказал Джек.
– Зачем? Сигнала все равно нет, – вздохнула Наоми.
– Я хочу, чтобы он был полностью заряжен, на случай если сигнал появится.
Дочь протянула ему смартфон между сиденьями.
– Я очень беспокоюсь за тебя, Ней, – проговорил Джек.
– В каком смысле?
– Ты не отправляла сообщений уже два дня. Даже подумать страшно, какая у тебя ломка.
Джек увидел, что Ди улыбнулась.
– Ты такой отсталый, папа, – проворчала девочка.
Они проехали через высокогорную пустыню по дороге, шедшей вдоль реки. Ди включила радио и режим автоматического поиска, но они так и не услышали ничего, кроме статических помех. Позже на УКВ нашлась работающая станция, одна из тех, что выходили в эфир под эгидой Национального общественного радио в Северо-Западной Каролине, но то, что услышала семья Колклу, совсем не походило на их обычные передачи. Вместо них молодой человек ровным голосом зачитывал имена и адреса.
Джек с силой хлопнул ладонью по приемнику.
Звук стал громче, индикатор переместился на другую станцию, и машину наполнил шум статических помех.
Примерно в двадцати милях впереди из долины у подножия заросших можжевельником холмов в октябрьское небо поднимались клубы дыма.
Когда дети были младше, они всей семьей проводили в этом туристическом городке отпуск – лыжные походы после Рождества, поездки на машине осенью, чтобы взглянуть на разноцветное великолепие осин, длинные выходные летом…
– Давай объедем город, – предложила Ди.
Казалось, что в нескольких милях впереди горит буквально все.
– Я думаю, нам как раз нужно попытаться проехать через него, – возразил Джек. – Это хороший маршрут, и в горах живет не так много народа.
Порванные линии электропередачи заблокировали главную дорогу, и Джеку пришлось объехать Мейн-стрит, а когда они свернули в Старый город, Ди едва слышно выдохнула:
– Господи!..
Все вокруг дымилось, горело или уже превратилось в обуглившиеся развалины. Улицы усеивали осколки стекла; из окон и дверей отеля, в котором они обычно останавливались, – старого здания из красного кирпича, сохранившегося с тех времен, когда город был шахтерским, – вырывались черные щупальца дыма. В двух кварталах впереди дым был такой густой, что полностью закрыл небо. Языки оранжевого пламени окутывали окно на третьем этаже жилого дома, а красные дубы, росшие вдоль тротуаров, превратились в яркие факелы.
– Невероятно… – пробормотала миссис Колклу.
Дети молча смотрели в окна.
Глаза Джека горели и слезились.
– У нас в машине полно дыма, – сказал он.
В следующем квартале огонь выбил стекла из дорогого «Хаммера» и мгновенно окутал всю машину.
– Поезжай быстрее, Джек! – испугалась Ди.
Коул начал кашлять, и она оглянулась назад:
– Закрой рот рубашкой и дыши через нее. И ты тоже, Наоми.
– Ты тоже так делаешь, мама? – уточнил мальчик.
– Да.
– А папа?
– Он сделает, когда сможет. Ему нужны обе руки, чтобы вести машину.
Они проехали сквозь стену дыма. Мир за окнами был серо-белого цвета, и все вокруг скрывала густая пелена. Когда они миновали перекресток с неработающими светофорами, Ди сказала:
– Смотри, Джек.
– Я вижу, – отозвался тот.
Мужчина объехал брошенный посреди дороги фургон с надписью «ФедЭкс», левый фонарь которого продолжал мигать – только очень медленно, точно сердце, готовое вот-вот остановиться. Коул снова закашлялся.
А в следующее мгновение они оставили стену дыма за спиной.
Джек сбросил скорость и сказал:
– Дети, закройте глаза.
Коул закашлялся в рубашку:
– Зачем?
– Потому что я так сказал.
