Темный пузырек на шее превратил Гензеля в очень плохого мальчика. Паренек ставил цели и достигал их самыми подлыми и вероломными способами. Поучившись у нескольких далеко не слабых магов, он лишал их способностей, обкрадывал и перекочевывал в другой город.
Он зациклился на видениях из зеркала. Сначала он помнил каждую деталь чудесных машин, потом почувствовал, что подробности стираются. Юный колдун раздобыл бумагу и исступленно рисовал, рисовал танки, самолеты и паровозы, но он был лишен таланта художника. Гензель злился, рвал листы, снова хватался за уголь. Не выходило.
Тогда паренек нашел настоящего рисовальщика. Пообещав ему денег, Гензель напрямую вкачал в сознание художника образы. Мастер сделал сотню точнейших эскизов. Рисовальщик искренне счел заказчика сумасшедшим и в общем-то не сильно ошибся. Когда чародей получил все, что хотел, он умертвил художника. О тайне замечательного мира никто не должен был узнать.
Через несколько лет Гензель снял амулет, обнаружил и сумел разрушить эльфийские заклинания, которые изменяли сознание хозяина. К этому времени парень восполнил многие пробелы в магическом образовании. Мальчик был классическим самоучкой: читал то, что считал нужным, не обращал внимания на догматы, мыслил нетрадиционно и на все имел совершенно оригинальное мнение.
Влияние амулета оказалось слишком сильным, чтобы колдун одумался после того, как снял коварную вещицу. Наоборот, взгляды Гензеля стали трезвей, ум рациональней, а желания никуда не делись.
Он смеялся над коллегами-чародеями, считая их трусами, дрожащими перед вшивенькой бумажкой – древним обещанием магов не бороться за власть. Отлучение волшебников от царствования объяснялось необходимостью сохранять равновесие. Гензель полагал эту причину полным бредом, выдуманным Зингершухером для защиты простого, не имеющего магических способностей люда.
Юноша чувствовал, как настороженно относятся к волшебникам в Вальденрайхе, Наменлосе, Труппенплаце. В Дриттенкенихрайхе и Дробенланде чародеев и вовсе преследовали. Гензелем завладела идея того, что магия есть норма, а неумение ворожить – уродство, недостаток. Здесь сказалось чтение запретных трудов черных колдунов.
Закинув удочки, волшебник убедился: среди магов есть недовольные. У Гензеля родился маниакально четкий план завоевания и переделки мира. Если бы в нашем мире составляли такие подробные бизнес-проекты, каким был жизненный план юного чародея, мы бы давно жили при коммунизме.
К тридцати годам Гензель закончил самообразование и стал одним из самых умелых колдунов. К восьмидесяти он решил проблему старения, фактически остановив его. Не обошлось без легкого шпионажа: кое-что волшебник подглядел у братьев Всезнайгелей. Они были моложе, но талантливее. Правда, им не хватало цели, а у Гензеля – была.
Параллельно он работал над воплощением драгоценных эскизов в настоящие, работающие образцы. Искал самых одаренных ремесленников и магов, делал заказы, после исполнения которых работники исчезали. Тогда и возникло знаменитое прозвище.
В народе судачили, дескать, за искусными ремесленниками и волшебниками приходит сам нечистый. Этакий темный дядюшка. Дункельонкель.
Гензель с удовольствием подслушивал сплетни, сидя в трактире или гуляя по базару. Иногда он сочинял ужасные истории и рассказывал. Создавалась репутация.
Когда Вальденрайх и Наменлос бились с великанами, Дункельонкель наблюдал со стороны. Никто в королевствах так и не узнал, что война началась не без помощи Гензеля.
Он собрал первый маленький механизм и задумался, как его заставить работать. Прозорливый ум нашел решение. Вокруг полно дармовой магической энергии. Оставалось изобрести способ заставить ее двигать маленький поезд. И Дункельонкель справился. Технический склад ума, не иначе. Волшебник мог катать поезд, применяя магию. Значит, нужно было найти способ ворожить без чародея. Гензелю пригрезился энергоблох.
Колдун постоянно искал и склонял на свою сторону чародеев и ведьм. Цукеркопф усовершенствовал капсулы, сберегающие магический заряд. Знакомство с Улькхемикером родило идею армии гомункулусов. Громила Адольф незаметно для себя натолкнул Дункельонкеля на аферу с гномами. Как-то раз преданный ученик рассказал учителю о доверчивости маленьких бородачей. Осталось лишь поискать хорошую легенду и устроить на ней грандиозную спекуляцию. Возник проект под грифом «Белоснежка».
Одновременно черный ведун занимался поисками магических артефактов, сколачивал темные ордена в Вальденрайхе и Зингершухерштадте.
Дункельонкель то возникал на публике, то уходил в тень, устраивая мистификации. Он успел побывать даже придворным колдуном Вальденрайха, когда Тилль Всезнайгель взял отпуск. Эта отлучка вылилась в восстание местного черного ордена. Зингершухерштадские соратники украли из священного хранилища Барабан Власти. Братьям Всезнайгелям удалось одолеть вальденрайхских смутьянов, и Дункельонкель легко переключился на запасной план: захватил Зингершухерштадт.
Остальное Лавочкин уже знал.
– А что же с Гретель? – спросил он у Грюне.
– Конечно, она получила жесточайший удар, – вздохнула ведьма. – Но ей повезло. Верховные хранительницы получили знамение: увидели Гретель. Проклятой девушке предрекалась важная роль в судьбе нашего мира. Так Гретель попала в замок, где раскрылись ее способности. Ей не требовался век вязания, она научилась терпению, когда потеряла молодость и смогла жить с этой потерей. Примерно полвека назад Гретель вернулась в Зачарованный лес, где осуществила так называемое допустимое воздействие на судьбу. Нам запрещено влиять на открывшееся нам будущее, но есть маленькие исключения. Вот по решению нашего схода она и покинула замок, чтобы немного помочь противникам Дункельонкеля…
Войска оставили столицу Наменлоса ночью.
Король Томас отправил сына и невестку в Вальденрайх еще днем, а сам покинул город последним. Ехали верхом. Отряд стражи прикрывал тыл. Палваныч и Хельга были рядом с монархом.
– Не могу поверить, что я решился на столь низкий поступок, – сказал он прапорщику Дубовых. – Это все вы, Пауль.
– Не горюй, величие. Сам понимаешь, лучше спасти армию.
Бесфамиллюр встряхнулся:
– Соединим силы с Герхардом. Альбрехт прислал письмо. Он тоже двинулся к месту сбора. Спору нет, войска накопим внушительные. Но я не представляю, как мы одержим верх над железными монстрами Дункельонкеля.
Хельга Страхолюдлих уверенно произнесла:
– Тилль Всезнайгель знает их слабое место. Он рассказал мне прелюбопытные вещи.
– Кроме обозначенного колдуна мы имеем серьезный боевой козырь в лице рядового… то есть барона, Николаса, – добавил Палваныч. – Он доставит какой-то там молоток.
– Молот Ведьм, – уточнила Хельга.
– Ай, увольте, – отмахнулся Томас. – Молот Ведьм – это сказки.
Прапорщик шумно выдохнул. Графиня покачала головой:
– Я сама думала, что Молот – выдумка. Выяснилось: нет… А еще мы продолжаем подслушивать разговоры Дункельонкеля.
– Звучит весомо, – проговорил Бесфамиллюр. – Только я собственными глазами видел, как Барабан Власти оказался бессилен перед треклятыми железяками. Потому и не разделяю вашего задора.
Томас не был пессимистом. Он, по своему обыкновению, готовился к худшему.
Дальше скакали молча, пряча лица от встречного ветра. Теплый-то он теплый, а все равно неприятно.
Как бы ни сомневался в правильности своих действий король Наменлоса, захватчики не заметили маневра наменлосского войска. Армия Доцланда почти не тратилась на разведку, потому что всю информацию можно было получить из зеленого кристалла. После диверсии Всезнайгелей штаб «ослеп». Заминка с заправкой танков и необычайно резкое потепление замедлили продвижение войск.
Враг узнал об уходе армии Наменлоса лишь через двое суток.
Таким образом, Доцланд потерял время, во время которого произошло соединение союзных сил.
Глава 30.
Сила в единстве, или Главный козырь Дункельонкеля
Стольноштадт провожал армию.
