показывали, как этими изобретениями пользоваться, что с этим можно делать. И произошёл просто переворот в технологиях! Всё производство моментально ожило, появились сперва бесколёсные телеги на пирамидках, затем автомобили с пропеллерами. А следом за ними и гравилёты. Перевели тепловые станции на дармовую энергию додекаэдров, и освободились просто колоссальные средства!
Глеб поднял руку:
– Один из хороших знакомых вплотную занимался технологиями гравилётов и отопительных систем. Мы с ним на одной улице в своё время жили – Семён Парамонов.
Василий Иванович согласно закивал:
– Очень хорошо знаю его! Неоднократно сталкивались. Выдающаяся личность. С его помощью заработали многие новые заводы. Вот и новые рабочие руки потребовались – инфраструктуру под новейшие изобретения строить нужно! И как следствие, научные поиски приобрели невиданные ранее масштабы. Сейчас уже разрабатывается линейка механоров различных профилей и назначений. И это будут уже не просто «умные» мехплуги и косилки, а устройства, сравнимые с возможностями человека. Ведь после всеобщего разоружения, высвободившиеся лучшие умы инженерного сообщества занялись исследованиями в области искусственной мысли. И скажу вам откровенно – успехи там есть, и выдающиеся!
Першин прервался на закуривание очередной сигареты, затем продолжил:
– И вот тут, Глеб Сергеевич, такие, как ваш знакомый Степан Пегов, нам очень нужны. Было понятно, что не всегда можно проводить перенастройку в открытую. В некоторых случаях затруднений не было – скажем, когда какие-то категории промышленных рабочих целиком переводили на новое производство. Но, например, к тому же Пегову, нужен особый подход. Этим людям надо помочь найти свое место в новом мире, но так, чтобы они не чувствовали, что им помогают. Иначе можно подорвать их веру в свои силы, чувство человеческого достоинства, а ведь это чувство – краеугольный камень всякой цивилизации.
– Насчет глобальной перестройки в промышленности я, конечно, знал, – сказал Раскин, – А вот про индивидуальные случаи впервые слышу.
– Мы не можем трубить об этом, – ответил Першин, – Дело, можно сказать, секретное. Недовольные люди в состоянии изменить общественное мнение в негативную сторону, если окажется, что они не согласны с существующим порядком вещей.
– Зачем же вы тогда мне рассказали?
– Потому что мы хотим, чтобы вы у нас работали. Помогите для начала Степану. А потом подумайте, что можно сделать для охотников.
– Не знаю даже… – начал Глеб.
– Мы ведь украли вас, – продолжал Василий Иванович, – Знали, что в конце концов вы придете к нам. Кортин позаботился о том, чтобы вас нигде не приняли. Вот такой тип он оказался. Всем, кого знал, позвонил, и дал знать, так что теперь все отделы торговли, и все администрации занесли вас в черный список.
– Судя по всему, у меня нет выбора.
– Не хотелось бы, чтобы вы так это воспринимали, – ответил Першин, – Лучше не спешите, подумайте спокойно, и приходите еще раз. Не согласитесь на мое предложение, найдем вам другую работу, назло тому же Королёву.
Глава 5
Выйдя от Першина, Раскин сразу увидел знакомого охотника с ружьём на плече. Но в этот день Миша Егоров не улыбался:
– Мужики сказали, что вы здесь, – объяснил он, – Я вас жду.
– Что-то случилось? – спросил Глеб, глядя на его озабоченное лицо.
– Полиция случилась, – ответил Михаил, и сплюнул в сторону.
– Так, полиция, значит, – у Раскина зачастило сердце, он сразу понял, что стряслось.
– Выкурить нас хотят.
– Понятно, Совет всё-таки поддался.
– Я только что в полиции самой был, – продолжил Егоров, – Посоветовал им не петушиться. Объяснил, что мы им одно место на британский флаг порвём, если сунутся. Я мужиков в лёжках расставил и объяснил, чтоб стреляли наверняка. Нам терять нечего.
– Так нельзя делать, Михаил. Умереть хочешь, и людей своих сгубить? Не дело это.
– Говорите нельзя? – воскликнул Миша, – Да вполне можно, и уже сделано. Нас со своей земли согнали, принудили продать её, так как она уже не кормит. Но больше ни на шаг не отступим, будем насмерть стоять! Не дадим себя выкурить, хрена им лысого!
Охотник передёрнул для убедительности помпу на ружье, и сплюнул на тротуар:
– И так не одни охотники думают, – добавил он, – Антоль Смага с нами заодно.
– Антоль?
– Ага, он самый. Тесть ваш. Он у нас за генерала. Сказал, что ещё всё помнит по армейке, он же сапёром служил, полиция ахнуть не успеет. Послал ребят на сельхозсклады, и они бочку селитры оттуда уже прикатили. Пару домов, говорит, уже заминировал. Сказал, что покажет, как ДОТ оборудовать, и нас хренушки тогда кто возьмёт!
– Михаил батькович, можешь сделать для меня одну вещь?
– В натуре, могу, Глеб Сергеевич.
– Тогда зайди, пожалуйста, вот в эту контору, и найди там Першина Василия Ивановича, хорошо? Зайди к нему в кабинет, и скажи, что я уже приступил к работе.
– В натуре, считайте уже сказал! А вы сами куда?
– В администрацию.
– Один? Давайте, я с вами двину!
– Нет, я один справлюсь. И ещё вот что, Миша…
– Ага, слушаю.
– Передай Антолю, чтоб пока без крайней надобности не использовал свои минные поля. И чтоб не стрелял без необходимости. Ну, а если уж придётся стрелять, так чтоб не промахивался.
– Глава сейчас занят, – заявил Раскину секретарь в приёмной, останавливая его жестом руки.
– А я вот сейчас и уточню, – ответил Глеб, шагая к двери в кабинет.
– Вам туда нельзя! – завопил помощник главы. Он в прыжке обогнул своё кресло, бросаясь наперехват. Раскин развернулся и толкнул его прямо на стол. Стол сдвинулся на ножках, секретарь взмахнул руками, потерял равновесие и плюхнулся на пол.
Глеб рванул на себя дверь кабинета. Глава города, вальяжно развалившись в кресле, спокойно дремал. Очнувшись, тут же гневно отреагировал:
– Я же сказал… – начал он.
Раскин кивнул:
– Да я знаю, он мне сказал. Проснулся? Слушай, в чём дело? Боишься, что все узнают о моём визите? Или не хочешь развращаться от воздействия новых
