Фрайди. Бездна (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон

— Я думала об этом… Слушай, Мардж, ты лучше меня знаешь свои возможности, поэтому… я оставляю это на твое усмотрение.

— Но ты не сказала мне, сколько тебе заплатят те.

— Потому что я сама не знаю. Мой хозяин мне не докладывал.

— Ты чья-то? — Я очень расстроилась. Как и любой ИЧ на моем месте.

— Не совсем. Я была продана на двадцать лет. Осталось еще тринадцать, а потом — я свободна.

— Но… О, Господи, Тилли, давай тогда соскочим с корабля вместе!

Она положила мне руку на плечо и, заглянув в глаза, сказала:

— Не переживай. Ты заставила меня подумать об этом как следует. И это — главная причина, по которой я не хочу оставаться связанной. Мардж, меня-то ведь никто не станет держать взаперти на корабле. И, разумеется, я могу отправиться на любую экскурсию, когда пожелаю, если смогу заплатить за это… А я смогу. Так что, может быть, мы увидимся внизу?

— Да! — воскликнула я и поцеловала ее.

Резким движением она привлекла меня к себе и наш поцелуй затянулся. Она застонала, и я почувствовала ее руку у себя под халатом…

Когда я оторвалась от ее губ, я посмотрела ей прямо в глаза и спросила:

— Значит, вот в чем дело, Тил?

— Да! Да-а-а! С того первого дня, когда… А, черт, когда я впервые выкупала тебя…

Этим вечером мигранты, покидающие звездолет на Ботани-Бей, устраивали представление для пассажиров первого класса в большой гостиной. Капитан объяснил мне, что это — своего рода традиция и что пассажиры первого класса обычно делают благотворительные взносы в помощь колонистам, но это не носит принудительный характер. По традиции он сам тоже присутствовал там, и я, сидя рядом с ним, не упустила случая пожаловаться на недомогание. Я добавила, что, возможно, мне придется отказаться от экскурсий на Ботани, что, конечно, очень обидит.

Он сказал, что если я себя недостаточно хорошо чувствую, мне, несомненно, следует воздержаться от полета на поверхность чужой планеты, но… Не стоит переживать, Ботани-Бей — не лучшее местечко во вселенной, остальная часть путешествия намного интереснее, так что будь паинькой и не заставляй меня запирать твою каюту на замок.

Я сказала, что, если меня будет мутить как сейчас, запирать каюту не придется — полет на Аванпост был кошмарным, меня выворачивало всю дорогу и больше я такого не вынесу. Чтобы наглядно подтвердить свои слова, я почти не притронулась к ужину.

Представление получилось вполне любительским, но очень веселым — немного танцев, но в основном песенки: «Привяжи меня к кенгуру», «Вальс Матильды» и несколько других. Я бы тут же забыла все песенки, если бы не исполнитель во втором ряду, который показался мне знакомым.

Я смотрела на него и думала: Фрайди, неужели ты превратилась в потаскушку, которая даже не помнит, спала она с человеком или нет? Он напомнил мне профессора Федерико Фарнези, но он носил густую бороду, а Фредди был чисто выбрит, что, конечно, ровным счетом ничего не значило, поскольку с нашей встречи прошло достаточно времени, чтобы отпустить бороду, а почти всех мужчин рано или поздно охватывает бородомания. Но из-за этой дурацкой бороды я никак не могла определить, он это или нет. По голосу — тоже не получалось — мужчина ни разу не спел соло. Запах? Нет, на расстоянии в тридцать метров невозможно выделить и отличить его от остальных. Мне очень хотелось плюнуть на этикет, встать, подойти к нему и спросить: «Послушайте, вы — Фредди? Не с вами ли я спала прошлой весной в Окленде?» Но что, если он скажет: «Нет».

Я обыкновенная трусиха, поэтому лишь сказала капитану, что среди мигрантов, кажется, узнала своего старого приятеля из Сиднея.

— Как бы мне это выяснить? — поинтересовалась я.

В результате я заполнила короткую анкету на имя Федерико Фарнези, капитан отдал ее пилоту, пилот — своему помощнику, тот вышел и вскоре вернулся с докладом: среди мигрантов есть несколько итальянских имен, но ни одно имя (итальянское или нет) в списке и близко не похоже на «Фарнези». Я поблагодарила его, поблагодарила пилота, поблагодарила капитана и… хотела было уже попросить их проверить «Тормея» и «Перральта», но вовремя сообразила, что это — полный бред. Я ведь не видела здесь ни Бетти, ни Жанет среди пассажиров, а уж они-то никак не могли отрастить бороды. Что же касается того мужчины, то ведь я его по сути даже не видела: наклейте на любого мужика бороду — что вы увидите? Да ничего — это все равно, что закрыть лицо забралом. Да, как видно, все, что пожилые жены рассказывают про беременных баб, не сказки, а чистая правда.

32

По корабельному времени было два часа ночи. «Форвард» выпрыгнул из гиперпространства вовремя — в одиннадцать утра. Расчеты оказались настолько верными, что мы должны были выйти на стационарную орбиту вокруг Ботани-Бей в семь сорок-две — то есть на несколько часов раньше, чем предполагалось до выхода из гиперпространства. Меня это не обрадовало, потому что из-за ранней отправки причального бота пассажиры скорее всего примутся бродить по коридорам среди ночи, но… Выбора у меня не было — второй случай исключен.

Я быстренько закончила все приготовления, чмокнула на прощание Тилли, погрозила ей пальцем, чтобы она не шумела, и вышла из каюты. Мне нужно было спуститься вниз на три палубы. Дважды я прижималась к стенке, чтобы меня не заметил ночной патруль, а один раз пришлось даже нырнуть в грузовой люк, чтобы избежать встречи с каким-то подвыпившим лунатиком. Наконец я добралась до короткого коридорчика перед пассажирским ангаром, и… прямо перед собой увидела смотрящего на меня Мака-Пита-Персиваля.

Улыбнувшись и прижав палец к губам, я быстро подошла к нему и, ни слова не говоря, врезала ему пониже уха. Потом я подхватила его обмякшее тело, осторожно опустила на пол и занялась дверным замком. Черт! Даже с моим усиленным ночным зрением в темноте невозможно было разглядеть ни одной цифры на диске — в коридорчике не было ни одной лампы. Я дважды набрала код и оба раза «промахнулась». Что же делать? Вернуться в каюту за фонарем? У меня его вообще-то и там не было, но, может, есть у Тилли? Если нет, то — что? Ждать утра, когда рассветет? Да, но тогда здесь будет полно народу…

Я взглянула на Пита — он еще не пришел в себя, но дышал ровно… Значит, сердце крепкое. Тебе повезло, Пит — врежь я тебя изо всей силы, ты бы уже не дышал… Я обыскала его и нашла авторучку с фонариком — ничего удивительного: мисс Богатой Сучке, конечно, не нужна такая дребедень, а вот ему для работы, для слежки за мной, фонарь мог пригодиться.

Через несколько секунд дверь распахнулась. Я втащила Пита внутрь и заперла за ними дверь простым поворотом колеса — сначала по часовой стрелке, а потом — против. Затем, увидев, что у Пита дрогнули ресницы, я врезала ему еще раз. Потом пошла волынка: Пит весил килограммов восемьдесят пять — не так уж много для мужчины, но это на двадцать пять килограммов больше моего собственного веса. Том говорил, что на корабле поддерживается искусственное притяжение в 0,97 «g», то есть такое же, как на Ботани, но в эти минуты мне захотелось полной невесомости, потому что я не могла бросить здесь Пита — ни живого, ни мертвого. Я умудрилась взвалить его на плечо (говорят, так вытаскивают людей из огня пожарные) и поняла: чтобы руки были свободны, нужно зажать ручку-светлячок в зубах, как сигару. Если бы не бесчувственное тело на моей шее, я, конечно, сориентировалась бы и в полной темноте, но с Питом… Без фонарика мне не обойтись.

Лишь один раз свернув не туда, я наконец добралась до огромного грузового отсека, который показался мне еще громаднее в полутьме. Причальный бот был хорошо виден, и я быстро нашла то укромное местечко, которое облюбовала себе накануне, — турбогенератор «Вестингауз».

Думаю, эта громадина работала на газе или на паре — во всяком случае не на шипстоуновских батареях. В колониях часто пользуются такими агрегатами, которых уже не найдешь в тех местах, где есть «Шипстоуны». Я в подобных штуковинах плохо разбираюсь, но меня совершенно не интересует, как он работает, главное — из него с одной стороны выпирает кусок огромной трубы, в которой вполне хватит места для человека. Даже для двоих — к счастью, ибо со мной рядом этот незваный гость, и я не могу ни убить его, ни бросить. Довольно уютное местечко, если учесть, что грузчики, перед тем как загрузить турбогенератор, укрыли его мягким стекловолокном. Я заползла в трубу, а потом мне пришлось попотеть, втаскивая туда Пита. Но я все-таки сделала это, оставив, правда, на краю трубы клок собственной кожи. Я взглянула на Пита и принялась раздевать его. Если повезет, я смогу даже чуток поспать, но не станешь же спать, когда на свободе рядом один из твоих шпиков. На Пите были надеты штаны с ремнем, рубашка, трусы, носки, кроссовки и свитер. Я стащила с него все, рубашкой связала ему руки, щиколотки стянула штанинами, а потом закрепила связанные руки и ноги ремнем. Придется ему полежать в этой не совсем удобной позе — так меня научили на тренировках страховаться от побега пленника. Полезная наука.