Целую минуту, стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос, державшего меня человека — Габриеля. Увидев его, я испытала шок, благоговенье, безумное счастье, я даже успела подумать, что все–таки умерла и попала в рай. Мне вдруг захотелось расцеловать его. Но тело было в ступоре или слишком сильно прижато, я точно не знаю.
— Вира, ты как?
— Нормально, — сказала я и постаралась повернуться, но меня удержал.
— Осторожно! — предупредил парень, когда я начала вырываться. Ох, как не нравится мне эта забота! — Ты ранена! Сесть сможешь? — почти умоляющим тоном произнес он.
Я не сразу поняла, про что это он. Я все же оглянулась на сцену сзади и пришла в ужас. Он очень осторожно ослабил тиски, но окончательно не отпустил.
Фургон и Хонда врезались лоб в лоб, а между ними зажало часть моего мотоцикла. Судя по всему, фургон еще несколько метров протащил их, прежде чем остановиться. Вся передняя часть Хонды вмята внутрь. Даже мои старания не помогли.
Еще бы, для максимального использования моей силы нужно соблюсти несколько условий: 20–30 секунд, расстояние 30–50 метров и относительно небольшой вес (максимум в 4 раза тяжелее меня самой). Ни одно из них не было выполнено в этой катастрофе!
Оба парня были в крови, ссадины и кровоточащие раны по всему телу. Водитель Хонды был сильно зажат тем, что еще недавно было его машиной. Отовсюду сбежались люди и вытаскивали парня из фургона. Где–то вдалеке уже звучали сирены скорой помощи. Кто–то сказал, что вынимать водителя Хонды будут спасатели и скорая. Кто–то подбежал и ко мне, но я сказала, что в порядке, даже не взглянув на себя.
— Мне некуда сесть! — сказала я, повернувшись к Габриелю.
— Я могу донести тебя до скамьи или к себе в машину! — предложил он. Я испытала противоречивые чувства. Мне одновременно хотелось и не хотелось, чтобы он ко мне прикасался.
— Я сама дойду до скамьи, — твердо сказала я.
Я попыталась сделать шаг и наконец–то почувствовала свое тело. Вся нога от самой лодыжки до бедра и рука от локтя до плеча были разодраны и немного болели. Хорошо хоть основной удар приняла одежда! Но это были лишь ссадины.
Габриель одной рукой взял меня за плечо, а другой за локоть и очень аккуратно помог дойти. Правда, лицо у него было перекошено, будто он только что съел 30 лимонов целиком. И еще он явно задержал дыхание.
Когда я села и расслабилась немного, все случившееся пронеслось у меня в голове. Мысли собрались, а вот тело немного ныло. Я осмотрела себя. Всей одежде пришел конец — она была разодрана по левому боку полностью, как только еще не свалилась?! Но меня почему–то больше смущало сидеть рядом с этим красавчиком в таком подранном виде.
Эти ссадины — ерунда! Я знаю, как от них избавиться, только вот как это сделать, чтоб он ничего не заметил?
— Черт возьми… — начала я, — Каким образом ты так быстро оказался возле проезда?
— Я стоял рядом, Вира. И ты от ударной силы вывалилась ко мне в руки. — Отодвигаясь подальше, настороженно сказал Габриель, будто хотел в чем–то убедить.
Ага, спорит. Хорошо. Спор — лучший отвлекающий маневр. И еще похоже он в отличии от меня ничего странного не заметил! Это тоже хорошо.
Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я снова поразилась его красоте.
«Не отвлекаться!» Я постаралась максимально не заметно смочить палец своей слюной и провести по раненому бедру. Рана тут же прямо на глазах стала затягиваться. Я проделала это еще несколько раз, продолжая отстаивать свою точку зрения.
— Нет! Возле ворот никого не было! Я видела! — стояла на своем. Откуда, только взялась настойчивость? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить его признаться.
— Вира, ты просто меня не заметила возле них! Все было слишком быстро, — медленно и серьезно проговорил Габриель. Странные глаза так и буравили меня.
— Нет! Это ты меня вытащил с мотоцикла, а не ударной волной выбросило! Я пока в своем уме! — возмущалась я, вскочив на ноги. Уж пади все заросло — маневр сработал. Пора отстать от парня. Все это конечно странно, но подождет!
— Вира, пожалуйста! — умоляюще и твердо одновременно проговорил Габриель.
— Ну, хорошо! Пусть будет так! — с вызовом сказала я, пытаясь закончить этот разговор. Он явно тоже что–то скрывает. Как говорит мама: «каждый имеет право на личную тайну».
Тут ко мне подлетели санитары. Габриель заявил, что вообще не участвовал в аварии, а соответственно не пострадал. Он заявил, что вылетела ему в руки, и он просто проводил меня до скамьи.
Я тоже попыталась сказать, что со мной все хорошо, но они глянули на одежду и даже не стали слушать. Меня осмотрели и констатировали, что особых повреждений не обнаружено.
— Вам, мисс, несказанно повезло, что вы вылетели оттуда! Я ничего страшного не вижу, но если хотите проедем в больницу и осмотрим вас там! — предложил врач.
— Нет, спасибо. Я как–нибудь сама. Сами видите, пострадала только моя одежда! — стала быстро отказываться я. Еще больницы мне не хватало! И добавила, смотря на водителей фургона и Хонды, — А больных вам хватит!
— Ну, смотрите. Но если что приезжайте незамедлительно! — сказал фельдшер, удаляясь.
Я вздохнула с облегчением. И только сейчас заметила, что Габриель ушел сразу, как только меня стали осматривать. А возле меня оказались Синди, Клер и, конечно же, Крис с Йорком. Они тут же загалдели наперебой. Через несколько минут они стихли, и я попросила Клер отвезти меня домой, если она может. Девушка сразу согласилась.
Машина еще не успела отъехать, и тут, зазвонил телефон. Я подняла трубку и услышала взволнованный папин голос.
— Вира! — испуганно закричал отец.
— Все в порядке, папа, — вздохнула я. — ты же должен знать. И пожалуйста, не звони маме!
— Я уже выехал из Бергена. Скоро буду. Ты в больнице?
— Нет, пап. Я еду домой. Травм у меня нет, только пара ссадин, да одежда порвана. А вот мотоцикл жалко до безумия, — тихо жаловалась я.
— Что нет травм — это хорошо. А твой этот мотоцикл… даже слов нет! Так ему и надо! Я скоро буду дома! — Сказал папа и повесил трубку.
Машина тронулась с места. Всю дорогу мы с Клер молчали. За что я ей была безумно благодарна. Я, пожалуй, сейчас вообще не способна что–либо объяснить.
Буквально через 30 минут в дом влетел взволнованный отец. Он долго меня ощупывал, осматривал и наконец, успокоился.
— Скажи мне, наконец, что случилось! — мягко, но требовательно сказал отец. Пришлось все же срочно собирать мысли в кучу.
