— Нет, — рассмеялся Редрик. — Можешь не сомневаться — наяву! Спросил бы еще: где ты?
— Ну, и где я?
— Аббревиатура «О.С.Б.» тебе пока ничего не скажет. Узнаешь в свое время. Да, кстати, ничего, что общаемся на «ты» и без отчества? Просто у многих из нас так принято.
— Нет, ничего. А все же…
Но оказалось, что хиппи умеют быть непреклонными упрямцами. Дальнейшие мои уговоры на него не действовали. И я проваливался в сон. И вот что характерно: вроде, ничего он со мной и не делал, не было ни уколов, ни таблеток. А все мои симптомы как-то уходили, словно бы само собой так получалось. Хотя какие-то таблетки мне все же давали.
В общем, на первых порах глобальных лекций никто мне читать не стал.
В очередной свой визит Редрик просто буднично поведал, что случившуюся со мной пакость называют «лихорадкой канала», что болезнь это несерьезная и у переболевшего возникает стойкий иммунитет.
В Запределье ее можно подцепить, просто надышавшись влажным воздухом где-нибудь в районе Обводного или Новой Голландии.
Притом опасен именно участок Обводного канала между Рузовским и Атаманским мостами, зато у Александро-Невской лавры там даже купаться можно.
Сосновый лес в районе Заозерной начал появляться с полгода назад, не больше, но около Московского проспекта мир Запределья вообще нестабилен. Плескались же в канале некие мелкие плезиозаврики, довольно безобидные зверюги, которых местные почему-то называют «чунями» и даже иногда ловят…
Всю эту информацию «хиппи» выдавал столь же обыденно, как расписание автобусных маршрутов.
Или как доктор: ничего страшного, зайдете через недельку, больничный вам выпишу, а так — антигриппин и теплое питье…
— Все чудесатее и чудесатее, как сказала Алиса, — покачал я головой, пытаясь осознать сказанное. А заодно понять: может, я в сумасшедшем доме?
— Тоже обожаешь эту историю? — усмехнулся Редрик. — Нет, с ума ты не сошел, будь уверен.
Мысли он читал, что ли?
Мне стало понятно только одно — каким-то образом я влип в некую безумную историю.
Но окончательно я понял, насколько влип, когда слегка оправился. Еще через несколько дней я удостоился визита здешнего начальства. Никакой помпезности, просто Редрик пришел и предупредил:
— Сегодня жди обход. «Доктор», видишь ли, была в командировке, иначе раньше бы тобой занялась. Но мы и так неплохо управились.
А потом просто мягко постучали в дверь, и вошла одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел. Высокая, не меньше ста семидесяти, немного похожая на кореянку, но без резкой «восточности», с темными шелковистыми волосами до плеч, идеальной фигурой и обалденной, кошачьей какой-то грацией движений.
Я буквально потерял дар речи и таращился на это создание, как на богиню. Но вернули с небес на землю меня довольно быстро.
Женщина лукаво улыбнулась и сказала:
— Вы разрешите присесть?
Я вскочил, попытался подвинуть ей стул, чуть его не перевернул и смутился окончательно.
А гостья, присаживаясь, рассмеялась:
— Кажется, наши Гиппократы перестарались со стимуляторами. Ох, Редрик! Не стоит так реагировать, я гожусь вам… пожалуй, даже не в прабабушки. Хотя вы мне, безусловно, польстили.
Тут она добыла словно бы из воздуха очки и водрузила на нос. Лукавый водяной дух из китайских сказок тут же уступил место школьной учительнице — очаровательной, но строгой. Метаморфоза была столь неожиданной, что я покатился со смеху, не успев даже прикрыть рот рукой.
— Ничего страшного, Вадим, у вас нормальная истерическая реакция. Бывает гораздо хуже. Очень многих, случайно провалившихся в Запределье, просто не находят. А большая часть тех, кого находят, требует посадить их в бронированную камеру.
Кивком головы я показал, что оценил ее слова.
— Кстати, меня зовут Марина Ли, отчество не обязательно, на «ты» беседую только с очень близкими друзьями и детьми.
Я снова кивнул, а Марина продолжала:
— Вы очень вовремя уволились.
За этими словами последовала мимолетная улыбка. Ничего себе! Оказывается, пока я валялся в постели, мою жизнь уже изучили и разобрали по косточкам. Изучили и разобрали — а, собственно, кто? Это контора — подразделение ФСБ или нечто в том же роде?
— Нам все время не хватает по-настоящему здравомыслящих ученых, которые способны воспринять не только общепринятые теории. Так что, если у вас возникнет желание, можете стать нашим сотрудником. Правда, придется работать в крайне странной компании: колдуны, чародеи и прочие маги, даже вампиры с оборотнями. Надеюсь, вы стереотипам не подвержены?
— Это каким? Если вы имеете в виду колдунов-чародеев из «желтых газеток» или всех этих чумаков…
— Именно. Никакого отношения к нам они не имеют. Скорее уж, наоборот.
— Тогда кто же тут у вас собрался?
— Те, кто знают: реальность несколько отличается от представлений большинства. Вы уже кое в чем убедились на опыте? Так вот — МЫ ТОЖЕ ЕСТЬ НА СВЕТЕ. Считайте, что вас вербуют на работу в НИИ Чародейства и Волшебства. «Понедельник начинается в субботу» Стругацких, я думаю, читали? Ну, кто из советских ученых этого не читал! Только мы называем себя Отряд «Смерть бесам!» и ставим более прикладные задачи, — но многое похоже.
Я кивнул и совершенно неожиданно для себя ляпнул:
— А бесы и оборотни разве существуют?
— Один оборотень к вам заходит регулярно. Кошак запредельный саблезубый.
Тут Марина мило спародировала манеру Редриковского приятеля растягивать гласные, и я опять глупо заулыбался.
— Это что касается оборотней и бесов… Бесы тоже встречаются, но чаще всего в местном фольклоре. Хотя… «бесы» — это именно то, чему нам и приходится противостоять. Вы убедитесь: все это весьма материально, хотя никаких хвостов и копыт у них нет. Да, и еще: мы — не ФСБ.
— Мне все обещали, что расскажут, что такое Запределье. Так где я, собственно, побывал?
— Хорошо, узнаете. И не в свое время, как наверняка твердил наш замечательный кошак, а прямо сейчас. Давайте с этого и начнем.
Глава 7
На тайной квартире
Санкт-Петербург, центр,
сентябрь 2010 г.
Есть в центре Санкт-Петербурга места, противопоказанные страдающим клаустрофобией. Старые дома здесь словно срастаются, то незаметно переходя один в другой, то пугая крохотные колодезные дворики с редкими пучками зелени облезлыми стенами без окон. Иногда в окна квартир такого дома видно окно напротив — метрах в десяти. А солнце туда не заглядывает никогда.
Проходные дворы часто связаны друг с другом сквозными парадными, где вечно не горят лампочки, а в воздухе висит удушливый запах коммуналок — кошки, какое-то полусъедобное варево, несвежесть, ветхость… Еще одна особенность — совершенно непонятная, никаких законов логики не признающая нумерация квартир. Например, на какой-то площадке располагаются сороковая и сорок пятая квартиры, а вот сорок первая уже в соседнем подъезде, где напротив имеется черный ход в ту же сороковую, только замурованный кирпичной стенкой.
