На следующее утро я был разбужен телефонным звонком. Незнакомый мужчина позвал Сергея Кононова и сказал, что хотел со мной поговорить по очень важному делу. Себя он назвал Николаем. Я подумал, подумал и согласился. Встречу назначили у меня через час. Отказаться я не мог. Вдруг это было связано с отцом?
Я быстро оделся, позавтракал без особых деликатесов и приготовил свой «Смит и Вессон» с глушителем. Мало ли что.
Николай оказался парнем лет тридцати, одетым в джинсы с огромным количеством ремешков и карманчиков. Он осмотрел комнату (я полностью сменил обстановку, сделав ее абсолютно аскетической) и остался в недоумении. Кажется, Николай даже забыл, о чем собирался говорить.
– До нас дошла кое-какая информация, – начал он. – Люди говорят, что у тебя какой-то канал есть. Можешь любой товар из-за границы сюда переправить.
Приплыли, подумал я. Или Наташка, или Ирка трепанула. Но виноват один я. Да еще коньяк проклятый. Что я нес, когда хвастался? Вот бы вспомнить. Ой, трепло!.. Какое трепло! Что же дальше?
– Нам кажется, что у тебя нет возможностей для отдачи?
– Чего-чего?
– Тебе некому продавать. А возможность есть. У нас. Мы можем договориться. К взаимной выгоде.
– Кто такие «мы»?
– Мы? Я, приятели мои. Деловые ребята. У нас всегда все четко.
– Мафия, значит? – Слово выскочило на язык само собой.
– Да какая это мафия! – Николай засмеялся. – Мы никакой крутизной не занимаемся. Это сейчас мода такая везде мафию совать. Мясо воруют – мясная мафия. Спиртным торгуют – алкогольная мафия, вот у тебя в соседнем доме обитает, со всего города туда люди ездят. Этих мафий – как собак нерезаных. Ну, пусть и у нас мафия, как тебе нравится.
Я задумался. В отсутствие отца меня окружало полное одиночество. Где-то бродил мифический Атлант, но толку от него пока даже не предвиделось. Легче всего послать этих мафиози подальше, хотя могут и разозлиться, попытаться нагадить. Ну их, не боюсь. А что, если использовать эту шайку? Попробуем…
– Может, и договоримся, – сказал я. – Но у меня одно условие.
Николай был весь внимание.
– Никаких наркотиков, никакой валюты, никакого оружия.
– Конечно, конечно, – гость сделал обиженное лицо. – Не надо. Да наркотики с оружием мы и сами могли бы на экспорт… Не надо нам этого добра. Нас вещи более простые интересуют. Аппаратура, тряпки, косметика. Уговор простой: мы заказываем партию и платим за нее три четверти рыночной цены. Идет? Я считаю, это очень даже по-божески. Никаких проблем со сбытом, никакого риска, если с твоей стороны все чисто.
– Не знаю, что будет дальше, но сейчас я хотел бы рассчитаться немного по-другому. Пока у меня нет нужды в деньгах, и я предлагаю плату натурой.
Глаза у Николая полезли на лоб.
– Нет-нет. Не то, что ты думаешь. Пусть пара ваших ребят отработает эти деньги. Проследит за кое-кем… Мне нужны новые люди, чтобы никто из наших не засек. Подозрение есть, что меня тут маленько обувают.
Николай посмотрел на меня с уважением и Другим непонятным мне чувством.
– Я за всех не отвечаю, – наконец сказал он, – есть люди покруче меня. Но я им все передам.
– Поторопитесь. Сегодня вторник. Люди нужны мне в четверг рано утром. Потом будет поздно.
Предупрежденный в среду по телефону, что мои условия приняты, в четверг я встречал своих «наемников». Оба они были довольно молодые парни, года на три старше меня. Один – красавец в «вареных» джинсах и черной майке, открывающей взгляду неестественно огромные бицепсы, обтянутые загорелой до шоколадности кожей. Второй выглядел попроще и был одет в рубашку с коротким рукавом и брюки, полосатые как матрас. И тот, и другой жевали резинку и пытались выглядеть американскими полицейскими.
– Расслабиться! – скомандовал я, – а то светитесь за версту. Вот фотография клиента. Руки у вас пустые? Так и думал. Вот вам «уоки-токи», засуньте их в эти пластиковые пакеты. Говорить сможете только со мной. Связь между вами – через меня. Мужик этот, – я кивнул на фото Кардинала, – войдет в Таврический сад или с Потемкинской, или с Таврической, так что вы разделитесь. Живет он где-то недалеко от входа, надо выяснить, где, наблюдайте за ближайшими подъездами. Как появится, сообщите мне. Ну, а потом смотрите, что он делает, с кем встречается. Когда он выйдет, не знаю, может, весь день примется ждать. И в саду вряд ли что интересное будет: гуляет старичок, и все. Но, в любом случае, работа не пыльная.
Красавчик с дутыми бицепсами вытащил из кармана бумажку.
– Шеф просил передать. Это заказ.
Я окинул взглядом список (слава богу, ничего страшного, банальный ширпотреб) и выпроводил парней «на работу». Сам же включил радиостанцию на прием и принялся зубрить английский. В голову ничего не лезло. Зачем мне английский? Раз я пошел против Кардинала, лучше учить арабский. Или урду? Что я знаю об исламе? Шииты, сунниты… Муллы, аятоллы… Отец, видимо, проштудировал достаточно, он у меня основательный. А я вот шиитов от суннитов не отличу. Читал, еще какие-то друзы есть. Или это уже не ислам?
О том, что Кардинал человек серьезный, я подумал, когда рация ожила в одну минуту одиннадцатого. По-моему, надо быть сверхсерьезным, чтобы выходить на прогулки с такой точностью.
– Говорит «Потемкин». – Голос я не узнал, но так мы договаривались окрестить ребят по дислокации. – Дедуля вышел из подъезда дома номер одиннадцать. Там еще телефон-автомат рядом, веду его.
Потемкинская, одиннадцать. И автомат рядом. Не знаю, меняет ли Кардинал маршрут, но если папаша не найдется, через неделю попробую подкараулить старого придурка. Я переключился на своего второго агента.
– «Таврида», это шеф. Деда засекли, он идет в садик от Потемкинской, идите навстречу.
– Иду, – прохрипела рация.
Считая, что до конца Кардиналовой прогулки никакой информации не будет, я с журналом откинулся в кресле. Но отдохнуть не удалось. Уже через пять минут мой агент вышел на связь. Хрипение не могло скрыть паники в голосе.
– Эй! Это «Таврида». Очень плохие дела. Сашка мертвый лежит на земле. Я сматываюсь. Мне кажется, его убили.
7. Ветер, ветер, ты могуч…
Мой собеседник здорово напоминал американского гангстера тридцатых годов из фильма в стиле ретро. Очевидно, к такому сходству он и стремился, раз в жаркий летний день не снял свою широкополую шляпу даже у меня в комнате. Широкие брюки… Или сейчас мода такая? А двое его спутников даже не скрывают, что они телохранители. Стоят, как цепные псы, только свистни. Ну ничего, у меня пистолет в кармане и палец на спусковом крючке. А еще лучше – дверь за спиной. Кто меня поймает в моем Доме?
– Я понимаю, – сказал «гангстер», и узкие усики над верхней губой капризно изогнулись, – всякое бывает. У вас свои разборки, у нас свои. Но зачем наших ребят подставлять? Договорились же на мелочевку!
– Да кто его подставлял? И кто сказал, что его убили? Ваш второй ведь ни крови не видел, ни выстрела не слышал. Может, у него сердце прихватило?
– Какое сердце? Не было у него сердца сроду. Он вообще культурист. – Значит, красавчик в майке, подумал я. – А Сибиряк не подошел, потому как там такие костоломы суетились… Пульс с умным видом щупали. Он испугался, что они у него одинаковый пакет с рацией увидят. Жить-то хочется. Да тебя за такие дела наказывать надо!
Я крепче сжал пистолет. Интересно, он виден или не виден? А у них есть оружие?
– Вот что, – мой гость подошел к оконному стеклу и, глядясь в него, как в зеркало, поправил шляпу. – Мы можем договориться. Заплатишь компенсацию. Десять тонн. Даем три дня на доставание. Попробуешь слинять – еще накинем. Не советую.
Ох, орлы, подумал я. Не знают, с кем дело имеют. Да я ведь могу никогда больше в жизни через свой подъезд не выходить. А никто из посторонних ни за что ни одну дверь в Доме без согласия изнутри не откроет. Гарантирую. Разве что с динамитом. Но зачем мне искать осложнения? С моим-то материальным положением… Я заставил себя нахально улыбнуться.
– Не надо мне сроков. Я уже думал на эту тему. Договоримся так: даю вам не десять тысяч, а двадцать. Но с условием. Вы про меня навсегда забываете. Телефон вымарываете. Никаких заказов, никаких списков, не буду я больше этими мелочами заниматься. Своих дел хватает.
«Гангстер» так разволновался, что даже снял шляпу. Под полями скрывались пронзительные серые глаза, а под самой шляпой – коротко стриженные черные волосы. В глазах читалось жгучее любопытство. Он явно не хотел терять такой контакт.
– Я не жадный. За лишним червонцем не гонюсь. Может, десять тысяч, а потом свяжемся? Когда свои дела закончишь.
– Не будем торговаться. – Я достал из ящика стола две пачки сторублевок. Конечно, никто их не готовил специально, но Дом не должен был обмануть. – Бери, и с богом. У вас своя свадьба, у нас – своя.
