Я как бы успокаивающе взял Алексея за плечо и быстро заговорил:
— Эй-эй, остынь, родной. Ну зачем же так? Давай нормально поговорим!
По-прежнему что-то вещая на «гневном», он мимоходом отдёрнул плечо. Но высвободиться не вышло: я резко усилил хватку. В это же мгновение я подшагнул и втащил ему в челюсть с локтя.
Пока Алексей тряпичной куклой оседал на асфальт, я придержал его за плечо, чтобы он ненароком не расшиб дурную голову. Встретившись с землёй, он тут же попытался встать, но вестибулярный аппарат отказался с ним сотрудничать. Он покачнулся и остался в полулежачем положении, приподнявшись на локтях. Его лицо ничего не выражало, потерянный взгляд, казалось, лишился всякой мысли.
Я сел рядом с ним на корточки:
— В общем так, Лёша. По ситуации я уже сказал: обсуждай всё с Юлей. Не бойся — она понятливая. Теперь по поводу остального. У меня сложилось впечатление, что для тебя прибухнуть и побыковать — норма жизни. Это будит во мне некоторые опасения. Так вот… Лёх, если узнаю, что ты в каком-то подобном угаре поднял руку на Юлю, я тебя поломаю. Посыл ясен?
Он пробурчал что-то невнятное.
Я улыбнулся:
— Вот и славно, — и легонько пошлёпал его по щеке: — Да ты не куксись, всё у вас будет хорошо.
«Ну, какое-то время…» — добавил я про себя, встал и зашагал обратно в кафе.
Когда я подошёл к столу, Юля с Ингой уже доедали свои салаты.
— О, ты вернулся! — вскинула брови Инга.
— Конечно. А вы что думали?
— Мы думали, ты сбежал, чтобы не платить за счёт. Хотя это вызвало ещё больше вопросов, ведь еда осталась тут, — пошутила Юля. — Заболтался со знакомым?
— Со знакомым — как раз нет… — ответил я, почёсывая затылок. — Слушай, тут такое дело… Я на обратном пути твоего парня встретил.
— Лёшу? — удивилась Юля. — Он что, приехал?
— Ага. Подвыпивший слегка, весь такой взвинченный. Увидел нас вдвоём в кафе, распереживался.
— Блин… Он на улице?
— Пока да, наверное.
Юля положила на стол деньги за свой ужин, схватила сумку и подскочила.
— Извини, давай мы как-нибудь потом… — обратилась она к Инге.
— Да брось. Я всё понимаю, — ответила та. — Увидимся.
Пропуская Юлю мимо, я сказал:
— Из кафе — направо. Встретишь его где-то на пути до ближайшей улочки. И осторожнее: он реально не в настроении. Звони, если что вдруг.
— Хорошо, спасибо. Пока, — произнесла она, как скороговорку, и вышла из кафе.
— Вот такие дела… — бессмысленно подытожил я, садясь за стол.
Там меня ждал сочный бифштекс с яйцом пашот и тушёными овощами. Ну наконец-то — ужин. Как же долго я к нему шёл…
Слегка прищурившись, Инга посмотрела на меня и спросила:
— А почему у тебя щека красная?
— Левая? Это мне Лёха пощечину влепил.
— Оу…
— Да всё ок, не переживай. В итоге мы с ним договорились.
Она усмехнулась.
— А я не переживаю. Я, скорее, удивилась.
— И чему же? — без особого интереса спросил я, разрезая бифштекс.
— Думала, ты и здесь обманешь.
Глава 8. Неделя до свидания
Я оторвал взгляд от тарелки:
— То есть ты всё ещё думаешь об обмане? И это после того, как мы были настолько близки?
Передразнивая меня, Инга драматично подняла брови:
— Да, представляешь?
С наигранной печалью я покачал головой:
— Как это бесчестно. А ещё сделала вид, что тема закрыта, и даже извинилась.
— Просто решила не развивать тему при Юле.
— Хоть в этом подсобила… Ладно, кроме шуток. Ты же сама убедилась: дыры в груди нет. Так в чём проблема?
— Да, ты в порядке — это я поняла. Но ты точно что-то скрываешь. Я такие вещи хорошо чувствую.
Не в силах больше ждать, я закинул в рот кусок бифштекса и прикрыл глаза от удовольствия, чувствуя, как вкус сочного мяса обволакивает язык. Кажется, после моего объединения с мистической жижей я стал как-то иначе относиться к еде. Даже если не учитывать ночные помутнения рассудка, я в целом стал есть больше и охотнее. При этом организм, будто награждая меня за повышенное потребление, усиливает мои вкусовые ощущения. Мол, ты только ешь, дружище, и будет тебе счастье. Возможно, это временный эффект, но даже если он со мной навсегда, то я определённо не расстроюсь. Единственный очевидный минус, который маячит где-то на горизонте, — серьёзный рост расходов на еду.
— Хорошо чувствуешь, значит? И я много чего чувствую, — ответил я после недолгой паузы. — Но всегда допускаю, что я субъективен.
— Обычно я — тоже. Но не в такие моменты, как этот. — Инга смотрела на меня так, словно изучала диковинную зверушку, которую она встретила впервые. — Знаешь, как для меня выглядит твой рассказ об аварии? Как будто ты пляшешь в маленькой комнатке, полностью занятой слоном, и с непринуждённой улыбкой делаешь вид, что тебе совсем не тесно.
Поджав губы, я медленно закивал:
— Моё почтение. Красочность этого сравнения меня убедила… Признаюсь: мне есть что скрывать. Но разве это не нормально? Мы ж едва друг друга знаем. Тебе не кажется, что ты чересчур требовательна к человеку, которого видишь второй раз в жизни?
Инга закатила глаза и длинно выдохнула.
— Ладно… Хорошо. Ты прав. Просто… Не знаю почему, но я подумала, что рядом со мной произошло что-то необычное.
— Например?
— Даже не знаю… Может, какой-то таинственный заговор. Вдруг вас двое? Парень, которого я встретила в магазине, умер, а ты занял его место. Или… ты чудесным образом исцелился, как, не знаю, оборотень. Или, наоборот, тебя кто-нибудь исцелил, и ты сам впервые столкнулся с чем-то сверхъестественным.
— Ого, — я удивлённо приподнял брови. — Ты в такое веришь?
В задумчивости отведя взгляд, Инга пару секунд молчала, потом ответила:
— Не то чтобы верю… Но, когда я встречаю что-то необъяснимое, меня это очень вдохновляет. И я пытаюсь передать это чувство в творчестве. Хотя дело даже не в необъяснимом. Как бы это сказать… Дело в обратной стороне, своеобразной изнанке обыденности.
— Вот оно что… — протянул я, почти опустошив тарелку. — А психологией и всякой эзотерикой ты заинтересовалась тоже поэтому? Типа, внутренний мир человека — изнанка того, как он ведёт себя на людях и так далее.
На лице Инги отразилось искреннее изумление:
— Как ты узнал? Я и Юле-то об этом не рассказывала…
— Просто предположил, что в этих твоих интересах может быть что-то общее, — пожал я плечами и запил ужин апельсиновым соком. — Как бы то ни было, кажется, я наконец тебя понял. А то всё гадал, чего ты так прицепилась к этому штырю.
Она нахмурилась:
— Понял, но рассказывать всё равно не будешь, да?
— Может, как-нибудь потом.
— То есть мы ещё встретимся?
После вопроса я вдруг понял, что этому «как-нибудь потом» действительно неоткуда взяться. Мы случайно встретились благодаря Юле, после чего так же случайно остались наедине. У меня нет никаких контактов Инги и перспектив снова ненароком встретить её — тоже.
Я решил рискнуть:
— Как насчёт свидания?
— Неожиданно… Я думала, ты, ну, знаешь, любишь эти…
Со скучающим выражением лица я выдохнул через сомкнутые губы. Когда я пересказывал свою версию событий вечера пятницы, специально подробно разъяснил, как оказался в магазине и что не собирался ничего приобретать с тех злополучных полок. Но, видимо, так просто от этого теперь не отмыться.
Вдоволь насладившись моей реакцией, Инга подняла раскрытые ладони:
— Ладно-ладно, прости. Не смогла удержаться. Так свидание — это условие? Ну, для того, чтобы ты перестал секретничать.
— Как-то не очень звучит. Я, конечно, хотел бы что-нибудь пообещать, повысив свои шансы, но… Нет, это не условие.
— Хороший ответ… Но раз уж мы об этом: Юля тебе не рассказывала, какой у меня взгляд на отношения? Она вообще что-нибудь рассказывала?
— Только, что ты творческая личность. За ту пару минут, что мы обсуждали тебя по пути в кафе, она даже твоего имени назвать не успела.
