Человек, который бежит не к остановке и не в спортивной форме, вызывает невольное подозрение.
От кого он убегает?
За кем гонится?
Быть может, это вор-домушник, которого спугнула сигнализация? Или насильник, напавший на женщину в лифте? Гражданам ужасно хочется присоединиться к погоне, поучаствовать в самом древнем человеческом развлечении!
Но нет криков «Держи вора!» или «Хватай злодея!». Бегут мужчина и женщина, одеты неспортивно, но вид такой, будто рады будут кому-то засветить в глаз.
И эгоизм городской жизни побеждает. Граждане отводят глаза – бегут и бегут, значит, так и надо. Только бабушки на скамейках украдкой тянутся за подаренными внуками телефонами – чтобы запечатлеть бегущих на мутный фотоснимок. А вдруг придут полицаи, начнут спрашивать, кто свидетель? А тут уже и фоточка есть!
Пока в России есть бабушки – ни один вор не может чувствовать себя спокойно.
На нас смотрели – с живейшим интересом. Кто-то, из числа то ли самых любопытных, то ли отзывчивых, окликнул: «Что стряслось?» Мы не ответили, нас не задерживали.
Мы пронеслись через три двора и выбежали к ограде школы.
Ну да, три. Надя была права, а я нет. Но это были большие дворы, особенно третий, так что я имел полное право сказать «до школы четыре двора».
Возле ограды мы, не сговариваясь, остановились.
Переглянулись.
– Вроде все тихо, – сказал я. Посмотрел сквозь Сумрак – в здании школы желтели и зеленели туманные пятна аур. Школьники, ничем не напуганные, не раненые.
Светлана тоже расслабилась. Мы, улыбаясь, смотрели друг на друга.
А потом вновь повернулись к школе.
– Слишком тихо, – сказала Светлана.
Школа – это ведь не только первоклассницы с белыми бантами, чтение стишков на линейке и лес рук от рвущихся отвечать детишек.
Это еще двойки, это обидные прозвища, это нагоняй от директора и запись в дневнике красными чернилами, это несчастная любовь и зуботычина от хулигана, это проигрыш в волейбол и украденный смартфон.
Это очень, очень, очень много эмоций! Это кипящий котел, из которого плещет Сила.
И не бывает у детей в школе таких вот одинаково умиротворенных аур.
– Пошли, – сказала Светлана. Как-то странно повела левой рукой – и я заметил, как в воздухе засверкали крошечные быстрые искорки, образуя невидимый бесплотный овал. Какая-то локальная защита, что-то вроде «щита мага», но активированного заранее, в «ждущем режиме». Мелькнула мимолетная мысль, что надо будет выяснить, как она это делает.
– Гесер… – позвал я, двигаясь вслед за Светланой. Мы даже не обсуждали, надо ли вызывать подмогу и кто будет это делать. – Гесер…
Я добавил в голос чуть больше Силы.
«Антон?»
– ЧП в школе у Нади.
«Код?» – в критической ситуации шеф не тратит времени зря.
Я хотел ответить «шесть», что означает «критическая ситуация в месте большого скопления людей, возможны жертвы», но тут Светлана остановилась и взяла меня за руку.
– Два, – сказал я. – Два – серый.
Двойка – это критическая ситуация в месте большого скопления людей с доказанными жертвами. Серый – погибший принадлежал к Инквизиции.
Он лежал между огороженной металлической сеткой спортивной площадкой и главным входом в школьное здание. Судя по позе – он бежал к школе… Совсем молодой на вид парень с угасающей аурой Светлого Иного (и в этот раз я действительно уловил тот оттенок, который Света называла пыльным – будто общий светлый тон был припорошен темными крапинками). Уровень, конечно, уже был смазан, но не меньше третьего, ближе ко второму.
А еще парень был окончательно и бесповоротно мертв. Причем убили его так странно, что мне не приходилось о таком даже слышать.
Левая половина тела у Инквизитора была обуглена. Одежда частично сгорела, частично превратилась в ломкие черные хлопья. Ветер милосердно дул с нашей стороны, но даже сквозь него пробивался тошнотворный запах жареного мяса.
Правая половина тела у Инквизитора была заморожена. Точнее, проморожена – когда он упал, у него откололась рука в локте. Лед еще покрывал тело тонкой коркой, только на отколовшейся руке растаял, и она лежала в красной луже.
Я моргнул и послал Гесеру мысленный образ убитого Инквизитора.
Шеф выругался. Очень грязно и витиевато. Нет, я не сомневался, что он знает русский досконально. Но это было очень затейливо.
Но все-таки недостаточно по сравнению с тем, что мы видели.
«Ждите, – приказал Гесер. – На рожон не лезть. В здание не входить!»
Полагаю, он даже не надеялся, что мы его послушаем, но все-таки сказал то, что считал нужным.
– Гесер, какого уровня он был? – спросил я, отводя взгляд от мертвого тела.
«Лет семьдесят назад, когда мы встречались, у него был второй. Сейчас, наверное, первый».
– Он был первого уровня, – сказал я Светлане, когда мы двинулись к дверям школы, обходя убитого с наветренной стороны.
Света не ответила. И так все понятно: убить Иного первого уровня, да еще Инквизитора, с их особыми заклинаниями и хитрыми амулетами, – это очень сложная задача. Даже для Высшего Иного – это как минимум тяжелый и опасный бой с непредсказуемым результатом.
С Инквизитором же расправились мимолетно и убедительно. Еще и бросили возле входа, как предупреждение.
Я размял руки, потряс пальцами, «навешивая» на них заклинания. И поймал себя на том, что непроизвольно делаю перекос в сторону защитных.
Что ж, посмотрим.
Двое Высших Иных – не один первого уровня.
Мы вошли в школу.
Первые тела я увидел в вестибюле возле гардероба – двое мелких, лет десяти, мальчишек. Судя по всему, нападение произошло во время урока, детей вне классов практически не было.
Светлана нагнулась над одним, я над другим.
– Спит, – сказала жена.
– Дрыхнет, – подтвердил я. – «Морфей»?
– Это сработал Надькин браслет, – сказала Светлана. – Ты что, не понял?
И тут до меня дошло.
Помимо того что за Надеждой непрерывно ходили двое… нет, как оказалось – трое охранников-Иных, на ней с самого детства еще и болтались защитные амулеты. Какие-то свои сразу после рождения Нади пытался навязать Гесер, но выслушал от Светланы такую отповедь, что заткнулся навсегда.
Амулеты выбирала и заряжала Светлана. Большая часть из них ушла вместе с младенчеством (я уже не помню, чем она заряжала пустышки, но защитная магия в них была), сменилась заколдованными игрушками (если бы вы только знали, что способен был сделать с человеком Надин плюшевый мишка, у вас волосы бы встали дыбом).
Сейчас амулетами служили украшения – как оно всегда и было у женщин.
