Ознакомительная версия.
— Вот скажи, зачем? — пробормотал Кобылин себе под нос. — На фига?
Словно в ответ из темноты, с противоположной стороны, раздалось эхо отборного матерного загиба. Кобылин пожал плечами, шагнул в распахнутую пасть подземного хода и пропал в темноте.
Ему вдогонку несся железный грохот — оперативная группа, обвешанная оружием, протискивалась по трубе, ведущей от подвала к канализационному коллектору. На пару минут в подземелье наступила тишина — те из сатанистов, кто уцелел после схватки с охотником, расползлись по углам, пытаясь выбраться из коллектора через соседний выход, что был меньше первого. Остальные лежали тихо — и мертвые, и те, кто всего лишь потерял сознание. Пара свечей, уцелевшая после побоища, медленно догорала, тихо потрескивая. Над телами колыхалась полутьма, напоминавшая густой туман. И потому спецназовец в черной маске, ворвавшийся первым в поземный зал, не сразу разобрал, что происходит в темноте.
— Полиция, всем на пол, — рявкнул он, опускаясь на колено и выставляя перед собой укороченный автомат. — Лежать, я сказал!
Мимо него в зал проскочили еще двое и не останавливаясь рванули вдоль стен, с двух сторон, беря предполагаемого противника в клещи. Первый штурмовик поднялся на ноги и прицелился в темноту перед собой, до боли в глазах всматриваясь в отблески свечей.
Из-за его спины показался опер — коротко стриженный детина в кожаной куртке с меховым воротником. Сжимая вспотевшей ладонью старенький «макаров», он пристроился рядом со спецназовцем и тоже бросил взгляд в темноту.
— Что там? — хриплым шепотом спросил он у бойца.
Тот не ответил, лишь повел стволом автомата из стороны в сторону, словно следя за невидимой мишенью.
— Чисто! — гаркнули из темноты.
— Чисто, — эхом раздалось из угла напротив, и боец опустил автомат.
— Показалось, — коротко бросил он оперу. — Темно.
В этот момент в подвале вспыхнул свет, и пара лучей мощных фонариков залили бетонный пол ярким светом.
— Японский бог, — потрясенно прошептал опер и сделал шаг вперед.
Из темного провала вынырнул его напарник, следом за ним еще один, и зал наполнился гулкими голосами возбужденных людей.
У дальней стены, не обращая внимания на полицейских, снующих по подземному залу, спокойно стояла девочка. Худенькая, лет шестнадцати на вид, она была совершенно спокойна. Джинсы, потертые на коленках, черная футболка со стразиками, в длинных черных волосах одна ослепительно белая прядь. Девчонка, которую никто не видел, стояла у стены и смотрела себе под ноги. На ее худеньком заострившемся лице застыло удивленное выражение, словно она никак не могла поверить в то, что видит. На полу, прямо перед ней, растеклась лужа черной крови, а в ней в самом центре лежал длинный острый нож с черной рукоятью.
Девочка медленно вынула из кармана руку, сжатую в кулак, протянула ее перед собой и разжала пальцы. На узкой ладони заплясал маленький хрустальный шарик — абсолютно прозрачный, как слеза. Сделав пару оборотов, он бесшумно лопнул и исчез, оставив после себя призрачный дымок. Черноволосая девчонка медленно опустила руку, пожала плечами и растворилась в темноте.
* * *
Этот чердак переживал не лучшие годы — старый дом, предназначенный под снос, хоть и стоял почти в самом центре города, давно уже пустовал. Огромное помещение, раскинувшееся над последним этажом, давно не видело ни ремонтников, ни строителей, ни даже влюбленных парочек, ищущих уголок потемней. Классическая остроконечная крыша уходила ввысь, и стропила, поддерживающие гнилые доски, терялись наверху, в темноте. Мягкая полутьма окутывала этот большой зал, походивший на чертоги древних воинов. Справа от дома, почти на уровне крыши, горел яркий городской фонарь. Его пронзительный холодный свет лился сквозь дыры в крыше, расчерчивая темный зал светлыми полосами. Нагромождения старой разломанной мебели и бесформенные кучи мусора покрылись толстым слоем пыли и напоминали песчаные дюны, на которые еще не ступала нога человека. В холодном воздухе медленно кружили ледяные хлопья снежинок — мелких, едва заметных, из числа тех, что предрекают скорое окончание холодов. Здесь было пусто, холодно и тихо — как в склепе.
Большая деревянная дверь, обитая разорванными кусками черного дерматина, медленно распахнулась, и скрип ржавых петель разнесся по пустующему чердаку. Из-под обшивки двери посыпалась труха, мутное облако пыли зависло в воздухе. В черный проем двери шагнул человек — среднего роста, но весьма выдающейся комплекции. Плечи у него были широкие, но просторное кожаное пальто, размерами напоминавшее чехол от кресла, не могло скрыть огромный живот, что владелец нес с достоинством. В руке он сжимал длинную полированную палку — трость, выглядевшую тяжелой и основательной. Кожаная кепка плотно сидела на густых лохмах, падающих на плечи, и огромная растрепанная борода, спускавшаяся на грудь, укутанную в черный шарф, казалась логическим продолжением густой шевелюры.
Большой человек сделал несколько шагов по пыльной тропинке, потыкал тростью в кресло без ножек, что лежало на его пути, и прищурился.
— Леха! — хрипло позвал он. — Лех, ты где?
Темнота не ответила. Борода снова ткнул в кресло палкой, выбив из рваной обшивки фонтанчик пыли.
— Леха, — с угрозой позвал он. — Если ты…
В темноте прямо над его головой что-то мелькнуло, и толстяк с неожиданным проворством отпрыгнул назад. Он даже успел выхватить из кармана пальто маленький пистолет, казавшийся игрушкой в огромной лапе, и прицелиться в темноту. Потом, спустя долгий миг, Борода опустил руку и смачно выругался.
В темноте, прямо перед ним, плавало перевернутое лицо Кобылина. Мрачное, заострившееся, измазанное пылью. Охотник висел вниз головой, а его ноги, уходившие вверх, в темноту, цеплялись за невидимую балку. Руки Кобылин сложил на груди и, болтаясь в воздухе, как летучая мышь, сосредоточенно сопел, разглядывая своего друга.
— Совсем ополоумел, — буркнул Гриша, засовывая пистолет в карман. — Ты что, в Бэтмена играешь?
— Проверяю кое-что, — мрачно отозвался Алексей, резко выпрямляя руки. — И выгоняю остатки этой дряни из тела. Тренировки. Как и прежде — по шесть часов в день. Лучшее средство.
— Лучше бы в баню сходил, — бросил Борода, подходя ближе и всматриваясь в лицо друга. — Ты сам-то в порядке?
— Жив, — сдержанно отозвался Кобылин. — Как там?
— Как всегда. Паника и вой до небес, — произнес Гриша, не отводя пристального взгляда от лица охотника. — Но это уже их дело.
— Сколько?
— Чего?
— Сколько трупов?
Ознакомительная версия.
