Ознакомительная версия.
Я бегаю до тех пор, пока Роланд не хватает меня за руку и не оттаскивает в боковую комнату, и там, на дальней стене, я вижу имя брата. Роланд отпускает меня на пару мгновений, чтобы закрыть за нами дверь, и под табличкой с именем я вижу замочную скважину. Мой ключ совершенно не подходит ни размером, ни формой, но я срываю с шеи шнурок и с трудом вставляю ключ. Он, конечно же, не поворачивается. Я пробую снова и снова.
Я молочу кулаками по панели, пытаясь разбудить его. Звук гулких ударов по металлу разрывает бесценную тишину, и Роланд оттаскивает меня в сторону, одной рукой придерживая мне локти, а другой — заглушая мои истошные вопли.
До этого мне так и не удавалось заплакать.
Теперь я сползаю на пол перед ящиком Бена — Роланд еще не выпустил меня — и всхлипываю.
Я снова сижу прямо на полу, на пышном красном ковре. Опираясь спиной о панель, я закатываю рукава и рассказываю Бену про наш новый дом, новый мамин замысел и новую папину работу в университете. Иногда, если мне нечего рассказать, я вспоминаю истории, которыми меня развлекал дед. Так я провожу целые ночи, не всегда осознавая, когда наступает день.
Спустя некоторое время я чувствую знакомое поскребывание и вытаскиваю Архивный листок из кармана. Аккуратный курсив гласит:
Томас Роуэлл, 12.
Я засовываю листок на место и опустошенно откидываюсь назад. Спустя несколько мгновений я слышу мягкие шаги, и поднимаю голову.
— Разве ты не дежуришь в приемной? — замечаю я.
— Сейчас смена Патрика. — Роланд слегка тычет в меня носком своего красного кеда. — Ты не можешь торчать здесь вечно. — Он сползает спиной по стене и устраивается рядом. — Делай свое дело. Найди эту Историю.
— Но это уже вторая за день.
— Коронадо — старое здание. Ты знаешь, что это означает.
— Знаю-знаю. Больше Историй. Счастье привалило.
— Ты никогда не попадешь в Отряд, если будешь и дальше говорить с ящиком на полке.
Отряд — следующая ступень за Хранителями. Каждый Отряд состоит из двух человек, они охотятся парами и выслеживают Убийц Хранителей — те Истории, которым удалось пробраться через Коридоры во Внешний мир. Некоторые на всю жизнь выбирают работу Хранителя, но в основном все двигаются дальше — в Отряд. Единственный пост еще выше — это работа непосредственно в Архиве, Библиотекарем. Я даже представить себе не могу, как можно отказаться от азарта погони, от адреналина и борьбы ради сомнительной прелести распределять мертвых по полкам и наблюдать за жизнью глазами других людей. Еще сложнее представить себе то, что каждый Библиотекарь в прошлом — заядлый охотник и следопыт. Где-то под рукавами Роланда спрятаны такие же метки Отряда, как и у моего деда. Они тоже имеют при себе знаки Архива, но вырезанные не на серебре, как у меня и других Хранителей, а прямо на коже.
— А кто сказал, что я хочу в Отряд? — вызывающе спрашиваю я, хотя за этим кроется не так уж много смысла.
Дед работал в Отряде с рождения Бена. А потом решил снова стать Хранителем. Я никогда не встречала его партнершу, и он о ней никогда не рассказывал, но уже после его смерти я нашла одну их общую фотографию. Они вдвоем крупным планом, прижимаются плечом к плечу так, что на фотографии почти нет свободного места, и улыбаются одними губами, оставив глаза сосредоточенно-серьезными.
Говорят, партнеры по Отряду повязаны кровью, жизнью и смертью. Интересно, простила ли его эта женщина за то, что он ушел.
— Дед сам отказался от этой работы, — говорю я, понимая, что Роланд все и так знает.
— Как думаешь, почему? — спрашивает он.
— Сказал, что хочет нормальной жизни…
Хранители, не ставшие членами Отряда, разделяются на два больших лагеря. Тех, кто выбирает профессию, где способность читать прошлое людей становится выигрышной, и тех, кто стремится уйти как можно дальше от любого прошлого. Деду, видимо, пришлось нелегко — он стал частным детективом. В его офисе часто шутили, что он продал душу дьяволу: ведь он мог распутать преступление, просто коснувшись руками какой-нибудь вещи.
— Думаю, на самом деле он имел в виду, что хочет остаться в живых как можно дольше. Чтобы воспитать меня.
— Он сам тебе это сказал? — интересуется Роланд.
— Разве в мои прямые обязанности не входит, — подкалываю я, — знать все, даже если это не было сказано?
Роланд ничего мне не отвечает, поворачивается к ящику Бена и проводит пальцем по табличке с датами и именем. Цифры и буквы должны уже стереться добела — так часто я к ним прикасаюсь.
Роланд вдруг нарушает молчание:
— Странно, что ты постоянно навещаешь Бена, но никогда не приходишь к Энтони.
Я вздрагиваю при неожиданном упоминании имени деда.
— А я смогу увидеть его, если захочу?
— Конечно нет, — деловитым библиотекарским тоном отвечает Роланд, но затем тон его становится по-прежнему теплым и мягким. — Бена ты тоже не можешь увидеть, и это не заставляет тебя отказаться от попыток.
Я закрываю глаза и задумываюсь, подбирая правильные слова.
— Дед словно вырезан в моей памяти. Не думаю, что я смогу забыть его, даже если попытаюсь. А Бен — прошел всего год, и я уже начала забывать. И не могу остановиться. Это невыносимо.
Роланд рассеянно кивает, но ничего не говорит. Он умудряется сопереживать и быть отстраненным одновременно. Ведь он ничем не может помочь. И не станет помогать. Я приходила к ящику Бена больше двух дюжин раз за прошедший год, и Роланд ни разу не поддался на мои уговоры и не открыл его. Ни разу не позволил мне взглянуть на брата.
— Кстати, где полка деда? — спрашиваю я, меняя тему разговора, не дожидаясь, пока боль в груди станет невозможно терпеть.
— Все члены Архива хранятся в Специальных коллекциях.
— А где это?
Роланд многозначительно изгибает бровь и ничего не говорит.
— Почему их держат отдельно?
Он лишь пожимает плечами.
— Мисс Бишоп, не мы придумываем правила.
Затем он встает и приглашающе протягивает мне руку. Я замираю в нерешительности.
— Маккензи, все нормально, — подбадривает он, сам берет мою ладонь, и я ничего не ощущаю. Библиотекари — настоящие асы во всем, что касается эмоций и воспоминаний. Сейчас он заблокировал свои мысли, выстроил между нами стену. Мама трогает меня, и я никак не могу от нее отгородиться, а рядом с Роландом я снова могу чувствовать себя слепой и глухой — обычной.
Мы идем бок о бок.
— Подожди секунду, — вдруг вспоминаю я и возвращаюсь к полке Бена. Роланд терпеливо ждет, пока я достаю ключ и вставляю его в скважину на ящике брата. Ключ не поворачивается, как и всегда.
Ознакомительная версия.
