Да чтоб тебя! Будьте вы прокляты со своей приватностью!
Митя почесал шрам на брови, а потом нервно забарабанил пальцами по столу.
— Что ж… В таком случае расследование значительно упрощается для нас и сильно осложняется для вас.
— Что вы имеете в виду?
— Если единственный путь, по которому труп мог попасть в ресторан, это тайный ход из номера, то наш убийца перед совершением преступления уже был в отеле. А это значит, что под подозрением не только персонал, но и ваши гости. И нам придётся допросить всех. Понимаете?
— Вы не посмеете! У нас солидная публика. Допрашивать гостей, вы с ума сошли? Это конец репутации отеля! Нет-нет, это невозможно!
Виктор закрыл побледневшее лицо руками и начал раскачиваться вперед-назад.
— Ещё как посмею. Если честно, репутация вашего заведения мне безразлична. Но я обещал начальству не предавать дело широкой огласке. С другой стороны, не допросить ваших постояльцев я тоже не могу. Так что вы сейчас прекратите истерику, и мы все вместе придумаем благовидный предлог для того, чтобы побеседовать с каждым из них, не вызывая подозрений.
Виктор отнял руки от лица. Глаза его блестели. Надо же, и впрямь переживает происходящее как личное горе.
— Правда? Вы обещаете?
— Обещаю. Давайте подумаем. Если мы скажем, что, к примеру, в отеле, подозрение на вспышку тифа?
— Нет, ни в коем случае! Никаких заразных болезней!
— Я так понимаю, проверку на наличие крыс и тараканов тоже исключаем?
— Не дай бог!
— Может, пожарная инспекция номеров? — предложил Горбунов. — Или строительная? Проверить там крепкость стен или работу водопровода.
— Исключено. Пойдут слухи, что здание ветшает или того хуже — в аварийном состоянии. Тут всё должно быть идеально, понимаете?
— Ну, а что тогда? У меня идеи вышли.
Повисла пауза.
— Позвольте предложить, — молчавший до сих пор Вишневский подал голос. — Во Франции сейчас набирает популярность так называемое анкетирование — в отелях, ресторанах, клубах. С целью повышения качества сервиса гостей опрашивают, что им понравилось в обслуживании, а что нет. Как правило, людям очень нравится делиться своими впечатлениями, особенно негативными. Мне кажется, это могло бы нам помочь. Да и администрации гостиницы, пожалуй, тоже.
— Лев, это отличная идея! И никакого подвоха. Игнатьев, как полагаете?
— Думаю, это может сработать.
— И ещё, — Вишневский постучал карандашом по блокноту. — Доказано, что люди становятся более разговорчивыми, если в качестве вознаграждения за участие в анкетировании им полагается комплимент — ваза с фруктами, например, или сладости.
— Будут вам фрукты.
* * *
В основной зал ресторана Митя спустился уже собранным и сосредоточенным. Совсем не тот человек, который в растерянности стоял тут ещё полчаса назад. Стеклянный купол постепенно светлел, расширяя огромное помещение (хотя куда ещё больше?). Полицейские, закончив работу на месте преступления, развалились на стульях и диванах и без зазрения совести дремали. Однако, увидев Митю с командой, вскочили со своих мест и вытянулись по струнке.
Хм, а в широких полномочиях что-то есть.
— Вольно, слушаем вводную. Кто тут криминалист и фотограф?
Вперёд высунулись два худых паренька с чемоданчиком и камерой. Братья, что ли? Или просто похожи?
— Пойдёте со мной. И… — Митя обвёл взглядом собравшихся и остановился на крупном ефрейторе с кустистыми бровями. — Ты тоже. Это, — Митя указал на Вишневского. — Мой… заместитель, Лев Янович Вишневский. Всех остальных он поделит на две группы. Одна будет допрашивать персонал, вторая — общаться с гостями отеля. Вишневский проведёт вам подробный инструктаж — что именно спрашивать и как. Всё ясно?
— Так точно!
— Виктор, ваша задача сейчас — объяснить сотрудникам, что в ресторане была попытка кражи. Всё обошлось, но дать объяснения всем, кто был ночью на смене, так или иначе придётся. Из отеля никого не выпускать, пока с ним не побеседует полицейский. После этого жду вас в номере двести семнадцать.
Виктор ушёл, и Митя повернулся к Горбунову.
— Семён, отыщи в подсобке этого Андрейку, который труп нашёл. Выясни, что помнит, и постарайся внушить, что болтать ему не следует. Ты к детям имеешь подход, а там, судя по всему, ребёнок и есть. Потом поможешь Вишневскому с анкетами.
— У меня четверо внуков, Митя. Разберусь.
В сопровождении криминалиста, фотографа и ефрейтора Дмитрий поднялся на второй этаж. Дверь номера 217 по-прежнему караулил Мишка, который доложил, что за прошедшее время никого в зоне наблюдения не заметил. Отпечатки с дверной ручки сняли быстро, а вот с самой дверью вышла заминка. Запасной ключ от номера в скважину не лез. Заперто изнутри. Значит, версия верна — преступник вытащил труп через тайный ход. Ломать дверь? Или пойти другим путём?
Оставив Мишку на посту, Митя вернулся с остальными в ресторан. С помощью персонала отыскали тот самый тайный ход. Как выяснилось, из каждого номера вела своя лестница, в конце они соединялись, выводя в основной зал в неприметном углу.
По нужной лестнице поднялись осторожно, по стеночке. Ефрейтор светил фонарём. Дмитрий ожидал увидеть пыльные ступеньки и отчётливые следы. Но нет. Чистюли проклятые — даже здесь полы моют.
Дверь в номер, как и предполагалось, была не заперта. Ну, да, если несёшь такой груз, закрывать замки рук уже не хватит. Дмитрий оставил ефрейтора на карауле внизу тайного хода, а другим сотрудникам дал возможность заняться своей работой.
* * *
Собрались через несколько часов своим отделом в привычном уже «кабинете».
Жизнь гостиницы постепенно входила в привычную колею. Других блюстителей порядка Дмитрий отпустил — всё, что могли, они уже сделали. В принципе, и самим можно ехать, но Самарин решил всё-таки задержаться. Вдруг что прозевали?
Сначала рассказал коллегам, что обнаружил сам.
Как и предполагал Митя, ушлый преступник почти не оставил улик.
По предварительной версии, в номер он проник почти сразу после официанта — заказанный завтрак так и остался нетронутым. Из комнат пропала простыня и два полотенца. Несколько волокон от простыни обнаружили в ватерклозете — видимо, порезал на кусочки и смыл. Зачем? Там же нашлись частички волос — предположительно жертвы. Митя ещё в ресторане обратил внимание, что вместо пышных локонов на голове у Марии Барышкиной было какое-то неровно стриженое «гнездо». К чему этот чудной обряд?
Полотенца, видимо, использовал, чтобы обмотать обувь. Они и звук приглушили, и помешали увидеть чёткие отпечатки. Ах, да, чуть не забыл — нашатырь! Поганец протёр им всё, что мог, и на полотенца, видимо, тоже побрызгал — бедная Тефтелька только чихала, но никакой след взять не смогла.
Ни вещей, ни денег Барышкиной-младшей не тронул. А ведь там только драгоценностей не на одну тысячу рублей!
Что ещё? А вот: в вечер приезда барышня телефонировала пять раз на один номер — в Английский клуб. Всё ещё пытаемся выяснить, кому. Пока всё, пожалуй.
— Что у тебя, Семён?
— С Андрейкой этим поговорил. И правда дурачок блаженный. По развитию ума ему лет восемь, ей-богу. Там проблем не будет, Митя. Я ему лошадку подарил глиняную. Для внучка брал, а ишь, пригодилась. Он про девочку и забыл сразу, давай с лошадкой играть.
— Одной проблемой меньше. Лев, как там наше анкетирование?
Вишневский разложил перед собой разношёрстные анкеты.
— Неплохо прошло. Из шестидесяти номеров заняты были двадцать восемь. Ну, или двадцать семь, не считая люкса Барышкиной. Пятеро ещё спят, решили пока не будить, взяли на карандаш. Остальных опросили всех. Сомнительных постояльцев я отдельно отложил, потом подробнее их изучим. А в остальном, боюсь, мало полезной информации. Ночного шума и подозрительных персонажей никто не слышал и не видел. Если жалобы и есть, то какие-то несущественные. Или полная бессмыслица.
— Например?
— Даму из триста второго раздражает бордовый цвет портьер, «вызывает ужасные мигрени», просила особо подчеркнуть. Фабрикант из триста десятого подозревает, что метрдотель — немецкий агент, потому что после работы пьёт пиво. А пожилая мадам из двести двенадцатого жалуется, что колёсики сервировочных тележек отвратительно скрипят.
