Тут предлагали грузинскую кухню. Я в ней был не силён и, полистав меню, решив заказать то, что точно знаю: традиционные хинкали. Через пару минут к нам подошла пожилая улыбчивая женщина кавказской наружности, достала потрёпанный блокнот с карандашом и приготовилась записывать.
— Мне пять хинкали, пожалуйста, — попросил я, приветливо улыбнувшись. — И какой-нибудь овощной салат, который вы рекомендуете.
Женщина почему-то округлила глаза и широко улыбнулась в ответ.
— О, как неожиданно! — почему-то сказала она. — Вы выросли в наших местах, должно быть? Родители там жили? Могу рекомендовать салат с хрустящими баклажанами и помидорами.
— Отлично! — кивнул я. — А вы сами откуда?
— Моя семья из Пасанаури. А вы, судя по говору, из Верхней Кахетии?
— Нет, — смущённо улыбнулся я. — Из Подмосковья.
— Это понятно, — женщина махнула рукой. — А детство в Кахетии провели, так?
Только теперь я заметил, что Оля и Денис смотрят на меня, открыв рты. Да и мой собственный голос звучит как-то немного странно… и мысли, пожалуй, тоже какие-то странные по формулировкам…
— Да… — проговорил я, отчётливо уловив, что изо рта у меня вылетело непонятное «хо…». — Верно. В Верхней Кахетии.
Женщина улыбнулась.
— Будьте как дома! Плату с вас я сегодня не возьму! Не каждый день встречаешь таких дорогих гостей!
С этими словами женщина упорхнула куда-то в сторону кухни.
— Ты знаешь грузинский? — Спросила Оля.
— Нет, — честно ответил я, пожав плечами.
— А говоришь довольно бегло… — заметил Денис.
— Всё ясно, — кивнула Оля. — Сердце у тебя с собой? Которое камень, в смысле?
Я полез в карман штанов и достал полупрозрачный булыжник, который вытащил из воздуха в заброшенном санатории.
— Дай мне! — неожиданно попросил Денис.
— Нет! — возразила Оля. — Нечего внимания привлекать! Один говорящий на грузинском молодой парень славянской наружности это ещё куда ни шло. Но группа! Это будет пипец как подозрительно! Слухи пойдут! Оно нам надо?
— Права, — вздохнул наводчик, убирая руку. — Жаль. Очень хотел ощутить, каково это.
— Странно… — заметил я. — Очень странно…
— Теперь, по крайней мере, понятно, какое сердце ты нашёл, — заметила Оля. — Тоже очень ценное. И тоже не для продажи.
— Почему не для продажи, кстати? — спросил Денис. — Можно выйти на свободного куратора. Рассказать историю, что это мы вытащили из пансионата, а выручку поделить. За такое дофига дадут! Думаю, на пару лет спокойной жизни хватит. Купим что-то поприличнее «Нивы»!
— Чем тебе «Нива» не нравится? — настороженно спросил я.
— Тем, что у нас её пока нет! — парировал Денис. — А вообще комфорта хочется! Я к «Джимми» присматривался…
— Если хочешь комфорта, то не стоит… — ответил я. У одного из наших соседей была такая машина. Вроде бы полноценный внедорожник, но салон комфортным точно не назовёшь. В дальнобои на нём — только мучиться. Уж лучше на «Калине».
— Нельзя нам сейчас ничего продавать! — возразила Оля. — Он засветился капитально. Вычислят на раз-два. И начнётся наш персональный ад!
Денис вздохнул и опустил глаза.
— Права… наверное… — проговорил он.
В этот момент вернулась женщина. Она несла три тарелки с салатом на огромном подносе. А ещё её сопровождал такой же пожилой мужчина с совершенно седыми волосами и орлиным носом.
— Приветствую, молодой человек, — он протянул мне руку. — Слышал, вы в Кахетии росли?
— Было дело, — ответил я.
— Вай, как чисто! — с восторгом прокомментировал мужчина. — Удивительно! У нас даже те русские, которые жили рядом десятилетиями, не могли до конца от акцента избавиться!
Мне было неловко за такую незаслуженную похвалу, но я широко улыбнулся и кивнул.
— Угощайтесь, гости дорогие! — улыбнулся в ответ мужчина. — Скажите, вы вино пьёте?
— Я за рулём, — извиняющимся тоном ответил я.
— Это ничего. Мы вам с собой дадим! Оно не местное. Мы из дома привезли, там у нас семейный виноградник в долине Агави. Вино у нас особенное, совсем не такое, как в Алазани!
— Спасибо, — ответил я.
— Угощайтесь. Маико! Принеси нам чаю!
Мужчина сел с нами за столик. Меня такой поворот событий не обрадовал. А ну как речь зайдёт про эту самую Кахетию? А я о ней толком ничего и не знаю. Кроме того, что там Грибоедов жену нашёл, и что место это как-то связано с Лермонтовым.
— А сюда вы как? На отдых? — спросил мужчина.
— Да, — кивнул я, — мы с друзьями отдыхать приехали.
— Вай, какая услада для моего уха! — улыбнулся старик. — Если бы все так бережно к языкам друг друга относились, никаких войн бы в мире не было!
— Спасибо, — смущаясь, повторил я и добавил смущённо: — Да. Людям не помешало бы взаимное уважение и понимание.
— А друзья ваши тоже по-нашему говорят? — будто спохватившись произнёс старик на русском с небольшим акцентом.
— Нет, к сожалению, — дипломатично ответила Оля.
— А мы тут разговорились, — улыбнулся он.
В этот момент вернулась хозяйка с дымящимся чайником, тройкой прозрачных чайных чашек и бокалом с вином на подносе.
— Давайте я выпью за вас и за понимание! — сказал старик, поднимая бокал. — А вы уж выпьете за меня потом, когда будете пробовать вино моего родного дома!
Хозяйка споро разлила чай по чашкам, и мы подняли их.
Старик выпил вино, крякнул, ударил себя ладонями по коленям и поднялся.
— Хорошего вам отдыха! И заезжайте почаще. А будете в Грузии — обязательно загляните в наш дом. Я оставлю адрес.
— Спасибо вам большое, — ответил я, тоже поднимаясь.
— Вах, как чисто! — улыбнулся старик, и отошёл от столика.
Глава 13
Медвежонок
Мне было одиннадцать, когда в Сочи проходила Олимпиада. Наблюдая по телевизору за церемонией открытия, я представлял себе, что в ближайшие минуты случится нечто невероятное, и у меня появится возможность оказаться там. Настолько сильно этого хотелось. Фантазии были самые разные: прямо во время Олимпиады комитет принимает решение, что Саньда становится олимпийским видом спорта и будет представлена на следующей летней олимпиаде. А объявят об уже сейчас. Для чего созовут специальное мероприятие, куда пригласят российских спортсменов, представляющих этот вид спорта. Или прямо сейчас на трибунах разыграют в лотерею билет на олимпийские события среди всех жителей России, и случайным образом выберут нас.
Глупо — до невозможности. Но тогда я очень старался в это верить. Так легче было смириться с тем, что я туда никогда не попаду.
Сегодняшний Адлер мало напоминал место, куда когда-то, задолго до Олимпиады, мы приезжали отдыхать с родителями. Стало гораздо чище. Появились новые гостиницы и магазины. Не говоря уже об Олимпийском парке.
Мы остановились в гостинце «Бархатные сезоны», которая представляла собой целых три микрорайона, возле Олимпийского парка, у самой государственной границы. Когда-то эти дома построили для размещения журналистов и других людей, которые занимались обеспечением олимпиады. Говорят, что потом их планировали продать как жильё, но потом решили, что устроить гостиницу будет выгоднее.
Нельзя сказать, чтобы номера сверкали новизной, всё-таки после Олимпиады прошло много лет, а их пока не обновляли. Но в целом условия были вполне приличными. Лучше, чем в гостевом доме в Кабардинке, где я снимал комнату.
Когда мы искали жильё, трёхместный номер в этой гостинице «выскочил» на сайте бронирования чудом: кто-то отменил резерв. И я едва успел его выкупить.
Сначала я планировал снять два номера: отдельно нам с Олей, отдельно Денису. Но потом посмотрел на цены и умерил свои аппетиты. В конце концов, мы ведь не отдыхать приехали, а прятаться. Тем более, что Оля горячо поддержала моё решение. Кажется, ей было ужасно неудобно, что они живут на мои деньги.
Мы лежали на галечном пляже. Несмотря ни на что, море продолжало меня радовать; я с огромным удовольствием окунулся пару раз в приятную прохладную воду, которая, к тому же, здесь оказалась неожиданно чистой.
