Манкузо отступил назад — изо рта у посетителя сильно пахло кофе.
— Форменный бланк 108-Б заполнили?
— Какой форменный бланк?
— Вы должны были получить его по почте. Там перечислено, какое ваше имущество мы разыскали. Мне нужен заполненный бланк и удостоверение личности.
Ну и что, дьявол побери, теперь делать? Джулс отчаянно пытался придумать, как быть дальше, но в голове царил полный вакуум. Настал момент, которого он боялся больше всего. Сейчас или никогда. Он глубоко вдохнул и пронзительно уставился в водянисто-серые глаза Манкузо.
— Меня зовут Джулс Дюшон. Подчиняйся моей воле, как своей. Найди мою одежду, бумажник и лицензию и принеси их сюда. После этого ты забудешь все, что случилось.
Манкузо почему-то смутился. Щеки у него затряслись, брови дрогнули. Казалось, он вдруг очутился в кошмарном сне — том самом, где приходишь в первый класс и среди одетых в отутюженную форму одноклассников оказываешься совершенно голым. Через некоторое время его взгляд снова сосредоточился на лице Джулса.
— Дорогая, — замычал сержант, — мне очень жаль, правда. Я побелю гараж в следующие выходные. Сегодня «Святые» играют против «Рейдеров». Выиграют — и первое место в группе им обеспечено.
Джулс вздохнул. Сноровку он определенно утратил. Вампир опять сосредоточился и заговорил еще медленнее: так, как если бы пластинку на семьдесят восемь оборотов проигрывали на тридцати трех.
— Меня зовут Джулс Дюшон. Иди и принеси мою одежду и все вещи. После того, как я уйду, ты забудешь все, что случилось.
Глаза у Манкузо стали стеклянными — совсем как у Кристин Гордон в фильме «Я шла вслед за зомби».
— Принести… твои… вещи…
— Точно. Мои вещи. Принеси их.
Манкузо просветлел лицом и широко улыбнулся. В глазах его зажглись приветливые огоньки. Он повернулся к посетителю спиной и направился в один из узких, заваленных всякой всячиной проходов. Джулс остался терпеливо ждать. «В конце концов, — раздумывал он, — это оказалось не то чтобы очень трудно. Оказывается, у меня до сих пор есть этот чертов дар».
Манкузо вернулся. В руках у него оказался розовый четырехколесный велосипед. Ухватив его одной рукой за сиденье, а другой — за руль, сержант подкатил велосипед к Джулсу.
— Возьми, моя дорогая, — пропел Манкузо медовым голосом. — Мы поймали плохого дядю, который у тебя велосипедик отобрал. Теперь он сидит там, где не будет пугать славных маленьких девочек.
Джулс покраснел. «Да, над гипнозом не мешает поработать».
— К чертовой матери, — побормотал он под нос, а потом обратился к сержанту: — Манкузо, стой тут и не двигайся! Я сам барахло свое заберу.
Он попытался обойти стол, но в это мгновение Манкузо вышел из транса.
— Эй, — вскрикнул он, неуверенно протирая глаза. — Вам сюда нельзя! Дальше стола могут проходить только сотрудники с правом доступа.
Вот черт! Такого поворота событий Джулс боялся больше всего. От нахлынувшей паники у него сразу свело желудок. Что теперь делать? Манкузо стряхнул остатки неуверенности и схватил нарушителя за руку. Живот у Джулса взревел реактивным самолетом. Он уставился Манкузо в глаза. Оставалось сделать последнюю отчаянную попытку…
Лицо сержанта исказилось от болезненного удивления. Он ухватился за живот.
— О господи…
Из его утробы послышалось раскатистое урчание — почти точная копия сердитых звуков из живота Джулса. Манкузо отпустил его руку и, стеная, попятился к двери.
— Господи боже мой… Мама!
Обхватив живот руками, будто тот должен вот-вот разорваться, он выскочил за дверь. По коридору пронесся звук торопливо удаляющихся шагов. Потом где-то хлопнула дверь. По всей вероятности, мужского туалета.
На следующие несколько минут у Манкузо появились дела поважнее.
Джулсу стало не по себе от мысли, что придется лазить по узким проходам между полками, забитыми ворованным барахлом. Однако выбора не оставалось. Он втянул живот и принялся за дело.
Почти вся одежда хранилась в самом конце помещения, упакованная в пластиковые пакеты для мусора. Джулс с отчаянием осмотрел бесконечные залежи ворованного тряпья.
Однако тут удача одарила его широченной, во весь рот, улыбкой. Его клетчатые брюки оказались приколоты к пробковой доске на задней стенке — растянутые, как скатерть на веревке для сушки белья. К брюкам кто-то прицепил записку, на которой синим маркером было написано: «Манкузо! Будешь лопать много пончиков — придется носить вот это». На полу под брюками, в открытом пластиковом пакете, валялась остальная одежда, бумажник и, самое главное, лицензия.
Джулс схватил пакет, сдернул со стены брюки и затолкал их — без записки — к остальным вещам. Пакет зажал, как футбольный мяч, под мышкой и стал торопливо пробираться обратно к дверям. По дороге смахнул с полок несколько автомагнитол и заехал носком ботинка в мраморный подбородок Джефферсона Дэвиса.
В тот момент, когда он уже огибал стол, дверь распахнулась. Вбежали двое полицейских — мужчина и женщина — и выхватили оружие.
— Ни с места! — приказал полицейский и направил пистолет Джулсу в необъятный живот.
— Какого черта тут происходит? — поинтересовалась его напарница, и при виде разгрома за спиной Джулса глаза ее вспыхнули. — Сперва Манкузо пронесся по коридору, будто у него задница в огне, а тут какой-то пузан собрался нас ограбить, как простой магазин.
Внутри у Джулса все будто заледенело. Выход был только один. Новый трюк, испробованный на Манкузо, до сих пор трепетал у Джулса на нервных окончаниях. Он пронзительно вперился полицейскому в глаза и попытался вспомнить, как в последний раз попробовал съесть сандвич с устрицами и что из этого вышло. Полицейский громко рыгнул и выронил пистолет. Потом сложился вдвое и стал с воем кататься по полу.
Джулс перевел взгляд на женщину. Она все еще держала его на прицеле, но уже гораздо неувереннее. Джулс постарался воскресить в памяти мерзкие последствия нескольких съеденных им креветок. Женщина с криком выскочила за дверь.
Джулс бросился следом по коридору так быстро, как позволял живот. Девица на входе попыталась преградить ему дорогу.
— Эй! Стойте! Со значком посетителя уходить нельзя! Мне надо вас отметить.
Еще немного Мысленной Диареи — и она заткнулась, как и все прочие. Ах если бы сейчас его могла видеть Морин!
На улице Джулс вдохнул — глубоко и самодовольно. В ночном воздухе, черт его побери, пахло победой! Конечно, на самом деле в воздухе пахло навозом и картонными коробками, гниющими в мусорном баке, да только это не имело никакого значения.
Как хорошо! Да какое там, к дьяволу, хорошо?! Великолепно! Последний раз он чувствовал себя таким живым и неотразимым в военные годы, когда нес вахту в доках в образе Плаща Возмездия. «Проклятие, — подумал Джулс, — жаль, на мне сейчас нет маски и плаща! Я опять молод! Джулс Дюшон возвращается! Хорош как никогда и готов помериться силами со всем, мать его, миром».
Он шел по набережной в сторону Эспланад-авеню, и ветерок прикасался к его лицу, как губы всех женщин, которые последние тридцать лет воротили от Джулса Дюшона носы. Он совсем не чувствовал себя больным. Ноги превратились в тугие пружины. Слабость и одышка, которые мучили его не одно десятилетие, пропали. Исчезли, как грязное белье в мусорной корзине. Даже его неугомонный желудок, и тот успокоился.
Добравшись до Эспланад-авеню, Джулс стал ловить такси. Два свободных пронеслись мимо, несмотря на его энергичное махание. Третьему Джулс просто не дал шанса. Выйдя на середину дороги, он перекрыл обе полосы в полной уверенности, что успеет превратиться в туман, если водитель не сможет или не захочет вовремя остановиться. Раздался визг лысых покрышек, и такси остановилось в метре от его живота.
Водитель — то ли иранец, то ли араб — разразился бесконечной тирадой из арабских или персидских проклятий, безусловно, с упоминанием самых разных частей верблюжьего тела. Джулс открыл заднюю дверцу и забрался на сиденье.
— Жирный тупой придурок! — орал таксист. — Я же чуть не сбил тебя!
— Заткнись, аятолла,[16] и поехали. Я тебе не какой-нибудь турист долбаный. Я сам таксист. Так что давай-ка повежливей.
— Куда тебе надо?
— Дай подумать, ладно? Езжай пока к Французскому кварталу.
Водитель рванул с места и понесся по Эспланад-авеню, полный желания отвезти своего пассажира туда, куда тому будет угодно, и отделаться от него раз и навсегда.
Джулс раздумывал, что делать дальше. Он был в ударе. Может, стоило сразу поехать на полицейскую автостоянку и выкрасть «кадиллак»? Проблема в том, что стоянка, конечно, закрытая, и Джулс не был уверен, сможет ли пробраться внутрь. Его новый дар не мог заставить сторожа открыть ворота. В конце концов он решил, что сначала несколько дней поработает над гипнозом, а «кадиллак» никуда не денется.
