Дмитрий Захаров - Летопись Чертополоха

Ознакомительная версия.

– Ратибор хотел встретиться с тобой. – виновато улыбнулась Надя. – Он говорил, что ты – Странник!

– Что?!

– Странник… Ну вроде как избранный. Такие люди меняют историю. И я в это верю… – чуть слышно добавила она.

– Куда он мог исчезнуть?!

– Ума не приложу. Никто его не видел, мимо дежурного он не проходил.

Раздался громкий телефонный звонок. Рослов с сожалением отпустил девичью ладонь, притормозил возле перекрестка, достал сотовый.

– Слушаю! Где?! Вознесенский… понял. А почему Реджепов не поехал? Отдыхает… Ясно! – на его лбу отпечаталась глубокая морщина. – А у меня есть выбор?! – он невесело усмехнулся, отключил трубку.

– Что случилось?

– Убийство на Вознесенском проспекте, дом 12. Антикварная лавка. Дежурный – полный осел. Утверждает, что похоже на ритуальное заклание! Начитался мистической чепухи.

– Я поеду с тобой?

– Обязательно! – Дмитрий широко улыбнулся, сходство со знаменитым французом усилилось. – Куда я без эксперта…

Они быстро заехали на Карповку, женщина поднялась к себе домой, захватила белый халат и рабочий чемоданчик. В квартире по-прежнему стоял запах жасмина, на тарелке подсыхал кусок сырого мяса, с отпечатавшимися на розовой плоти следами острых зубов. Скорее повинуясь интуиции, Надежда Петровна быстро натянула перчатки, сунула говядину в прозрачный пакет, убрала в свой чемоданчик, и вышла на улицу. Возле крыльца изнывала Семеновна.

– Наденька, голубушка, Вы уж простите, что так получилось! – частила вдова скороговоркой. Но такого страха ваш братик нагнал предсказаниями своими! Едва Богу душу не отдала!

– Ничего страшного! – женщина высвободилась из цепких объятий старушки, и побежала к припаркованному «ниссану».

– А собачки евоные, тут все лазают! Не уходят! – прокричала ей вслед соседка. – Наши то местные псы, все подевались куда-то! Словно людоеды, а не собаки, прости меня Господи! – причитала Семеновна.

– Пошла к черту! – буркнула себе под нос женщина, и села в машину.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. 14. 20. Вознесенский проспект 12.

– Сколько ему было лет?!

– Шестьдесят восемь.

– У него есть родственники? Кому теперь достанется весь этот хлам?! – Надежда Петровна деловито склонилась над распростертым телом. Она быстрым движением поправила спадающую на глаза белокурую прядь, и прищурилась – опущенные жалюзи пропускали слабый рассеянный свет с улицы, а электричество так и не восстановили.

– Это не хлам! – усмехнулся Рослов. На поясе мужчины уверенно покоилась кобура, а полотняной легкий пиджак он снял по причине жары. Он достал изящную керамическую фигурку из застекленного шкафа, поднес к глазам, удивленно присвистнул. – Милая, Надя, ты знаешь, сколько стоит эта безделица?!

– Сто долларов! – наугад ответила женщина. Она, не оглядываясь, извлекла из саквояжа блестящий пинцет.

– Ошибка! Восемьсот!

– Чушь какая! Ты меня разыгрываешь!

– Я бы не посмел! – майор бережно поставил статуэтку назад. – Здесь и ценник имеется. – он решительно шагнул к столу. – Ну! Что мы имеем?!

– Мы имеем труп! – в шутку ответила Надя. Десять лет работы суд мед экспертом, выработали профессиональную привычку рассматривать человеческую смерть, как рутинное событие, требующее сухой профессиональной оценки. Говорят, что большинство хирургов, приобретают с годами особое качество характера, их эмоции грубеют, словно кожа на солнце. Вероятно, поэтому во врачебной среде зачастую встречается алкоголики, наркоманы и извращенцы. А может быть, эти несчастные люди выбирают самую гуманную профессию, неосознанно желая залатать прореху в искалеченной душе.

– Труп! И что в нем такого необычного?! – майор специально подтрунивал над коллегой, пытаясь зловещее преступление обратить в заурядное дело. Тем самым, он самую малость облегчал задачу эксперту, снимая с Нади толику психологического пресса. Женщина это поняла, с благодарностью посмотрела на мужчину.

– Труп пожилого мужчины, смерть насильственная, наступила вследствие болевого шока, или обильной кровопотери, около четверти часа назад…

Рослов удивленно вскинул густые брови.

– Что значит «кровопотеря»?! Он оставался жив, после такого?!

Надя медленно кивнула головой.

– Трудно сказать наверняка… есть косвенные признаки. Под ногтями убитого запеклась кровь, мышцы сведены судорогой, они словно закаменели. Я считаю, несчастный не умер тотчас после того, как убийца вырезал сердце из его груди, некоторое время он оставался жив. Насколько долго, смогу ответить после тщательной экспертизы. Здесь очень темно… – она робко улыбнулась, но глаза оставались серьезными.

Мужчина передернул плечами. Он бросил короткий взгляд на изуродованное тело человека. Магия смерти… час назад оно было полно желаний, надежд и страхов. Оно любило, страдало и ненавидело, а сейчас это бесформенная груда дряблых мышц, костей, нервов и сухожилий.

Белые, как мел черты лица антиквара искажены дьявольской гримасой, растерзанная грудь выгнута дугой, ноги раскиданы по полу, брючина задралась, обнажив полоску белой кожи, с узловатой сетью выпуклых вен.

– Есть еще одно… – Надя протянула стеклянную колбу. На дне лежал маленький черный предмет, на первый взгляд, напоминающий засушенное насекомое.

– Что это такое?!

– Ноготь! – коротко ответила женщина.

– Какой, к дьяволу ноготь?!

– Обычный человеческий ноготь. Думаю, надо показать специалистам. Главное, ГДЕ именно он оказался.

– Боюсь догадаться… – Рослов бережно взял пробирку, поднес ее к глазам. Угловатый, со следами грязи загнутый ноготь, который мог принадлежать убийце.

– Именно так! Я извлекла его из раны на груди погибшего. Сердце, как ты понимаешь, обнаружено не было.

– Черт побери! – майор отдал колбу девушке. – Может быть сатанинский обряд, или культовое убийство. Неофашисты, например…

– При чем здесь неофашисты?

– Погибший, Байковский Марк Наумович. Неофашисты питают слабость к таким персонам. – он потянул носом. – Ты не чувствуешь никакого запаха?

Надя повела носом.

– Трудно сказать. Старые вещи пахнут нафталином, сыростью, и вековой пылью.

– Хорошо сказано! – мужчина насильно растянул в улыбке губы, дружески сжал руку женщины. Кисть была сухая и теплая. Но прикосновение отличалось от давешнего в машине. Теперь они были коллегами, увлеченными решением сложной задачи. Ни намека на романтизм. – Неплохо бы этот коготок проверить на микрочастицы.

Женщина быстро кивнула, заткнула колбу ватным тампоном, и убрала ее в свой чемодан.

– Я пришлю Сорокина, а сейчас надо поговорить с людьми на улице, они видели отъезжающий джип от парковки. – Рослов быстро набирал короткий номер.

– Игорь?

– Слушаюсь! – В микрофон бодро отвечал молодой румяный лейтенант Сорокин. Парень только что после училища, в нотках звонкого голоса искрился задор и ретивость, как у молодой овчарки.

– Зайди в магазин, пожалуйста!

– Слушаюсь! – крикнул полицейский, и спустя несколько секунд объявился в дверном проеме. Создавалось впечатление, что он стоял возле ворот, дожидаясь приказа. Розовые щеки были покрыты слоем ровного загара, в голубых глазах светилась горячая казарменная дурь. Надя невольно улыбнулась.

– Игорь, останься, пожалуйста, в магазине, с Надеждой Петровной, пока она не закончит!

Девушка благодарно посмотрела на мужчину. Ей было не по себе в темном магазине, наедине с изуродованным трупом.

– Есть! – гаркнул Сорокин. – На улице ждут свидетели! – напомнил лейтенант. Это было его первое дело, и юноша выглядел как шафер на свадьбе.

Майор топтался еще минут секунд возле запыленного прилавка, ему очень не хотелось расставаться с хорошенькой Надей. Наконец он снял пиджак с вешалки, и решительно вышел на улицу.

Солнце стояло в зените. Самое жаркое время в Северной столице-два часа пополудни. Рослов нажал кнопку кондиционера в машине. Выглядевшее поначалу простым дело об ограблении и убийстве антиквара, становилось все более сложным и запутанным. Опрос свидетелей закончился быстро, безрезультатно, и если бы не труп человека, то выглядел он весьма комично. Начиналась какая-то чертовщина! Если вначале очевидцы достаточно четко описывали крепкого мужчину в куртке военного образца, который якобы, направлялся к старенькому джипу, в сопровождении полуобнаженной девицы, то теперь усталые граждане мололи несусветную чушь! Так, например, симпатичный чистенький дед, с пышными седыми усами заявлял, что никакого парня не было вовсе, а из дверей магазина вышел щеголь с серьгами в ушах, и бритой макушкой, а в руках он держал пакет, обвязанный вощенной бумагой, а сквозь обертку проступали пятна крови. И поджидала этого щеголя коляска, запряженная двумя лошадьми, наподобие тех, что возят туристов по Дворцовой площади. Молодая усталая женщина с темными кругами под глазами, видела юную чернявую красотку, которая выскочила из дверей салона в чем мать родила, и как была нагая, прыгнула в салон новенького «бэнтли»! А вот в сумочке у обнаженной девицы, вероятно, находился кусок вырезки потому, что свежая кровь капала на асфальт. Сухопарый мужчина в дорогом костюме, уверенно заявил, что на месте автомобиля стоял припаркованный «мерседес с-класса, и сел в него очень состоятельный по виду господин. Свидетель значительно поднял палец к небу, на котором сверкало золотое кольцо с голубым кабошоном, и одарил следователя красноречивым взглядом. И никакого свертка, либо сумочки в руках этого господина не было вовсе, но на поясе висел меч, а горло обмотано толстенным шарфом, что странно в этакую жару. И если показания всех троих можно было принять за бред сумасшедших, и выслушав усатого деда, следователь тотчас предложил последнему вызвать скорую помощь, от помощи которой тот категорически отказался, то парень с девушкой в одинаковых джинсах говорили чуть ли не хором. С их слов по улице ползло огромное насекомое, отдаленно похожее на гигантского жука. Оно тащило в челюстях кусок кровоточащего мяса, и быстро скрылось за углом. Мальчишка утверждал, что успел сфотографировать чудовище на камеру сотового телефона, но жук с фото чудесным образом куда-то исчез. Вместо него на размытом снимке красовалась пустынная, залитая утренним солнцем улица, и мрачные жалюзи антикварного салона. По асфальту ползли серые тени, и несмотря на жару, у следователя по спине пробежала струйка ледяного пота. Вопреки протестам молодых людей, он убедил их оставить сотовый на экспертизу, в благодарность, пообещав снять с мальчишки штрафы за преувеличение скорости на трассе, и плохо соображая, как сумеет это сделать, отпустил всех восвояси… простое дело становилось все запутаннее и сложнее…

Ознакомительная версия.