— Да, представь себе, — подтвердил кузен чуть обиженно, — мы даже встречались с ним в Аравии, он был там с очередным репортерским заданием, а я скитался в изгнании… Вот, как раз рассказывал об этом мисс Агрэ. Похоже, кроме неё это никого здесь не интересует!
Хиндийка сидела в одном из кресел и держала на коленях какую-то книгу, похоже, том «Всеобщей атлантийской энциклопедии». Небольшой столик был сплошь завален бумагами. Седрик небрежно сгреб бумаги, давая Огденсу возможность поставить поднос с чаем.
Отношения Джаи и виконта Спенсера складывались еще более нежелательно, чем ожидал Джеймс. Нет, Седрик не позволял себе ничего непристойного. Он только всё время о чем-то с ней разговаривал. По условию самого Джеймса, Седрик днем оставался дома, уходя на какие-то свои прогулки с наступлением сумерек. Все дни он проводил в беседах с «мисс» Агрэ. И, что самое пугающее, всё время что-то записывал.
— Ты, я вижу, действительно работаешь над новой книгой, — заметил Джеймс, садясь в свободное кресло.
— Всего лишь наброски, — махнул рукой Седрик, — так как на счет Риплинга, тебе нужна помощь? — он подошел к полке и снял оттуда бокал с недопитым шерри.
Джеймс скептически осмотрел эту картину. О, если бы не безумная срочность!..
— Что ж, буду очень благодарен, — нехотя кивнул он, — как скоро ты сможешь его найти?
— Уже сегодня. Я-то знаю, где в столице собираются настоящие газетчики, а не снобы-редакторы, — кузен решительно отставил бокал и потер ладони, как рыночный торговец, — но с условием, что я в деле.
— В каком еще деле?!
— Я хочу участвовать в расследовании, — страстно заявил тот, — Джая и Огденс рассказали мне, что пропал этот антиквар Кинзман, и я хочу помочь тебе его отыскать.
Джеймс едва сдержался, чтобы не скрипнуть зубами.
— Послушай, Седрик, если тебе просто нечем заняться, это не значит…
— Думаешь, я настолько бесполезный? — Седрик вызывающе скрестил руки на груди. — У меня огромные связи в Лондониуме.
— У тебя? Ты же два дня назад приехал!
— Ну и что? Меня здесь все помнят. Ты просто как мой отец.
«А что, это так плохо?». Если бы сам Седрик был хоть чуть-чуть как его отец… Многое было бы по-другому. Было бы гораздо проще.
Джеймс всё-таки скрипнул зубами, едва слышно. И тогда только заметил:
— Это что, мой халат?!
— Да, Огденс сказал, я могу одолжить его на время, — Седрик картинно развел руками, демонстрируя вышитые рукава, — мне пришлось продать свой персидский халат в Лютеции, за гроши! Ну, ты же знаешь этих лягушатников.
— Ладно, — поморщился лорд Леонидас. На споры с Седриком у него никогда не хватало сил. Катастрофически не хватало. — Только в будущем, если захочешь у меня что-то одолжить, спроси лично меня, а не Огденса.
— Непременно! Одолжи мне сегодня десяток-другой фунтов. А то эти репортёры большие любители выпить, особенно за чужой счет.
Джеймсу оставалось только вздохнуть.
— Не только они. Возьми деньги у Огденса. И немедленно отправляйся искать этого Риплинга!
— Слушаюсь, сэр! — он шутливо взмахнул рукой. — Леди, моё почтение! — и выбежал вон.
— Он хороший, — вдруг заявила Джая, — он нам поможет, я думаю. Не обижайте его.
— Его, пожалуй, обидишь, — Джеймс потер переносицу, стараясь сосредоточиться. У Седрика всегда была удивительная способность вносить сумбур в его мысли. — Запомни, не стоит верить всему, что говорит виконт Спенсер. А сейчас я задам тебе несколько вопросов о мистере Кинзмане.
— Да, сэр, — она закрыла книгу, быстро выпрямилась в кресле, словно примерная ученица и посмотрела ему в глаза. Открыто и внимательно. Так смотрят только те, кому совершенно нечего скрывать. Или совершенные хитрецы. Или азиаты.
Кроме того, Джеймса не оставляло чувство, будто он уже где-то видел Джаю Агрэ. Точнее, хиндийку, очень похожую на неё. Хиндийцы, почти как чанхайцы, для европейца — на одно лицо. А тогда, пятнадцать лет назад, для Джеймса все вокруг слились в одну всепоглощающую стихию безумия, стихию взбунтовавшихся дикарей. Он хорошо запомнил только лицо надменной княжны. Сначала она обманчиво-любезно разговаривала с его отцом, а потом поддержала бунт сипаев.
Обманчивая любезность, притворная покорность — вот о чем стоит помнить, имея дело с туземцами. Природу не переделаешь, как ни старайся. Они могут смотреть, слушать и говорить вот так почтенно, вежливо, цивилизованно. А при удобном случае воткнут кинжал тебе в спину.
И кто-то еще будет обвинять ангризи в непостижимом лицемерии?!
Тогда, в первый день, оставляя хиндийку у себя, Джеймс надеялся, что от неё будет гораздо больше пользы. Но, как оказалось, по существу дела она не знает ничего. Или знает, но не говорит.
Примерно полгода назад некий полковник Роуз, один из многочисленных знакомых Кинзмана, привез её из Тэли, где она работала горничной у жены Роуза. По словам самой Джаи, она хотела таким образом «улучшить свой атлантийский», а потом вернуться в Тэли и стать там школьной учительницей. У Кинзмана она вела хозяйство, помогала расставлять товар в лавке, да переписывала иногда самые простые бумаги. При разговорах антиквара с его покупателями она никогда не присутствовала. Лично она знала только полковника Роуза. Понятия не имеет, какие могли быть у мистера Кинзмана враги. Точно знала она только одно: у него были непростые отношения с адмиралом Дишером, Кинзман часто жаловался ей, что адмирал подсылает каких-то людей следить за магазином. Чем «Три кита» и их владелец не угодили адмиралу, антиквар хиндийке не объяснял. А накануне нападения человек от адмирала пришел прямо в лавку и они с хозяином о чем-то спорили, но о чем именно, Джая не слушала. Она вообще не имеет привычки подслушивать!
А потом на магазин напали, и Кинзман велел ей бежать к лорду Леонидасу, сыну герцога Мальборо.
— Я сейчас назову несколько имен, а ты постарайся вспомнить, упоминал ли их когда-нибудь мистер Кинзман, — сказал Джеймс, стараясь смотреть ей в лицо так же прямо и уверенно.
— Да, сэр.
— Альберт Симонс, агент Восточно-Хиндийской компании.
Она уверенно кивнула.
— Да, мистер Кинзман говорил, что покупал у этого господина вещи из Чанхая. Только я его ни разу не видела, к нам в лавку он ни разу не приходил.
— Что за вещи?
Она на секунду замялась, словно подбирая слова.
— Не знаю, как правильно их назвать, мистер Кинзман не рассказывал много… Какие-то вещи для служения богам.
— Хорошо. А этот репортёр, Джозеф Риплинг?
— Да, он тоже присылал вещи для богов, я его тоже не видела.
— Питер Кейсмен, эрландец?
Она опять задумалась, потупив взор.
— Нет, не помню.
— Рената Лайтвуд?…
— Нет, никогда о такой не слышала, — Джая быстро вскинулась и помотала головой. На взгляд Джеймса, очень уж быстро.
— Это финансовый инспектор из Банка, — терпеливо уточнил он, — мистер Кинзман не говорил, что у него проблемы с Банком Атлантии?
Хиндийка, похоже, смутилась:
— Что такое «финансовый инспектор»?
— Кинзман не говорил, что у него есть долги? — переспросил Джеймс, теряя всякую надежду узнать что-то новое. — Не рассказывал, например, что за дела у него с банком Ротбарта?
— Нет, не помню…
— Хорошо, допустим. А упоминал он о герцоге Мальборо?
— Да, он сказал, чтобы я бежала сюда, сказал, что Вы нам поможете, — быстро затараторила она, глотая половину звуков.
— Не обо мне, — резко перебил её Джеймс, — о моём отце, бывшем герцоге Мальборо. Он когда-нибудь еще его упоминал, у них были дела? Говори помедленнее.
Хиндийка испуганно поджала губы и снова потупилась.
— Нет, при мне он такого не говорил. Я служила у него всего только полгода…
Отца убили полгода назад, напомнил себе Джеймс. Пожалуй, это правда, при ней у Кинзмана уже не могло быть дел с Мальборо-старшим.
— Хорошо, — повторил он, — а имя мистер Ди тебе знакомо?
Она вновь уставилась на свои руки, лежащие на коленях:
— Нет, не знакомо.
