Прометей рассмеялся.
— Я не удивлён! У него ведь, можно сказать, к тебе личная неприязнь. Ты — главное напоминание о его провале.
Не дождавшись от Игоря уточнений, Прометей, ничуть не смущаясь, продолжил:
— В прошлом он долгое время добивался расположения моей дочери, но, так уж вышло, что она выбрала другого. Эх… Морозов даже не представляет, насколько ему повезло!
Игорь скептически вскинул бровь.
— Повезло?
— Ну разумеется! Ведь если бы она вышла за него, — Прометей чуть прищурился, глядя в глаза Игорю, и произнёс, чеканя каждое слово, — Я бы его уничтожил.
— Однако, — хищный блеск в глазах Прометея пропал, и он как ни в чём ни бывало продолжил, — Ангелина отказала ему, и он остался жив. Что, разумеется, нисколько не мешает ему тебя ненавидеть. Меня, кстати, тоже.
«Так значит, мою мать звали Ангелина» — мысленно отметил Лазарев.
— А тебя-то за что? Он должен быть благодарен. Это ведь ты разрушил её семью, — Игорь решил высказать свою догадку. Играть в вежливость и обращаться к Прометею на «вы» он не собирался. Собеседник, впрочем, не стал заострять внимание на дерзости Лазарева и сделал вид, что ничего не заметил. А может, ему и в самом деле было всё равно.
— Я, — не стал отпираться Прометей. — А ещё — я схватил её и заточил в родиевом саркофаге. Ты ведь знаешь, как действует родий на элементалей, правда?
Игорь знал.
— Можешь не отвечать, я слышал, что ты прочувствовал это на себе, — понимающе покивал Прометей. — И ты, наверное, как и все прочие, думаешь, что этот металл просто отрезает элементаля от его стихии. Однако на самом деле что достаточное количество родия замедляет все процессы в теле, действуя, как, скажем, криогенная заморозка. Организму не требуется пища, он не стареет… Есть лишь одно «но»: пусть и замедленно, но человек всё чувствует!
Глаза Игоря расширились. Прометей ухмыльнулся:
— О, я вижу, ты понял. Всё верно — элементаль, попавший в саркофаг из родия, может провести в нём огромное количество времени. Только представь: годы, проведённые наедине со своими мыслями! Достаточно, чтобы проанализировать всю свою жизнь, обдумать все ошибки. Понять, где ты был не прав. Осознать, что следует извиниться перед отцом и впредь следовать его воле.
Игорь давно считал, что ненавидит Прометея. Однако то жгучее пламя, что разгоралось у него внутри сейчас, не шло с прежними чувствами ни в какое сравнение.
— Раз в год, на её день рождения, я открываю саркофаг, — спокойно продолжил Прометей. — Я спрашиваю её, поняла ли она свои ошибки и готова ли слушаться своего отца. Но Ангелина очень упряма, — в голосе Прометея проскользнуло что-то, что Игорь узнал не сразу. А потом понял — это было восхищение.
— Она несколько раз пыталась меня обмануть, но я вижу это. Понимаю, что она ещё не сломалась и сбежит от меня, как только ей представится такая возможность. А однажды даже пыталась покончить с собой, но какой отец может позволить этому произойти? Поэтому я укладываю её в саркофаг. Снова и снова.
Игорь взорвался.
Он с рыком бросился вперёд. Ему было плевать, что произойдёт дальше — всё, чего он хотел, это голыми руками разодрать ухмыляющееся лицо Прометея, разорвать его глотку, вырвать из груди сердце и сжечь его. Их разделяло всего несколько шагов. Он должен был успеть.
Но не успел.
Стоило ему сделать первый шаг, как кто-то набросился на него сзади и сбил с ног. Чьи-то руки прижали его к мраморному полу, и Игорь принялся неистово вырываться. Всё его тело прошила боль от мгновенно раскрывшихся ран, но он этого практически не чувствовал. В голове пульсировала лишь одна мысль.
Уничтожить Прометея и всех, кто попытается помешать.
— Помогите мне! — панически закричал кто-то.
Знакомый голос. Голос того, кто просто не мог паниковать.
Сверху навалилось ещё несколько человек. Игорь почувствовал, как переполняющая его сила уходит. Он задрал голову вверх, с ненавистью глядя на Прометея. Тот хлопнул в ладоши:
— Ну что же. Думаю, все присутствующие здесь люди стали свидетелями того, как этот молодой человек набросился на меня. По правилам подобных мероприятий, ответственность за поддержание порядка ложится на плечи Дома, устроившего званый вечер. Посему — будьте добры, отойдите. С этого момента нарушителем займёмся мы.
Игорь мысленно выругался. Любые столкновения на сборищах элементалей были запрещены. Прометей с самого начала выводил его из себя не просто так — он собирался воспользоваться нападением Лазарева, чтобы, прикрываясь правилами, схватить его. И Игорь попался в его ловушку.
— При всём уважении, Владимир Дмитриевич, он не напал на вас.
Лазарев скосил глаза на Глазунова. Тот стоял рядом, чуть согнув в локтях обожжённые руки. Стало очевидно, кто именно сбил Лазарева с ног. И чего ему это стоило.
Прометей посмотрел на Глазунова так, словно впервые его увидел.
— Разве? А что именно, по-твоему, он собирался сделать? Сначала — обжег руку досточтимого Ареса, а теперь — использовал покров стихии и попытался напасть на меня. Отойдите, молодой человек. Иначе я буду вынужден применить силу.
— И нарушить правила? — спокойный женский голос посреди разговора мужчин звучал странно. Прометей прищурился:
— На меня напали. Я действую в соответствии с Уставом Домов.
— Разве на вас напали? — безупречные брови Кристины чуть приподнялись вверх в притворном удивлении. — Я такого не заметила. Увидела только, как молодой человек… Упал.
— Упал? Серьёзно? — Прометею показалось, что он ослышался.
— Абсолютно, — с непоколебимой уверенностью подтвердила Зевс. — Перебрал с алкоголем, или друзья, толкнувшие его в спину ради глупой шутки — причины, по которым он упал, не так важны. Важно другое — он совершенно не проявляет каких-либо агрессивных намерений! — Кристина повернулась к Игорю и обратилась к нему совершенно обычным голосом, так, словно её собеседник не был прижат к полу собственными коллегами: — Ведь так?
Голубые глаза столкнулись с карими. Игорь медленно кивнул, насколько это позволяло его положение:
— Так. Друзья, меня уже можно отпустить. Шутка затянулась.
Возникла небольшая заминка, словно никто не знал, что делать. А потом давление на спину и конечности Игоря спало, и ему помогли подняться на ноги. Лазарев как мог постарался привести одежду в порядок, но это не слишком сильно ей помогло: использование стихии превратило дорогой костюм в изорванное тряпьё.
— Ну что же, — медленно проговорил Прометей, вперивший взгляд в испорченную одежду Игоря, — Предположим, что та чушь, которую вы только что сказали, — правда. Но она никак не объясняет использование молодым человеком силы стихии, вам так не кажется?
— В уставе Домов нет запрета на покрытие собственной стихией, — ответ Зевса не заставил себя ждать. Она с непроницаемым лицом посмотрела на костюм Лазарева. — Конечно, это считается моветоном, но нельзя забывать, что элементаль, о котором мы говорим, вступил в наши ряды совсем недавно. Вам, кстати, — подчеркнула Кристина, — Это должно быть хорошо известно. Глупо ожидать от него знания всех правил.
— Я не желаю слушать этот бред! — впервые за вечер повысил голос Прометей.
— Тогда давайте вынесем этот вопрос на голосование, — Кристина пожала плечами. — Так уж сложилось, что здесь присутствуют все Главы Домов и Семей. Подойдите, пожалуйста, ближе!
Прежде, чем Прометей успел перехватить инициативу, Зевс продолжила:
— Тех, кто не считает, что Лазарев совершил нападение на Прометея, прошу поднять руку вверх.
В воздух взметнулись четыре ладони. Сама Кристина была первой, кто поднял руку. Следом за ней это сделали ещё трое. Игорь постарался их запомнить.
Грузный старик, чьё потемневшее от времени лицо было вдоль и поперёк изрезано шрамами вперемешку с морщинами; несмотря на почтенный возраст, рука, поднятая в воздух, ничуть не дрожала.
Женщина, в начале вечера прожигавшая Морозова взглядом, вздохнула и тоже подняла руку вверх. Она выглядела аккуратно и ухоженно, от стройной фигуры до густых волос, уложенных в высокую причёску, но тыльная сторона ладоней выдавала истинный возраст своей хозяйки. Впрочем, некоторых женщин годы нисколько не портили.
