Дишер хлопнул ладонями по подлокотникам, вскочил из-за стола и принялся мерить шагами кабинет. Он опять словно оказался на палубе перед боем. Точнее, его бой уже шел.
— Вел ли Мальбруг свою армию к победе во Фландрии, пробивался ли Веллингтон от Торрес Ведрас по направлению к Парижу, одним словом, каковы бы ни были видимые наши действия, настоящая наша цель всегда — уничтожение наших противников на море. Понимаешь, мальчик мой? Именно потому нашими главными врагами поочередно являлись Нидерланд, Иберия и Франция, а случайными союзниками — Гермландия, Австрия и Барея.
Адмирал словно боролся с какой-то невидимой стихией, Джеймс не решался его перебивать.
— На протяжении своей истории Атлантия, уничтожив или значительно ослабив морскую силу своего очередного противника, вступала с ним в союз, чтобы с помощью его армии уничтожить флот другого противника. Ослабив Нидерланд, мы с его помощью ликвидировали французский флот при Ла-Хоге, после чего вступили с французами в союз для уничтожения баз иберийского флота. Посредством союза с Бареей вторично сломив силу французского флота во времена Наполеона, Атлантия менее чем через полвека с помощью французской армии наносит смертельный удар возникшей барейской морской силе в Черном море. А сейчас союзная нам Япония должна нанести удар развивающемуся могуществу Бареи на Тихом океане. Что будет потом, ты знаешь?
— Когда барейская морская сила будет подорвана, Атлантия вступит с ней в соглашение с целью уничтожить нашего очередного противника на море — Гермландию, — как примерный студент ответил Джеймс, и, не сдержавшись, усмехнулся, — можно всерьез подумать, что все остальные в мире дураки, кроме нас.
— Так думать не надо, — строго возразил Дишер, немного успокоившись и опять садясь за стол, — все остальные — не дураки. Просто мы чуть лучше умеем находить аргументы.
— Вроде парохода с винтовками?
— Не только. Никто не будет заключать союз со слабой стороной, невозможно заставить других воевать за тебя, если ты сам слаб. Наша сила — флот, наша территория — Мировое море. И наша политика подобна воде, проникает всюду и размывает все преграды. Если правительство противника строит корабль, мы должны помешать этому правительству. Если противник всё-таки построил корабль, мы должны построить в ответ два корабля. Мы первыми отказались от паруса и перешли на уголь полвека назад, а что было бы, если бы тогдашние «профессора» этому помешали?
— Вы правы, — кивнул Джеймс и просто, без вопросительной интонации, добавил, — Вы следили за Кинзманом.
Адмирал лишь слегка пожал плечами. Казалось, замечание его ни удивило, ни взволновало.
— Да, следил. Прости, что не сказал сразу, но это никак не поможет в твоем деле. Совершенно никак.
— Может быть, всё же расскажете?
— Что ж, слушай. Всё этот Адамас, — Джеки схватил бокал и разом опрокинул в себя виски, — я давно пытаюсь найти на него хоть что-то серьезное, но кроме его пацифистской болтовни, про которую и так все знают, у меня ничего не было. Примерно год назад кое-кто из моих людей обратил внимание, что среди любимых студентов ректора есть весьма неблагонадежные личности. Знаешь, такие выходцы из низших классов, которые любят провоцировать забастовки и драться с полицией.
— Социалисты?
— Да, так они себя называют, но по мне, это обычные бандиты. Профсоюзные вожаки их обожают, — адмирал презрительно скривился, — на месте барейского царя я бы лично отправлял им пароходы… Но не в этом суть! Такие субъекты попадают в Университет только за счет стипендий и задерживаются там лишь благодаря покровительству Адамаса. Я стал наблюдать за ними и вскоре узнал, что среди них немало выходцев из Эрландии. Разговоры в их компаниях ведутся соответствующие, протесты против войны в Африке и тому подобное. Потом я узнал, что один из их активистов часто наведывается к Кинзману, иногда даже вместе с самим профессором.
— И на основании этого Вы решили…
— Но согласись, заманчиво! Нужно только найти доказательства, — адмирал вдруг тяжело вздохнул, — одна только дружба с этими социалистами чего стоит! Понимаешь, я просто чую, что-то там не чисто. Не могут профессор Адамас, студент-маргинал и пройдоха торговец собираться вместе, просто чтобы попить чаю!
— В день исчезновения Кинзмана Ваш человек заходил в лавку, и они о чем-то ругались, — медленно произнес Джеймс, — о чем?
— Они не ругались, — очень серьезно возразил адмирал, — не знаю, откуда у тебя такие сведения, но они не ругались, а просто разговаривали, и то не долго.
— О чем разговаривали?
— О тебе, мальчик мой.
Джеймс вытаращился на Дишера самым нелепым образом. В одно мгновение молодого лорда поразили несколько противоречивых догадок.
— Некоторое время назад мне сообщили, что ты стал наведываться в его лавку, — спокойно пояснил адмирал, делая вид, что не сказал ничего особенного, — нет, само по себе это, конечно, ни о чем не говорит, может быть ты просто решил купить подходящую статуэтку для каминной полки… Но, пойми, твой отец погиб при странных обстоятельствах, меня совсем не радует, что ты можешь связаться с типами вроде Кинзмана или Адамаса.
— Я не связывался с Адамасом, — мрачно заметил Джеймс.
— Положим. В тот день я велел своему человеку зайти и под видом репортёра расспросить Кинзмана о ваших с ним делах, за хороший гонорар, естественно. Однако ж антиквар категорически отказался, заявил, видишь ли, что дорожит своей репутацией. Мой человек не стал настаивать и просто ушел. Ссоры не было, — он опять вздохнул и, подперев щеку ладонью, спросил, — может, теперь ты мне объяснишь, что у тебя за дела с этой шайкой?
Джеймсу очень захотелось по-настоящему всё объяснить, и про ту вещь, и про рыцарей, и про чудовищ… Ну не может Джеки Дишер оказаться предателем и заговорщиком! Не может он угрожать жизни королевы! Кто угодно, только не он.
Джеймс вдруг осознал, что, возможно, старый отцовский товарищ — теперь единственный человек в мире, которому есть до него дело. А он еще придумывал, как можно было бы использовать эрландца против адмирала! И использовал бы.
Старый отцовский друг… А может быть, это он — автор анонимных писем? Но, если Джеки всё знает, если отец ему настолько доверял, почему он ничего не говорит Джеймсу? Или Джеки знает не всё? Или знает что-то совсем другое?
— Мы в комитете давно подозревали Кинзмана в незаконной алхимической деятельности, — проговорил он, понимая, что Дишер ему ни на грош не верит, но по-другому ответить нельзя, слишком опасно. Нельзя поддаваться чувствам.
— Похвальная бдительность, — подчеркнуто вежливо заметил старик.
— Итак, получается, что серьезных доказательств Вы не нашли?
Джеки кисло глянул в пустой стакан и вдруг без обиняков сказал:
— Устраивать похищение Кинзмана мне совершенно ни к чему. Мне нужно было поймать его за руку, а не распугать всю шайку.
— Я вовсе не имел в виду… — опять неуклюже соврал Джеймс.
— Оставь, — адмирал только отмахнулся, — дело есть дело. Да, ничего весомого мне найти не удалось. Кейсмен был для нас неплохим шансом, но всё испортил.
Адмирал неторопливо встал, взял с полки бутылку и налил себе еще виски.
— И что нам теперь делать? — невольно выпалил Джеймс, удерживаясь, чтобы тоже не выпить.
— Что и всегда, — пожал плечами тот, — продолжать плыть. Работать веслами. Мы проиграли всего лишь маленькое сражение в бесконечной войне.
— Но как мне теперь уговаривать Адамаса?
Джеки невесело усмехнулся:
— А с чего ты решил, что его придется уговаривать? Подозреваю, что идея помощи «борцам за свободу» ему очень понравится. Конечно, учитывая, что это выгодно нашему правительству, у господина профессора возникнет непростой выбор. Хочешь мой совет? Будь с ним пожестче, в конце концов, есть у тебя полномочия?
— Постараюсь.
Повисло удручающее молчание. Дишер пил виски, а молодой лорд смотрел в пространство, размышляя, как применить свои полномочия к господину профессору. В отличие от Дишера, он не сомневался, что Кинзман и эрландец были знакомы. Или без отличия, как знать.
