Скажу честно, я от этого вопроса впала в легкий ступор.
— Полина, ты чем меня слушала? — взмахнула руками. — Вика сказала, что он меня не ценит! Что мне не дарят подарков! Что я их просто не заслужила и что я наскучу ему через две недели!
— Да какая, к черту, разница, что сказала Вика?! — тем же возмущенным тоном, в унисон со мной, рявкнула готесса. Я клацнула зубами, от неожиданности слишком резко закрыв рот. А Полина, меж тем распаляясь все сильнее, уже почти нависала надо мной, грозно рыча в лицо. — Ты — ведьма, Ева! Три месяца назад ты спасла мир от вторжения демонов, а тебя смогла вывести из равновесия какая-то смертная девчонка?! Ты хоть сама понимаешь, как смешно это звучит?!
— Но… как же?.. — попыталась было возразить я, но меня решительно перебили:
— А твое общение с Шуриком?! Это же бред какой-то! Мне иногда кажется, что ты с ним на эльфийском говоришь, а он с тобой — на клингонском! Неужели нельзя прямо сказать парню, что именно тебя не устраивает? Или ты даже сама не способна выразить это словами? Вообще-то это понятно: одна мысль о том, что тебя расстроил выпад бывшейдевушки твоего нынешнегопарня, пробивает меня на ржач. Но! — Тут она коварно улыбнулась, внезапно возвращаясь к шепоту, и, сунув руку в карман, достала пакетик с белым порошком. — Я совсем не против идеи о том, что Алекса нужно наказать.
У меня глаза сами собой стали в два раза больше. Во-первых, я, конечно, все понимаю, но — порошок? Не слишком ли радикальные методы? А во-вторых: за что его наказывать, если сама Полина только что сказала, что в ситуации с Викой виновата только я?
— Что значит «за что»? — удивилась готесса. — Было бы за что, вообще убила бы! А если серьезно: за невнимательность! Ну ладно ты — дубина неотесанная, в любовных делах вообще бестолочь.
— Ась?! — пискнула я, поскольку от негодования голос стал вдруг, как у волка из сказки «Семеро козлят» после встречи с кузнецом.
Готесса демонстративно закатила глаза:
— А как еще тебя можно назвать? Я чуть не поседела, пока свела вас с Шуриком, и что в итоге? Вместо того чтобы найти общий язык, ты обижаешься и уходишь в себя. Знаешь, это очень бесит! Но Алекс в отличие от меня должен не возмущаться, а спрашивать, что не так! Допытываться до победного конца! Пока ты не расколешься.
— Должен? — неуверенно уточнила я, начиная потихоньку сомневаться, что меня можно назвать адекватным человеком.
— Конечно! — решительно кивнула Поля. — Любовь ведь зла? Куда ж ему деваться-то? Сам влюбился — теперь пускай и мучается!
— Слушай, я не понимаю, ты вообще на чьей стороне? — возмутилась я. Нет, серьезно: еще немного, и мой комплекс неполноценности ее силами расцветет махровым цветом!
Готесса улыбнулась, молча взяла мою ладонь в руку и положила на нее пакетик с порошком:
— Я же тебе это даю, не ему! Значит, на твоей. Не волнуйся, бери. Все будет хорошо. Он у тебя чай любит? Вот и чудесно, подсыпешь как-нибудь вечерком. Поверь, тебе понравится.
Я покосилась на сомнительный подарок:
— А меня за это не посадят? Ну знаешь, по статье «хранение и распространение»?
Готесса только рассмеялась, следом за чувством собственного достоинства безжалостно втаптывая в землю мое и без того невысокое мнение о собственной смекалке. Правда, ее веселье длилось недолго. Потому что в этот момент из-за поворота вынырнула невысокая светловолосая девушка в очках. Цокая по мраморному полу как подкованная антилопа (и, надо отметить — передвигаясь по нему с такой же скоростью), эта хрупкая на вид интерн в белом халате и юбке чуть пониже колена пронеслась по коридору и остановилась перед готессой с таким видом, словно собиралась вынести ей смертный приговор: руки в боки, брови насуплены, губы мелко дрожат.
— Я разве не просила тебя подготовить историю болезни Карнауха?! — высоким разъяренным голосом вопросила она. Я вздрогнула и на всякий случай отползла на противоположную от Поли сторону каталки.
— И я это сде… — попыталась было оправдаться готесса, но девушка топнула ногой (похоже ее каблуки действительно были подбиты железом, потому что звук пошел такой, что у меня уши заложило) и взмахнула рукой, тыкая в Полю пальцем с короткими, но ухоженными коготками:
— Я не спрашиваю, почему у тебя не получилось! Я жду эту историю уже два часа! Не смогла сделать — хотя бы предупредила. А ты сидишь здесь и болтаешь непонятно с кем!
— Ты была занята, когда я сделала… — снова попыталась вклиниться Полина.
— Я знаю, что я была занята! — белугой взвыла девушка. Причем белугой, которой явно прищемили что-то очень ценное, потому что звук из просто громкого к концу предложения перешел почти в ультразвук. — Это ведь ты уже четверть часа сидишь здесь, как будто в больнице заняться нечем!
— Да погоди ты орать! — с перекошенным лицом, но все еще пытаясь удержать миролюбивый тон, процедила Полина. — Я подготовила историю! И отнесла ее на пост! Можешь забрать ее там и…
— Ну вот что у тебя за привычка?! — Девушка изменила тон настолько быстро, что я даже мысленно присвистнула в восхищении. — Неужели сразу нельзя было сказать как есть?
Поля замерла с таким видом, будто только что проглотила целую пригоршню волчьих ягод.
— Ирина, — хриплым голосом сказала она наконец, — тебе не кажется, что у нас с тобой получается какой-то неправильный диалог? Ты только за сегодня наорала на меня трижды! Будь на твоем месте кто-то другой, я бы сказала: «Хватит вопить, истеричка!» Но я тебе всего лишь посоветую успокоиться… где-нибудь на безопасном от меня расстоянии!
И вот тут девушка сделала то, чего я никак от нее не ожидала. Она всхлипнула и прижала ладонь к губам.
— Ты даже не представляешь, как могут ранить твои слова! — заявила трагично, и с видом до глубины души оскорбленной личности побежала обратно по коридору.
Мы с Полиной одинаково круглыми глазами смотрели ей вслед, пока тонкая фигурка не скрылась за поворотом. Потом готесса мрачно, сквозь зубы, выдохнула:
— И снова, блин, я виновата. Ну что ты будешь делать?!
Теряясь в догадках, я медленно повернула к ней лицо: и это говорит тот самый человек, который только что утверждал, что я не должна позволять Вике себя обижать?!
— Что это вообще было такое, а?! — спросила пораженным шепотом. Кричать как-то не хотелось: не дай бог злобная девочка услышит и вернется!
— А вот это, милая моя подружка, — демонстративно развела руками Полина, — была Ирочка Колесова. Моя напарница по «труповскрывательству». Я же тут как бы на факультативе, а она — настоящий будущий патологоанатом. И слава богу, скажу тебе, потому что нужно быть мертвым, чтобы терпеть ее больше двух часов подряд. То есть либо ты уже прибудешь к ней хладным трупом, либо она тебя таким сделает своими мм… эксцентричными выходками. Короче, Иру поставили мне в пару.
