Пусть все останется тайной. Серега никогда и никому ее не раскроет. Только бы не повстречался им здесь Тоник.
Неизвестно, что стало с Антоном на «Лилии», готовой в любой момент пойти ко дну. Здесь ли он? Жив или не очень, как Женька? Как сам Серега? Но Женька ничего вообще не помнит — а он помнит все, и прошлую свою жизнь, и страшный туман.
Там, в тумане, они бродили втроем. И Тоник был с ними. Он выглядел таким же растерянным и встревоженным, как Женька. Только один Серега сохранял ясность ума. Только его никуда не тянуло, и не мучился он от непонятного желания искать то ли озеро, то ли еще что-то… Его страшные спутники все время куда-то стремились. И, кажется, они абсолютно не помнили, кто они такие и как кого зовут. Тоник тоже может быть где-то здесь. Но, скорее всего, он, как и Женька, потерял память. Но туман сам по себе не означал смерть: Серега-то уверен, что он — живой.
Серега не мог понять, хочет ли он видеть Тоника. С одной стороны, это большая опасность разоблачения. Если вранье раскроется, он потеряет свою девушку навсегда. С другой стороны, они здесь только втроем, и теперь действительно у них нет никого ближе друг друга. Серега мучился неизвестностью — и хотел найти Тоника, и боялся этого.
Только разве найдешь человека в Питере?! Город, даже такой как здесь, полузаброшенный, опустевший, странный — очень большой. Он раскинулся гораздо шире, чем Питер, который был их родиной. В этом городе много развалин, неухоженных парков, где можно скрыться хоть от кого. В то же время — множество незнакомых районов, довольно странно застроенных. Как-то раз Серега несколько часов плутал внутри загадочного района из небольших, странно изогнутых трех-четырехэтажных домиков, круглых двориков с детскими площадками или гигантскими мусорными контейнерами, крошечных парков и длинных коленчатых арок, соединяющих между собой дворы. Нигде не было тупиков, все арки куда-то вели, но ни одна не выводила на улицу. Серега бродил из двора во двор, пока ему не начало казаться, что все это сон. И тогда какая-то бабка из местных жителей, посмеиваясь, все-таки вывела его на проспект.
Разве найдешь в таком городе хоть кого-нибудь? И Тоник — если он все помнит и захочет их найти — разве сможет?!
Если захочет, сможет. У Сереги от этой мысли перехватило дыхание. Тоник кого угодно отыщет. Логическое мышление ему никогда не изменяло. Разумеется, Серегу он первым делом будет искать в яхт-клубах — потому что прекрасно знает: его приятель пойдет именно туда. Он же ничего не умеет. Серега и яхтой, как выяснилось, грамотно управлять не может — по крайней мере, Тоник считает именно так. И еще Сергей не может смотреть правде в глаза…
Нет, нельзя, чтобы Тоник все помнил. Слишком это страшно для Сереги. Но сам он не сможет ничего забыть. Собственные грехи не раз будут к нему возвращаться, будут мучить и напоминать о себе…
Женька сидела, сгорбившись, забыв про свой чай. Ей, наверное, еще хуже, чем Сереге. Женька… или Ника?
— Пойдем лучше, погуляем, — пытаясь утешить ее, предложил Сергей. — Или яхту посмотрим. Знаешь, что мне все-таки доверили яхту?
Она помотала головой. Какие там прогулки, какие яхты, когда все в ее жизни так страшно! От Сережиного рассказа знойный вечер просто-таки меркнул в глазах девушки. Оставив недоеденный бутерброд, она вышла на бон, села на теплые доски и свесила босые ноги в желтоватую воду меж двух катеров. Ей хотелось побыть одной.
Ей и впрямь сейчас было намного хуже. В родном мире она погибла. Умерла.
Дрожащими пальцами взяла себя за запястье другой руки. Теплое, загорелое. Слышно, как бьется пульс. А на глаза наворачиваются настоящие, горячие слезы. Она живая. Легко, наверное, отделалась. Остаток жизни безвозвратно проведет в чужом, незнакомом мире, но разве это страшно, если она полностью забыла свой собственный?! Ника прошептала:
— Так вот почему призраки меня не трогают! Я действительно одна из них…
Пусть она не похожа на призраков — на тех, почти невидимых, которые прячутся в пустых домах и темных переулках. Потому что у них смерть отобрала буквально все, и неясно, что удерживает их на земле. Призраки — многогранны. Некоторых Ника видит на улицах: обычные люди, которых она ощущала как привидений, но не понимала почему. И еще люди необычные, которых многие принимали за жертв призраков, — но они не умирали, как другие, а продолжали жить: в темных углах, на помойках, в тени узких, кривых улиц, сидя целыми днями на одном месте, провожая тяжелым пустым взглядом прохожих… И настоящие привидения — как та девушка, с которой беседовала Ника: еще не завихрение в воздухе, но уже и не человек. Их много, и одни из них более реальны, другие — менее…
Ника вдруг уставилась на Сергея. Тут нельзя ошибиться. Бедный парень! Он всерьез полагает, что, пройдя через туман, почему-то не отнявший у него память, остался живым…
Она ему ничего не скажет. Зачем расстраивать человека? Сам поймет со временем. По улицам чужого мира, может быть, ходит много живых мертвецов, не понимающих, кто они. Таких как Сергей. Или как Ника: призраки не трогают не только ее…
— Серый, ты чувствуешь привидений?
Он подошел сзади, обнял ее за плечи. Усмехнулся, но Ника не видела.
— По-моему, все это байки. Разве их можно чувствовать?
И тут же вспомнил, как на скалистом берегу ушел от него собственный призрак — или ушел он сам. А вот это существо, обнимающее сейчас Женьку, — и есть призрак…
Серега тряхнул головой. Пробормотал:
— Подумаешь, привидения…
Ника удивленно оглянулась. Он сел рядом и прижал ее голову к своему плечу. Удивительно, неимоверно хорошо, что Женька живая! Серега даже не представляет, как жил бы дальше, зная, что убил ее. Но… вдруг она отстранилась и вскочила:
— Пойдем, действительно, лучше погуляем. И яхту посмотрим.
— Правильно! — Сергей обрадовался, что она больше не грустит. — Мы с тобой теперь команда! Будешь со мной ходить?
— А я тебе доверяла… раньше? — лукаво спросила девушка. Он ответил без тени сомнения:
— Кому же тебе было доверять, как не мне? Идем! Нам с тобой надо готовиться. Мы еще всех сделаем в этом городе! Мы им покажем, кто тут лучше всех обращается с парусом!
— Подожди… а мы с тобой… ну, дружили?
— Даже больше, — гордо ответил Серега. — Ты меня любила сильнее всех на свете!
Глаза у нее полезли на лоб от такого заявления. Не поверила. Откуда Сереге было знать, что он снова совсем чужой для Женьки? Что его фамильярное обращение смущает ее, а попытка заключить в объятия вызывает протест? Что это, наконец, больше не Женька?!
Она надела обувь прямо на мокрые ноги и обернулась к нему:
— Во-первых, мне надо купить одежду и всякие мелочи, я же не могу ходить в одном и том же? Во-вторых, раз нам придется здесь жить, я буду осваивать этот мир…
Высоко подняв голову, она прошла по мосткам на берег. Знал бы Серега, какие мысли бродят сейчас в этой голове…
«Если я могу общаться с призраками, я могу что-то сделать — для них, для людей, для того чтобы всем было хорошо. А парень этот, конечно, ничего, но он — герой не моего романа!»
Алена открыла дверь своим ключом и зашла в темную комнату. Настроение у нее было чудесное. Впервые в жизни ее провожал домой такой парень!
Обаятельный, ехидный и бесстрашный. Не ее поля ягода — половину из того, что он говорил, Алена не понимала. Но… они гуляли чуть ли не до рассвета, и она уже рисовала в голове яркую картину будущего романа. Считала, что Антон сражен наповал ее неземной красотой…
Алена знала, что профессиональной воровки из нее не получилось. С одной стороны, ей не хотелось считать себя преступницей, с другой — она как-то все время не могла «завязать» и уехать домой, в родной райцентр Кировской области, откуда она приехала в Питер после восьмилетки, да и осталась. У нее уже давно накопилось достаточно денег, чтобы вернуться, — и не просто так, а снять нормальную квартиру, пойти, наконец, учиться, получить хотя бы среднее образование. Но не хотелось расставаться с веселой питерской жизнью, уезжать от дорогих ресторанов и магазинов, модных вещей, красивой жизни, чтобы погрузиться в тихую обыденную провинциальную суету маленького города, трудиться, сдавать экзамены. Мечтать обо всем этом было намного легче и приятнее.
Еще ее держали с этими людьми деньги. Алена любила одеваться дорого. Но… она понимала, что не обладает совершенным вкусом, — хотя боялась в этом признаться даже самой себе. Это было единственное, что ее расстраивало. Необъяснимый феномен: она, такая яркая красавица-блондинка, вроде наденет дорогущие обтягивающие брючки, желтенькую шелковую блузку, босоножки от какого-то там модного дома, — но стоит появиться рядом скромной рыжей Нике в ее простых джинсах — и на нее все смотрят, как на королеву, а Алена в своих роскошных брючках отодвигается на второй план. Саша тоже это замечал. Говорил, усмехаясь, про Нику: «Просто у нее есть стиль, а у тебя — нет!» Но он все равно гордился своей красивой девушкой, хотя, когда они оставались один на один, нередко ругался с Аленой из-за ее расточительности.
