– Перебьешься!
Обиженный Сережа фыркнул и ушел в туалет.
– Людмила, ты там не уснула? – прорычал селектор.
– Сейчас, Илья Всеволодович! – бархатным голосом ответила секретарша. Подхватила чашки и исчезла в кабинете.
– Ты угощайся,– сказал охранник Кате.– Босс когда не в духе – это не для слабонервных! Что там такое у тебя произошло, на Невском, 52? Этот начудил? – кивок в сторону туалета, где заперся Сережа.
– Угу,– сказала Катя.– Напился и голову у дохлого голубя отгрыз!
Охранник захихикал, потом сказал, посерьезнев: – Ты с этим,– кивок на туалет,– поосторожнее! У него крыша конкретно течет, а ты – девушка слабая, защитить тебя некому…
– И вовсе я не слабая! – возмутилась Катя.—
И защитить меня – есть кому! – Это она о Карлссоне вспомнила. И правда: если он киллер или вроде того, ему только слово сказать, и все тут…
– Ты конфеты кушай,– сказал охранник.– Сахар для мозгов полезен. А в чай лимон положи. Это витамины.
Вернулась секретарша. Даже сквозь грим видно было, как порозовели ее щеки.
Молча достала две рюмки, налила себе и Кате.
– Тебе не предлагаю,– сказала она охраннику.– Ты при исполнении. А этот где? Не сбежал?
– На толчке орлует! – сказал охранник.– Ну что там?
– Нормально всё. Вы пейте, Катенька, не беспокойтесь. Всё будет в порядке. А Илья Всеволодович выйдет минуток через десять, с вами договорит.
«„Договорит“ как же!» – подумала Катя, но рюмочку ликера выпила. Даже две рюмочки. Вкусно!
Большой Босс вышел из кабинета один и – какой сюрприз! – он снова обаятельно улыбался!
– Я виноват, Катенька! – заявил он.– Меня обманули! Вы меня простите? Вы меня должны простить! Просто обязаны! Людмила, где этот оболтус?
– Там, Илья Всеволодович! – жест в сторону туалета.
– Ах он… Ну да Бог с ним! Так вы простите меня, Катенька?
Катя молчала. Не очень-то она верила в «раскаяние» Сережиного папаши. Наверняка какую-то новую гадость замыслил.
– Вижу, вы мне больше не верите,– вздохнул Большой Босс.– Но я вам верю! Теперь – верю. Будем считать, что вы успешно прошли испытательный срок. Вы рады, Катя?
Катя неопределенно пожала плечами.
– Вот и отлично! – просиял Сережин папаша.– С этой минуты вы больше не стажер, а полноправный офис-менеджер! С окладом, ну, допустим… Двести… Нет, двести пятьдесят долларов в месяц! Это, разумеется, не предел. Я уверен… Да, кстати, Людмила, когда у нас в этом месяце аванс?
– Как всегда, Илья Всеволодович, двадцать восьмого числа.
– То есть завтра! Завтра, Катенька, можете приходить за авансом! Людмила, позвони в бухгалтерию, пусть Катеньку впишут в ведомость. Скажешь, я распорядился…
Он еще минут пять осыпал Катю комплиментами и строил грандиозные схемы ее карьерного роста. Катя помалкивала. Смотрела поверх его головы в черный объектив телекамеры, кушала Людмилины конфеты… Сережа отсиживался в туалете.
Из офиса Катя вышла в полном недоумении. Она не могла представить, с чего это вдруг Сережин папаша так рассиропился. Может, ему позвонил родитель еще какого-нибудь участника вечеринки? …Папа Стасика, например?
Впрочем, уже через полчаса Катя перестала ломать над этим голову. Все обошлось – и хорошо. Может, завтра, когда придет за деньгами (деньги – это тоже хорошо), она что-нибудь выяснит…
– Молодец, Илья! – Расположившийся в директорском кресле мужчина отключил видеозапись, вынул диск и передал своему спутнику.
– Рад услужить, Эдуард Георгиевич!
– Больше ничего по отношению к ней не предпринимай,– сказал мужчина, вставая.– Пусть все идет как идет.
– Все, как вы скажете, Эдуард Георгиевич!
Он проводил мужчину и его спутника до дверей, но когда они вышли, сразу перестал улыбаться.
– Никого не пускать, ни с кем не соединять! – бросил он секретарше.– Оболтуса,– кивок на туалет,– домой!
Захлопнул дверь, полез в сейф, достал бутылку виски, наполнил до краев чашку из-под кофе (первое, что попалось под руку) и махом выпил…
– Он такой красавчик, этот Селгарин… – мечтательно проговорила секретарша.– Просто как в кино!
– А по-моему, он гомик,– ревниво заметил охранник.– Духами от него несет…
– Что б ты понимал! – сказала секретарша.– Это мужские духи! Крутейший парфюм! Последняя версия Хуго! Знаешь, сколько такие стоят? Это тебе не лосьон для бритья! А цвет у него натуральный! Уж я в этом разбираюсь, можешь мне поверить!
– Я верю,– не стал спорить охранник.– Но все равно на пидора похож… – проворчал он себе под нос.
– Грубый ты, Васька! – сказала секретарша.– И «пидор» – это невежливо. Надо говорить – «гей».
Оба засмеялись.
– Думаешь, он клюнул? – спросил тот, о ком они говорили, у своего спутника.
– Уверен! А ты?
– Я? Я бы точно не удержался! – Эдуард Селгарин (впрочем, это имя он носил сравнительно недолго) негромко засмеялся.– Эта малышка – чудо!
– Да,– сказал его спутник.– Удивительное создание. Редкая жизненная сила.
– Совпадение? – предположил Селгарин.– Или…
– Или,– сказал его спутник.
– Только я тебя прошу, Аль, держись от нее подальше,– озабоченно проговорил Селгарин.– Я сам всё сделаю.
– Пометь ее,– сказал его спутник.– Мало ли…
– Он может заметить! – напомнил Селгарин.
– Ну и что?
– Риск увеличится многократно,– заметил Селгарин.
– Ты – в отличной форме, ты справишься.
– Твоими стараниями,– Селгарин засмеялся.– Но он – сильнее. Он всегда был сильнее!
– Был,– сказал его спутник.– Не бойся. Теперь – не старые времена. В мире высоких технологий замшелый булыжник не котируется.
– Надеюсь,– сказал Селгарин.– Но лучше бы нам отыскать его раньше, чем он отыщет нас. Натравит на нас Хищника…
– Нет,– покачал головой его спутник.– Со мной он пожелает разобраться сам, а тебя никакой Хищник не учует сквозь такое амбрэ!
Оба рассмеялись. Один – мелодично. Второй – сухим смешком. Будто песок пересыпали.
Глава четырнадцатая,
в которой Катя приезжает на свидание на
«порше» и знакомится с японской кухней
– Помню, молодой был – бочку пива одним глотком! – говорит один тролль другому.
– А теперь – чего? – спрашивает тот.
– А теперь не могу. Голова в бочку не пролезает.
«Ах, где ты, прекрасная фея?» – уныло думала Катя, глядя на себя в зеркало. Теперь, без макияжа, она казалась себе совершенно неинтересной, невзрачной. Вдобавок на лбу и подбородке появились какие-то красноватые пятна – должно быть, аллергия на косметику.
