Или ее подсунули с учетом моих вкусов, подозревая, что она будет близка мне. И дом сохранит гурию для меня?
— Феликс, ты знал, что так будет? Назойливые попытки пробраться сюда — следовать одна за другой?…Но почему наш дом не убил Хэлену? Не свел с ума, не сбросил с лестницы, не отправил блуждать по двору? Лишь надежно запер. И меня, как по волшебству, неудержимо потянуло в наше убежище, когда девушка оказалась в ловушке? Это был твой приказ, очередной крючок в моем подсознании? Твоя игра?
Я поднялся с дивана и прошелся по своему кабинету. Остановился напротив картины, за которой спустя столько лет обнаружился сейф. Люди, лежащие в толщах воды, берегли от чужих взглядов не только свои сны, но и тайник в стене.
Коммуникатор на столе загудел, словно рассерженный шмель, мерцая экраном. Я взглянул на него мельком. Герард. Мой друг оракул, который может предсказывать удивительные вещи.
Вызов прервался.
Сколько еще тайн хранит этот дом? Где он их хранит?
Прихватив телефон, я спустился в комнату с камином. Пустую, темную и холодную.
«Пора ставить вторые рамы в окна» — мелькнула далекая мысль, не имеющая никакого отношения к реальности сновидения и нереальности прошлого.
Тут же вспомнилось, как я, попав сюда впервые, веселил Феликса своими «открытиями». Те же рамы: не привычный пластик, а настоящее дерево, покрашенное краской, причем давно; металлические задвижки — шпингалеты; слой белого сухого мха на подоконнике, чтобы впитывал конденсат от перепада температур в доме и на улице.
Столько нового, необычного для меня, выросшего в социальном общежитии, где все было удобно и функционально, но стандартно…
Я открыл скрипучие дверцы шкафа, глядя на ряды книг. Чего здесь только не было. Старые учебники, справочники, романы и художественные альбомы. Вдыхая привычный запах старой бумаги, я начал вытаскивать их и складывать на стол, сначала по одной, потом целыми стопками. Из одного древнего тома выпал засушенный цветок — луговая гвоздика. Кто ее положил между страниц? Когда? Задняя стенка шкафа была прочно прибита к основе, ни тайников, ни раздвижных панелей. Сам не до конца понимая, откуда этот азарт, я выдвинул по очереди ящики. Среди огрызков карандашей, деревянных складных сантиметров и пыльных блокнотов без записей не оказалось ничего ценного. Да и что я хотел тут найти? Еще одно мумифицированное ухо? Если искать, то не здесь.
Я вернулся в помещение наверху. Собственная голова стала напоминать рабочий кабинет вокруг, забитый грудой вещей, которые то ли ценны, то ли бесполезны. А может то, что выглядит как рухлядь, на самом деле и есть самый важный предмет? Я хожу мимо него каждый день и не обращаю внимания.
Также мои мысли, воспоминания, догадки. Вполне возможно, я уже знаю ответы на свои вопросы, но не верю в их правильность. За какую леску нужно потянуть, чтобы начать разматывать «нужный» запутанный клубок.
Комната на втором этаже также не спешила раскрывать свои секреты. Но в этот раз я был готов потратить сколько угодно времени, чтобы найти хоть что-то стоящее.
…Я отодвигал в сторону корабельный руль, когда в поле моего зрения снова попала картина, скрывающая тайник, где Феликс хранил трофей с тела Лонгина. Спящие и их миры сновидений. Я подошел к стене и несколько минут рассматривал старое полотно.
…Люди в толщах воды… Тайник… Сны…
Мысль крутилась у меня в голове. Поворачивалась на разные лады. И не давала покоя.
Люди, лежащие в глубинах вод, берегли от чужих взглядов не только тайную нишу внутри стены, но и свои сны…
не тайную нишу…
Они хранят не тайник…а миры своих сновидений.
Сновидения!
Вот самое ценное, что стоит беречь от чужаков.
Я снял картину. И как только она оказалась в моих руках, пришло озарение. Взяв первый попавшийся под руку тяжелый предмет — каменное пресс-папье в виде льва, я обрушил его на витую тяжелую раму, слишком широкую, как я сообразил сейчас, для этого полотна. Хрустнув, она распалась на части. Между холстом и задником картины оказалось что-то еще.
Мне в руки упал листок. Рисовая бумага. Тонкий, легкий, почти прозрачный, словно крыло бабочки или хрупкий осенний кленовый лист. Исписанный изящными иероглифами.
Я не читал по-бэйцзински. Учил лишь разговорную речь, но не письменную.
Я перенес находку на стол, достал коммуникатор, быстро открыл приложение переводчик и навел камеру на иероглифы. Несколько секунд — и, вот, первые строчки перевода.
«Мой дорогой сын…»
Я почувствовал себя так, словно мне за шиворот бросили горсть снега, того самого что засыпал сейчас дом. Холод пробежал по спине… предчувствие чего-то очень важного… отгадки…? стало очень сильным.
…Феликс?
Я опустил коммуникатор, пытаясь до конца осознать, что именно прочитал. Напутствие, завещание? Письмо невероятно ценно, если он хранил его, на виду и в то же время надежно скрытым.
Я смотрел на белый лист — и выцветшие от времени безупречные иероглифы вдруг поплыли у меня перед глазами. Зазвучал далекий, смутно знакомый голос и меня потянуло в сон еще до того, как я понял, что проваливаюсь.
— Ты хорошо знаешь Бэйцзин?
Танатос поднял голову, услышав голос Тайгера.
Слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение. К тому же охотник был прекрасно осведомлен о истории «целителя». Правда, подправленной истории. Вообще же, он вел себя так, словно ему известен некий важный секрет, касающийся молодого сновидящего, однако не спешит его раскрывать. Феликса это устраивало.
Хотя и приходилось держаться настороже, взвешивать каждое слово, но при этом выглядеть предельно искренним.
— Знаю центральную часть и те места, куда меня возили на экскурсии, — честно признался Феликс.
— И бэйцзинский ты знаешь хорошо, — продолжил Тайгер.
— Да, я знаю бэйцзинский, — Феликс закрыл книгу по истории Полиса и отодвинул ее.
Все свободное время молодой дэймос проводил в библиотеке.
— А почему ты спрашиваешь?
Тайгер помедлил с ответом, сел рядом и произнес негромко:
— Ты включен в группу мастеров сна, едущих в составе дипломатической делегации в Бэйцзин.
— Я? Простой целитель? Уверен, у вас есть более достойные кандидатуры. Знающие Бэйцзин не хуже меня.
— Ну не такой уж ты и простой, — с легкой улыбкой отозвался Тайгер.
И прежде, чем Феликса кольнуло легкое, привычное уже беспокойство «догадался, кто я на самом деле?» пояснил:
— Госпожа Киа настаивает на твоем присутствии.
Феликс откинулся на спинку стула, пребывая в легком замешательстве. Предложение было неожиданным.
— Но зачем я нужен госпоже Киа?
— Соскучилась, — усмехнулся глава Пятиглава.
И Феликс улыбнулся в ответ невольно. В чем он был уверен абсолютно точно, так это в том, что охотник, в любом случае, никому не рассказал о прошлом юноши. Представил, как молодого перспективного сновидящего. Со способностями целителя. План внедрения работал прекрасно.
Одного Феликс не учел. Он дико тосковал по их с Нестором убежищу. И даже великолепие Полиса не спасало от этого. Непривычного чувства. Еще очень не хватало самого Нестора. Их разговоров, работы по дереву и настоящей, истинной опасной работы, а не официальной, спокойной благородной миссии целительства. Которой Феликс обучался весьма успешно, хотя и достаточно равнодушно.
— Геспер говорит, ты не вдохновлен практикой, — сказал Тайгер, внимательно наблюдая за молодым сновидящим.
— 'Aliis inserviendo consumor’¹. Светя другим, сгораю сам, — процитировал Феликс, вновь чувствуя, что ступает на скользкую почву. — Я плохо делаю свое дело?
— Прекрасно. Однако, по словам Геспера, огня в тебе нет.
Феликс рассмеялся. Огня-то в нем было как раз чересчур много. Тайгер не разделял его веселья, продолжая смотреть серьезно и как будто выжидающе.
— Я… на самом деле, очень заинтересован, — сказал дэймос, и понял вдруг, что это предостережение. Ему только что дан полезный и важный совет.
