И проснуться она не хотела.
Но, наверное, засмотрелась по сторонам, так как медведь, выскочив из-за дерева, враз подмял ее под себя. Она ощутила, как жесткая шерсть с особым мускусным запахом будто плащом накрыла ее... Страшно неожиданно не было, нет, только странное чувство единства с чем-то большим, необъятным, как небо над головой, вдруг пронзило ее до щемящей, ноющей боли в груди.
Она – оборотень. Перевертыш. И этот медведь – ей сородич. Такой же, как и она!
Хотят они того или нет, но эта связь неразрывна...
Соланж протянула ладонь... лисью лапу и зарылась ей в жесткую шерсть.
Впервые за долгие годы коснулась кого-то вот так, без перчаток... Сама. Без боязни убить...
Медведь заревел.
Испугавшись, она отдернула лапу, и в тот же момент две крепких медвежьих лапищи стиснули ее тушку и плюхнули себе на живот... Теперь, когда Лес перестал был чернильной, пасмурной мглой, она отчетливо рассмотрела в сиянии нитей глаза, устремленные на себя.
Медвежьи глаза, так похожие на человеческие.
И какие-то грустные...
– Это было нечестно, – никак не привыкнув к нечленораздельному тявканью заговорила она, – ты меня подловил. Еще и лапы свои распускаешь! – Сердце под ее лапами билось громко и часто. Казалось, она сидит на вулкане, готовом вот-вот взорваться...
А вообще это был не вулкан, а грудь Сайласа Гримма, и сидеть на ней... чересчур. Разве нет?
В эту грудь она целилась только недавно – и стреляла.
Соланж почти собиралась спрыгнуть на землю, когда ее тонкий слух уловил какие-то голоса... Медведь тоже напрягся. Они поглядели друг другу в глаза и прислушались...
По лесу двигались люди.
– Тише-тише, – донеслось едва различимое, – не спугните добычу. Перевертыши здесь, я уверен! Коли уж сняли браслет, эти твари не могут не обращаться... Чертовы выблюдки.
Хрустнула ветка под башмаком, натянулась стрела арбалета...
Соланж испуганно замерла и припала к земле, страх сковал так, что, казалось, вросли в землю лапы. Медведь утробно рыкнул и мотнул головой, должно быть, звал ее за собой, но Соланж не могла двинуться с места...
Охотники за головами крались по лесу.
По ее волшебному Лесу крались убийцы...
Она не могла, не хотела это принять – и вдруг огромная лапа чуть подкинула ее в воздух.
Испуганно тявкнув, она ощерилась на медведя, но он, мотая большой головой, указал направление: беги первой.
И Соланж побежала...
Неслась, едва касаясь земли, будто летела над мягкой подложкой, а громкие голоса преследовали ее...
– Да вот же, слышите, там кто-то есть.
– Лисица, точно лисица! Я видел хвост. И она не одна...
– Два перевертыша разом. Да это удача, друзья! Ату их, ату!
Что-то с шумом взрезало воздух, Соланж показалось, что рой рассерженных пчел пронесся над ней, едва задев ухо.
Что это было?
Где Гримм?
Бежит следом или бросил ее?
Оглянуться бы, а так страшно замедлиться, потерять хотя бы секунду...
– В заведении у мамаши Ардо я сношался как-то с лисичкой. Горячая штучка! Всю спину мне исполосовала. Но оно того стоило! – На бегу переговаривались охотники и скабрезно смеялись.
– Может, и эту опробуем забесплатно? Мамаша Ардо целый фунт требует за ночь. А это, считай, состояние!
Пусть только попробуют ее тронуть, уроды! Пусть только...
Боль полыхнула по ребрам, окатив волной жара, даже в глазах потемнело...
– Я, кажется, ранил ее! Вон в тех кустах. Скорее! Скорее!
Соланж, запнувшись, через голову полетела в куст ежевики. Шипы вонзались ей в кожу, путались в шерсти, но она упрямо ползла, не желая сдаваться...
Пряно пахло ее собственной кровью. Задние ноги не слушались...
– Гримм, где же ты? – простенала она, угасая сознанием. – Гримм...
И окончательно отключилась.
В своей группе я уже показывала свое видение Сайласа Гримма, но для тех, кто не видел, покажу еще раз:
Кстати, присоединяйтесь к нашей дружной компании. Там еще много всего интересного, помимо визцализаций героев!
Глава 20
Кайл должен был предугадать, что предприимчивые охотники за головами промышляют в ближайшем лесу... Точно так же, как он счел это место подходящим для первого обращения девушки, точно такими же соображениями руководствовались прочие перевертыши до него, а значит, и сами охотники.
Ведь за снявших «королевский браслет» платили хорошие деньги, и желающих поживиться за счет королевы, ясное дело, было немало.
А он слишком расслабился, притупил свою бдительность жаждой хотя бы минутного, но покоя. Позволил себе преступную слабость носиться по лесу в детской беспечности, да еще играл в салки...
Дурак!
Так ошалел от возможности прикоснуться к этой девчонке, что, кажется, потерял голову.
Идиот!
И был им уже, стоило бы признать, долгое время: иначе чем объяснить протянутую к ней руку и прикосновение к лисьей шерсти? Он знал, как работает ее дар, видел неоднократно, и все-таки прикоснулся...
Предчувствие могло подвести.
И не предчувствие даже: надежда на невозможное.
А ему стоило бы давно уяснить, что надежда – хрупкая вещь, рассыпается в прах в долю секунды.
Кайл бежал через лес, прикрывая собой маленькую лису. Слышал скабрезные шутки и разговоры охотников, страстно желал обернуться, пойти на них, разодрать в клочья, но не позволил себе рисковать напороться на болт арбалета со снотворным на наконечнике. Хватит царапины, чтобы выбыть из строя и оставить Соланж в одиночестве... Беззащитной и совершенно потерянной.
Нет, он привел ее в этот лес, он и выведет прочь.
Лисье гибкое тело петляло перед ним меж кустов... Двигались они верно, в том направлении, где оставили вещи и лошадь. Но охотники не отставали... Хорошо еще, что охотились без собак, но по всему изучили в этом лесу каждую выемку и овраг, так как двигались слаженно, споро.
Следовало их как-то отвлечь...
Он опять поглядел на лисицу – он нагонит ее в считанные минуты – и метнулся в сторону от намеченного пути, намеренно прорываясь через кусты, топая и скользя по камням, чтобы создать больше шума.
– Эй, они побежали в другом направлении! Глядите в оба.
Охотники устремились за ним, но все ли, Кайл не знал. Двое-трое, а их было больше...
Нужно вернуться к Соланж.
И как можно тише, но в его медвежьем обличье сделать это было непросто – и он перекинулся в человека. И пусть человеческая стопа не предназначена для бега по лесу, он все-таки побежал...
Ветки хлестали его по лицу, расцарапывали в кровь кожу, но он едва ли то замечал, посвященный одной-единственной цели: отыскать девушку и спасти ее от охотников.
Вот и тропа, по которой они направлялись, вернее нечеловеческое восприятие некой тропы, проложенной в нужном ему направлении. И пусть по человеческим меркам тут был сплошной бурелом и нетореные пути, Кайл видел дорогу...
И устремился по ней.
Только бы не опоздать!
… И запнулся о ноги.
От ужаса и секундного осознания им увиденного у него потемнело в глазах.
Соланж?
Нет-нет-нет-нет.
В свое оправдание он мог бы сказать, что в смятении чувств понял не сразу, что она, как и он, перекинулась в человека, что уже не лисица, как минуты назад, но по правде в этот момент он думал только о том, что Соланж умерла – и, разрывая руками переплетенье жалящих лоз, он прижал к себе ее тело.
Одурманенное снотворным, сердце билось чуть слышно...
Кайл понял то сразу, едва коснувшись кровавой борозды на ее правом боку. Лишь слегка оцарапав, стрела все-таки сделала свое дело...
– Соланж, слышишь меня? Соланж? – Веки девушки даже не дрогнули.
Медлить, однако, было нельзя: охотники наступали. Их голоса раздавались повсюду... Еще чудо, что их не нашли.
Кайл поднялся и взял Соланж на руки, а потом опять побежал. Ему все казалось, что ее бледная кожа, как маяк, мелькая между деревьев, привлекает преследующих их хищников. Вот-вот кто-то выскочит со словами: «А вот и вы, богомерзкие перевертыши!», а потом наступит конец...
