Эмма кивает, не пытаясь даже спрятать её.
— Я вижу, ты не можешь без этого.
— Как видишь.
— Ну, тогда кури. Я разрешаю.
— Ты? Разрешаешь? Мне?
Эмма не верит своим ушам. Сбывается её мечта, чтобы он ей всё разрешал.
— Тебе ж хочется?
— Хочется.
— Ну если хочется, тогда кури.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
— Ты не прикалываешься?
— Нет.
— Блин, Алёша, — усмехается она, — ты чего, издеваешься? Только я собралась бросить курить, а ты мне тут такое заявляешь.
— Давай, давай, не стесняйся!
— Но у меня нет зажигалки.
— У меня есть.
Он вынимает из кармана неисправную зажигалку, найденную им недавно во рву. Такое усердие удивляет Эмму.
— Тебе без разницы, что я буду курить?
— Конечно. Ведь ты такая же, как и все. Все курят, и ты вместе с ними. Поэтому ты для меня никто.
— Ах так? Тогда я уж точно закурю. Давай её сюда!
Эмма забирает у него зажигалку и одним движением большого пальца нажимает на рычаг.
— А подружка твоя не курит? — спрашивает Злой.
— Нет, — отвечает Мара.
Зажигалка почему-то не даёт огня. Встряхнув её, Эмма вновь напрасно нажимает на рычаг.
— Она, чего, не работает?
— Работает, — усмехается Злой и обращается затем к Маре, — вот ты — молодец, ты думаешь о своём здоровье, ты заботишься о здоровье своего будущего ребёнка, — улыбается он ей. — А эта дура ни о чём не думает! — делая зверское лицо, обращается он к Эмме.
— Просто у неё зависимость от курева, — защищает её Мара.
— Правильно, зависимость. Она уже не принадлежит себе, — соглашается с ней Злой, — она не свободна, она — раба дурмана, и по сути своей — она уже не человек. И даже не животное, потому что ни одно животное не пускает дым изо рта. Это неестественно, это не природно. Поэтому на тебе надо поставить крест.
Он отрывает от рулона скотча два небольших куска липкой ленты, накладывает один на другой и, не успевает Эмма опомниться, как на лбу у неё оказывается чёрный крест. Она тут же срывает его.
— Ты что, ненормальный? — огрызается Эмма. — Я видеть тебя больше не могу!
— Взаимно!
— И куритья теперь буду назло тебе.
Эмму вновь засовывает сигарету себе в губы и в третий раз нажимает на рычаг зажигалки.
Вместо пустого щелчка из зажигалки неожиданно вырывается целый столб пламени. Эмма в ужасе отшатывается, роняя сигарету. Вместе с ней летит на землю и исторгнутая из Эммы невидимая огненно-красная нежить.
— Кха-кха! Кха-кха! — заходится Эмма нескончаемым кашлем. — Пошёл ты к чёрту!
— Сама иди к нему!
Злой в сердцах бросает на землю рулон скотча и, не глядя на Эмму, проходит мимо неё, всем своим видом показывая, что она для него теперь пустое место.
Эмма смотрит ему в спину, понимая, что это уже окончательный разрыв.
— Мара, пошли отсюда. Я этого монстра больше видеть не могу.
Не дожидаясь Марии, она направляется в противоположную сторону. Исторгнутая на землю красная нежить быстро приходит в себя и, в два прыжка настигнув Эмму, вновь заскакивает ей на спину.
Через некоторое время, когда все исчезают из вида, мимо этого места, ничего не подозревая, проходит инквизитор. Заметив на траве чёрный рулон скотча, он подбирает его, засовывает в карман плаща и идёт дальше.
Эмма никак не может прийти в себя.
— Теперь уже всё! Теперь уже, точно, всё. Он поставил на мне крест.
— Да, ладно не расстраивайся ты так, — утешает её Мара.
— Теперь я назло ему буду курить! — в сердцах решает Эмма. — Доставай свою пачку.
Мара вынимает из сумки тонюсенькую эксклюзивную пачку «Femme», подаренную ей Даниэлой в рекламных целях.
— Надо было тебе сразу эти, с феромонами, закурить. Тогда бы он сейчас бегал за тобой, а не ты от него.
— Давай посидим, — предлагает Эмма.
— Давай, — соглашается Мара и присаживается рядом с ней на поваленное дерево.
Эмма раскрывает пачку, принюхивается к ней, вдыхая аромат, и, наконец, вынимает из неё изящную розовую сигаретку с красным фильтром. Отведя зажигалку в сторону, она с опаской нажимает на рычаг, и мгновенно прикурив от улётного полуметрового столба пламени, с наслаждением вдыхает дым.
— Ну как? — спрашивает её Мара.
— Ничё так, — оценивает Эмма, — только слабенькие очень. С «Марлборо» не сравнишь.
Вдали на тропинке появляется Навка. Издалека слышится её взволнованный голос. Кажется, что она говорит сама с собой.
— Мама, я уже всю гору обыскала. Ну, нет её нигде. Нужна твоя помощь! Только ты сможешь её найти.
Закончив разговор, она прячет телефон в кармашке сарафана. Приблизившись к девушкам, Навка с удивлением спрашивает их:
— А вы что, так до сих пор и не ушли отсюда?
Мара с виноватым выражением лица мотает головой.
Навка вздыхает и едва слышно произносит, глядя на курящую Эмму:
— Бедные, бедные…
— Что? — недоумённо смотрит на неё Эмма.
— Ладно, губишь себя, но зачем губить ещё и ребёнка?
— Это я, что ли, ребёнок? — возмущается Мара.
Навка качает головой:
— Я говорю об её будущем ребёнке.
Эмма чуть не давится дымом, поперхнувшись от удивления.
— А при чём тут мой будущий ребёнок?
Навка продолжает с укоризной наставлять:
— А при том. Он у тебя ещё не родился, а ты уже заранее его травишь.
— Но я не могу бросить курить! — в сердцах восклицает Эмма. — У меня не получается.
— Получится, если захочешь.
— Я очень этого хочу. Но это сильнее меня.
— Да, эта тварь сильнее тебя и коварнее. Но избавиться от неё можно.
— Как? — в отчаянии спрашивает Эмма. — Как? — вопиет её истерзанная душа.
— Очень просто. Оставь нежить голодной! Надо просто заморить её голодом. Она ж — паразит. Если ты не будешь питать её, она погибнет. Это ведь не ты куришь, это она всё время курит в тебе, проникнув в твоё тело. Это ей надо, а не тебе. И при этом она ещё и травит тебя, используя твои лёгкие. Надо дать понять этой твари, что ты, а не она — хозяин твоего тела. И не давать ей того, что она требует от тебя. Этой ежедневной пачки сигарет. Просто дай ей засохнуть!
— Если б всё было так просто, — вздыхает Эмма.
— Не бойся её. Твой страх лишь делает её сильней. Поэтому смотри на неё свысока. Её убивает презрение. Как только она начнёт искушать тебя: давай, мол, закурим, скажи себе: это не мои мысли, это её мысли. И прикажи ей: замолкни, гадина!
— Замолкни, гадина! — в сердцах повторяет Эмма.
— Вот-вот, — кивает Навка. — Надеюсь, это тебе поможет.
