— Вы хотели меня видеть? — спросил старичок; его голос был тихим, как шорох пергамента. — Я Луи Дюфур, смотритель архива и библиотеки. Это мой помощник и племянник, Жан Дюфур.
— Солерн, Королевский дознаватель, — представился Ги. — Это мастер Николетти.
Дюфур опустился в кресло и с кротким любопытством посмотрел на них. Его помощник, все еще дрожа, занял место за спинкой, стараясь не встречаться взглядом с мастером и исподтишка разглядывая Солерна.
— Сколько вас здесь?
— Всего двое, — со смешком ответил смотритель. — А когда я умру, останется один.
Солерн краем глаза заметил, что Николетти опять припал к шкафам, восторженно и неразборчиво бормоча себе под нос на ренольском, и спросил:
— У кого, кроме вас, есть доступ к архиву?
— Ключ есть у коменданта — отозвался Дюфур. — Мессир дель Фьоре сменил все замки на те, что собрал сам. Без ключей нельзя проникнуть ни в одну комнату. Разве что разбить окно. А к чему ваши вопросы?
— Есть подозрение, что один из мятежников пробрался в архив и украл из него кое-какие бумаги.
— И вас, королевского дознавателя, волнует кража никому не интересных бумаг в такое-то время?
— Нам нужен тот, кто сумеет опознать вора, — сказал Солерн.
— Но здесь нечего красть. Этот архив бесценен — однако только для тех, кто понимает…
— Сто шестьдесят лет! — прошептал Николетти. — И такая поразительная сохранность!
Мастер вытащил с полки книгу, и Дюфур напряженно выпрямился в кресле:
— Мессир! Осторожнее! Это ценнейшие рукописи, подобных которым в мире нет!
— У вас бывают посетители? Кто-нибудь проявлял интерес к чертежам или другим бумагам?
Дюфур отрицательно покачал головой:
— Кто и зачем? К нам иногда заглядывает наш комендант, он любит читать, но не выносит отсюда книги. Милостью ее величества Екатерины, упокой ее Боже, мы не бедствуем, но посетители после ее кончины к нам не заходят.
— Разве тут совсем никого не бывает? Кто-то же должен хотя бы пыль вытирать.
— Я, — сказал Дюфр-младший. — Я сам все убираю и мою. И чиню по мелочи.
Солерн задумался. То ли они имеют дело с людьми, которым велено все забыть, то ли весь этот опасный вояж вообще не имеет никакого смысла. Николетти меж тем убрел куда-то в недра архива, и оттуда раздался его восторженный возглас:
— Какая прекрасная эскрита!
“Прекрасная что?” — озадачился Ги и пошел на звук. Служители архива встревоженно переглянулись. Старик Дюфур выкарабкался из кресла с помощью племянника и зашаркал следом.
Николетти обнаружился в эркере, где с восхищением созерцал нечто среднее между кофром, сундуком и комодом.
— Что это за штука? — недоумевающе спросил Солерн и обошел ее по кругу. — Для чего она? Она вообще открывается?
— Эскриты — это шкатулочки с множеством ящичков для безделушек, бумаг и духов. Ящички расположены со всех сторон вокруг одной или двух осей, поворачиваются и открываются нажатием на тайные пружинки, — Николетти нежно пробежал пальцами по гладкой полированной панели, — Это тоже эскрита, только очень большая. Изумительной тонкости работа!
Первое, что бросались в глаза дознавателю, помимо утонченной резьбы и перламутровой инкрустации — насколько новой выглядела эта вещь по сравнению с прочими стеллажами, шкафами и креслами.
— Вы недавно ее приобрели?
— О нет! — воскликнул Дюфур-старший. — Ее собрал еще сам Теодоро дель Фьоре. Взгляните, вот его печать.
— Мы скопили деньги за полгода, — добавил его племянник, — и заказали реставрацию в одной из лучших мастерских Байолы.
Сердце Солерна екнуло. Господи, неужели наконец-то?!
— В какой?
— Кажется, ее держит семья Рено. Принеси письма от главы мастерской, Жан, — попросил Дюфур и обеспокоенно уточнил: — Вы же не намерены забрать эту вещь у нас?
— Нет, но мне хотелось бы узнать, как вы ухитрились ее вывезти в город. Она же довольно большая и даже с виду очень тяжелая.
— Что вы! О вывозе эскриты и речи не было! Мы пригласили хозяина мастерской и его работников сюда, и они работали тут несколько месяцев.
«Боже!» — подумал Солерн. Неужто судьба вместо пинков решила преподнести ему подарок?!
— Вы помните, кто именно тут работал?
— Гммм, — Дюфур-старший нахмурился. — Память редко меня подводит, но я бы не стал сейчас на нее полагаться, тем более, что реставрация была завершена полгода назад. Однако, поскольку пройти в крепость без разрешения коменданта нельзя, то я составил список всех работников мастерской и передал ему. У нас осталась копия.
«Расцеловал бы!» — вздохнул Солерн. Если бы все, кого он допрашивал, вели такие списки!
— Вы можете передать нам список?
— Конечно. Я попрошу Жана снять для вас копию.
— Благодарю. Вам припоминаете что-то странное в поведении работников мастерской?
— Как будто нет. Мы, конечно, следили за ними, чтобы избежать малейшего вреда для эскриты и архива, но все обошлось. Они приезжали к шести-семи утра и трудились до ночи.
— И вы ни разу никого из них не застали за лазанием по стеллажам? Никто не задавал вам вопросов обо всех этих книгах и бумагах?
Смотритель покачал головой. Пока они разговаривали, Николетти огладил обеими руками золотистые панели эскриты, изучил резьбу, потрогал медальоны, на что-то нажал, и сбоку вдруг выщелкнулся широкий и низкий ящик. Мастер выдвинул его полностью и торжествующе заявил:
— Прошу, господа! Созданная самим Теодоро модель Байолы… и ее тайных ходов!
Старика от этой выходки чуть удар не хватил, а Ги, не веря своим глазам, уставился на столицу в миниатюре. Николетти подкрутил какой-то рычажок, и здания поднялись над плоскостью. Невероятно точная модель была собрана из крошечных костяных, деревянных и металлических деталей; сеть тайных ходов обозначали желобки из черного стекла.
— Боже мой, что вы делаете! — ужаснулся Дюфур. — Как вы посмели ее трогать?!
— Это надо перерисовать! Принесите бумагу и перья, живо!
— У нас уже есть несколько снятых с модели копий, и мы дадим вам одну, только ради Бога, не трогайте! Вы погубите этот шедевр, созданный руками самого дель Фьоре!
— Если эти работники торчали тут с утра до ночи, то у любого из них была возможность скопировать эту модель, хоть полностью, хоть частично, — сказал Ги. — Значит, он был одним из них!
— Не впадайте в излишний оптимизм, — хмыкнул Николетти. — И не делайте поспешных выводов. Вдруг этот гипотетический любопытный работник просто продал ему копию карты?
— А зачем гило… гипо… черт подери, что значит это слово?! Зачем этому работнику просто так тратить время на копирование карты с модели? Нет, он либо мастер, либо, по меньшей мере, один из мятежников.
— О чем вы говорите? — пролепетал Дюфур. — Боже мой, вы же не намерены конфисковать эскриту?!
— Нет, нам достаточно писем от хозяина мастерской, списка его работников и копии карты. Ваш архив и ваша эскрита в полной безопасности, — с улыбкой сказал Ги. — Благодарю вас за содействие делу короны, господа.
Когда Жан Дюфур принес им все бумаги, мастер Николетти с явной неохотой отлип от эскриты и обвел алчным взором шкафы и стеллажи, словно втайне надеялся вынести их содержимое в кармане. Ги, не дожидаясь старика, быстро сбежал по лестнице — его уже давно не сжигал такой охотничий азарт! Чертов дикий мастер все-таки оставил след, как все люди, и Солерну не терпелось как следует встряхнуть хозяина мастерской и наконец найти этого неуловимого невидимку.
***
Дознаватель и мастер выбрались из лодки у Моста Невинных, изрядно удивив де Вийона, который считал, что они захотят вернуться во дворец, однако все же выделил им сопровождение из четырех гвардейцев. У Ги не хватило бы терпения ждать следующего дня, когда допросить владельца мастерской можно было уже сегодня. К тому же неизвестно, что способен принести новый день в Байоле, которая все больше напоминала пороховую бочку. Когда они возвращались, на улицах Сен-Нерин уже снова бурлила толпа.
