Ознакомительная версия.
Екатерина раскраснелась; тяжелый округлый ее подбородок задрожал, придавая этой красивой, но располневшей женщине нехорошее сходство с индюком.
Иван Иванович, не мешкая, вышел распорядиться, чтобы вызвали начальника столичной полиции.
Когда он вернулся, императрица, сбросив шубу, ходила по комнате, стараясь обуздать свою гневливость. Ей это нелегко давалось. Тем не менее, сделав несколько кругов, она поуспокоилась, подсела к столу и записала для памяти: «Повелеть, дабы отныне о приближении наводнения предупреждали горожан… выстрелами из пушек Петропавловской крепости».
— Еще одно, — сокрушенно глядя на взволнованную царицу, предупредил Иван Иванович, — в крепости триста арестантов захлебнулись. В нижних этажах. Не успели их перевести.
Екатерина стремительно обернулась и посмотрела на своего секретаря.
— А что… в народе говорят? — тихо спросила она.
Иван Иванович отвел глаза.
— Не тяни. Я же знаю, что мимо тебя никакие слухи не пройдут, — сказала императрица.
— Говорят, что… Гхм! Что государыня соперницу утопила.
— Самозванку?!
— Княжну Тараканову.
Екатерина рассмеялась. Но голос ее дребезжал, как надтреснутое стекло.
— Какая омерзительная… неправда. Девка сама от чахотки померла! Комендант говорил, что уж два года тому…
Государыня осеклась. О том, что княжну Тараканову держали в Петропавловской крепости, никто не знал, кроме нее самой и верного коменданта. В эту тайну никого не собиралась она посвящать…
Взглянув в лицо Бецкого — он смотрел на государыню сочувственно, — Екатерина гордо выпрямилась.
— Сплетни, — сказала она, стараясь держаться спокойно. Отошла, села в кресло и взяла снова пяльца. Но шить не смогла. Вогнала иглу в батист, едва не поранив палец. — Почему опять?! Ведь мы столько сделали, чтобы никаких даже слухов о ней не осталось!
Во взгляде ее карих глаз, обращенных к Бецкому, возникло вдруг что-то наивное, почти девичье.
— Неужели народ русский мне не верит?
Секретарь не нашелся, что ответить. Пожал плечами.
Екатерина с горечью посмотрела на него. Сказала:
— В бабу болотную верят. А мне, значит… А?
На мгновение в кабинете царицы повисла тишина.
— В бабу болотную верят, — тихо повторил Иван Иванович. — Так ведь это ж нечисть! В нечисть верят. Обычное русское упрямство.
Екатерина оглянулась… и вдруг расхохоталась.
— В нечисть верят, — повторила она. — А я не нечисть. Утешительно!
И, помолчав, добавила:
— О предупредительных пушках не забудь сделать пометку. Надо сказать на совете.
* * *
Легенда об утоплении княжны Таракановой просуществовала больше трехсот лет. Почти столько же продержался обычай пушечными выстрелами встречать наступающее на город море, оповещая жителей о наводнении.
А вот болотная баба в Петербург давненько не наведывалась.
Почему?
А кто ее знает! Нечисть.
ЗЕМНОЙ ВОЛХВ И ПРОРОЧЕСТВО О НЕБЕСНОМ ГРАДЕ
Место не установлено
Никуда б я не поехала, конечно, если б знала заранее, что ждет впереди. Но я не знала.
Да и никто из нас не знал. И даже представить мы тогда не могли, что такое возможно.
* * *
Дорога тонкой ниткой вьется по крутым холмам. Наш грузовичок то ныряет с горки вниз, так что слышно, как в кузове с уханьем подскакивают ребята, придерживая рюкзаки, то с натугой карабкается вверх, и тогда с вершины холма открывается все та же нескончаемая картина: море хвои вокруг и серая стежка дороги, волнистым швом проходящая сквозь пухлое одеяло зелени.
Август 1957 года. Ленинградский университет организовал этнографическую экспедицию к притокам реки Вуоксы.
Мы едем, и с обеих сторон дорогу обступает лес — хвойный, густой, буреломистый.
Корабельные высокие сосны и ели, сплошь в белых бородах лишайника. То и дело попадаются гигантские валуны, заставляющие вспоминать о богатырском перепутье. («Налево пойдешь — коня потеряешь, направо — жизни лишишься».) В рыжих хвойных подушках прячутся черные скальные останки, подобно гробам, поросшие мхом. Шишки, валежник, павшие древесные великаны с ободранной корой загромождают подлесок. Кое-где на фоне черных болотистых луж переломанные березы белеют телом, словно нагие женщины.
Этот лес вызывает во мне дрожь: мысли о кромешной тьме, о чудищах. «И завела злая мачеха детей в глухую чащу…» Кстати сказать, место, куда мы направляемся, так и называется — Корба. То есть на местном диалекте — «чащоба, труднопроходимый лес». Гравий, вылетевший из-под колеса, щелкнул по днищу кузова. Я вздрогнула. Зачем мы едем в эту глухомань, в эту неведомую нам Корбу?..
В нашей группе двое парней с геологического факультета, две девушки-географички, я и Лева — с филологического. И еще кое-кто.
В местном райкоме комсомола наш аспирант и руководитель группы Лева Кондратьев сказал принимавшей нас инструкторше: «Интересуют малые финно-угорские народности: вепсы, карелы, ижоры, саамы… Обычаи, сказки, поговорки. Ну, в общем, вы понимаете. Подскажите, где у вас тут самые старые старики живут?» Инструкторша райкома в изумлении пожала плечами. Потом куда-то позвонила.
Так в нашей группе появился Федор, по-здешнему — Федка, Антипов. Он из местных, уроженец деревни Корба. Второй год учится в техникуме в Петрозаводске, и вот как раз собрался навестить родных.
Федка стал нашим проводником. Он высокий, красивый и всем ладный парень. Особенно хороши глаза. Необычные — зеленовато-коричневые, цвета болотной воды, но при этом — прозрачные, как бутылочное стекло.
— Не боитесь, городские? — первым делом спросил нас Федка, разглядывая девушек своими чудными, завораживающими глазами.
— Чего бояться? — задиристо отозвалась Танька и фыркнула.
— В наших деревнях самые сильные колдуны живут. Даже немцы, говорят, боялись к нам сунуться.
— Ну, так то ж враги! А мы что? Мы свои, — сказал Игорь.
— Тоже верно, — признал Федка, усмехаясь и почесывая затылок.
Все засмеялись.
Мир казался нам тогда простым и ясным, как черно-белые картинки в учебниках: вот свой, вот чужой, это хорошее, а то плохое, — о чем и задумываться-то?!
* * *
— А вот отгадай, что это: родился — вился, жил — мучился, пал — убился; нет ему ни отпевания, ни погребения. А?
Мы переглядываемся, молчим. В избе сгущаются сумерки, хотя на дворе еще светло. Федка вспыхивает от гордости: наконец-то студентов в лужу посадил. Белобрысая челка, взмокшая от жары, налезает ему на глаза.
Ознакомительная версия.
