— Знаю. Но спасибо, не хочется что-то, — вежливо покачал головой Джозеф, пытаясь дать понять, что заботу принимает и ценит, и не хочет обидеть, просто настроения нет.
— Зря вы так. Взрослый мужчина должен много есть, а у нас как раз сегодня очень вкусно кнедлики получились. Ладно, ладно, сейчас принесу ваш кофе.
Гнежка ушла, бормоча под нос про взрослых мужчин, «бедного пана Джозефа» и «ирода, который такое с паном сотворил». Гнежка, да и вообще весь персонал «Марны» — слабенькие Светлые, не пригодные для Служб и редко бывающие в Верхнем, однако околомагические новости до них каким-то непостижимым образом доходят даже раньше, чем до бывшего оперативника Джоша. Так что про некроманта они давно уже все знаю.
В кафе постепенно становилось все оживленней, время подходило к пяти. Из-за соседнего столика поднялись парень, обладатель жиденького юношеского тенорка, и девушка — цокающие торопливые каблучки и сладкая волна фиалковых ароматов. Возможно, девушке лет восемнадцать, у нее светлые волосы и такие же фиалковые глубокие глаза. А может и нет. На кухне гремела посуда. Дважды хлопала дверь. Джош ждал свои кофе и сандвичи. За соседний столик кто-то сел — тихо и спокойно, и сидел, тоже ожидая внимания официантки. Затем прошел еще некто — мягким, почти бесшумным шагом, прошел в сторону седьмого столика… и возвратился. Второй стул у джозефова стола протяжно проскрипел, проелозив по полу, и жалобно вздохнул, когда на него сели. Меж тем Джозеф совершенно определенно никого к своему столику не звал и даже, напротив, обществу постороннего рад не был. Но делать замечание не стал, решил подождать. От пришельца пахнуло крепким, застарелым запахом табака и ментоловой жевательной резинкой, а по скрипу стула Джош определил, что «гость» его грузен и тяжел.
— Пан Джозеф Рагеньский? — сообразив, что Джозеф замечать чужого присутствия не спешит, низким, хриплым голосом курильщика осведомился пришелец.
— Да, именно, — сухо подтвердил Джозеф. Если это от социальной службы, то вот сегодня Джозеф был готов послать мужчину куда подальше без зазрений совести. Достали. — С кем имею честь и чем обязан?
— Я Владимир Беккер, новый начальник Отделения по борьбе с… ну, вы сами знаете, какой преступностью.
Осторожничает — рядом куча простецов.
— Очень приятно, пан Беккер, но все равно не понимаю, чем обязан.
— Вы знаете, я тут принимал дела. Может, слышали, пан Садницки ушел в отставку…
Да, кажется, позавчера Эжен говорил, что босс совсем сдал, начал имена и даты путать. И то сказать — старичку уже под семьдесят.
— … Так вот, я пересматривал ваше последнее дело, про маньяка которое. И обнаружил, что оно еще очень далеко от полного разрешения и закрыто совсем необоснованно. Есть целый ряд грубых неточностей и пробелов, которые следовало бы разъяснить.
А вот если сейчас этот Беккер, пусть он хоть трижды начальник Отделения, даже сам Иерарх, предложит пройти новое регрессное сканирование на благо Света, Джозеф… Джозеф в лицо ему плюнет! Не могут в покое оставить?!
— При чем здесь я? Разъясняйте, восполняйте пробелы. Я больше не работаю в Отделе… — почти прошипел парень.
— Я знаю. Но позвольте, все же закончу. Вы занимались этим делом, и если бы не… трагическая случайность… — коротенькая нерешительная пауза перед «трагической случайностью». Владимир тоже знает, что случайность — исключительно кое-чьей дуростью и самоуверенностью, и никто Джошу больше не виноват кроме него самого. — … Вам, очевидно, удалось бы размотать весь клубок.
Как говорится, спасибо за доверие. Только случайностей не бывает. Джош не сумел закончить дело тогда, и никакими случайностями его глупости не оправдать.
— Ну, предположим, — однако ход мыслей собеседника интересен.
— Так вот, я предлагаю вам возвратиться к работе и закончить дело.
Джош подумал, что ослышался. Потом — что бредит или двинулся рассудком окончательно. Именно сейчас он с собой остротой ощутил свою ущербность — заглянуть бы в лицо этому Беккеру! Ослышался, наверно, не может же быть, чтобы… Однако — Беккер вопрос повторил:
— Так что, пан Джозеф, желаете закончить дело?
Стул под Джошем опасно пошатнулся.
— Вы что, издеваетесь?! — хрипло, зло выдохнул парень, просто нестерпимо мечтая видеть перед собой не темное полотнище слепоты, а лицо…этого. Чтобы прочитать на нём жалость и лёгкую брезгливость, разумеется. — Издеваетесь, да?! Посмеяться пришли?! Не видите, что…
— Тише. Спокойно, пан Джозеф, — строго оборвал Беккер. Примирительно продолжил. — На нас уже оглядываются. Меньше всего я желал вас обидеть. Я всего лишь предложил вам работу. Все-таки вы занимались этим делом и вполне самостоятельно добрались до маньяка. И вы наверняка знаете какие-то важные подробности, нюансы…
— Все эти «нюансы» вы можете найти в отчете по сканированию, — горько хмыкнул Джош, немного успокаиваясь. — Очередная богадельня? Не смешите меня, кому нужен выгоревший слепец, пан? Оставьте уже в покое. И перестаньте ребят ко мне в гости из-под палки гонять. У них другие дела, и куда важней, чем ко мне таскаться.
— Ребят, насколько я знаю, к вам совершенно никто не гоняет! Какая богадельня?! Свет с вами! — очень натурально изумился Беккер. Опять — ну почему нельзя видеть лица собеседника?! — Вы хороший специалист, вот и все. Не должен человек с такими детективными способностями заживо хоронить себя в какой-то убогой лавчушке, простите за откровенность.
— Издеваетесь… — устало отмахнулся Джош.
— Нет. Нисколько. Так согласны?
— Я непригоден. Черт, неужели вы еще не поняли — я слеп. Совершенно. И у меня нет Сил, — беспомощно повторил Джош. Ну как еще объяснить? Или справку предъявить?
— Ещё раз повторяю — я читал ваше дело, прежде чем решиться вас побеспокоить. И уж тем более я все знаю, не нужно кричать. И я знаю, что делаю. Насчет Сил и зрения не волнуйтесь — у вас будет напарник, обладающий и тем, и другим. Так согласны?
Джозеф хотел отказаться. Слишком неожиданно, должен быть какой-то подвох. Почти год дело и «похороненные детективные способности» Джозефа никого не интересовали, а тут — сам начальник Отдела, ни много, ни мало. Возвращаться на работу, где все будут смотреть с жалостью и раздражением? Шататься по отделу нелепым чучелом? И знать, что это просто клоунада, что полноценным оперативником уже не быть? Ни за что. Но… В понедельник снова в лавку, снова телефон и ворчание стрика Дрожко? И скука? И острое ощущение собственной ненужности? Джош бы отказался, однако… Черт за язык дернул, никак иначе. Кивнул:
