— Да фиг его знает! Какая разница?
— А такая, что как бы ноги тут не оставить, — буркнул я, перешагивая довольно крупную трещину.
— Я уже был тут, — напомнил Пашка.
До места добрались без всяких приключений. За очередным поворотом Пашка указал на развилку и боковое ответвление, за которым, всего в пятистах метрах, мы увидели первый замаскированный ангар, а перед ним, на подъездных путях, несколько позеленевших от времени грузовых вагонов.
Солнце уже клонилось к закату, и мы ускорили шаг. Место надо было успеть обследовать при дневном свете. Ночью это делать не только неудобно, но и опасно: мало ли кто шляется по окрестным лесам? А лучи фонариков в здешней глуши будет видно ого-го как далеко!
Вагоны действительно были опечатаны: сквозь петли замка на сдвижных дверях была продета почерневшая проволока, скреплённая свинцовой шайбой с советским гербом.
— Обалдеть… — вырвалось у меня.
— Я ж говорил! — довольно ощерился Пашка.
— Странно это… вроде не так далеко место. Почему до сих пор никто не обнаружил и не растащил? –задумчиво проговорил я. — Сколько лет прошло? Тридцать? Сорок?
— Помнишь пожары десятого года? — сказал Пашка.
— Ну?
— После этого уровень грунтовых вод на местных торфяниках упал. Я смотрел на глаз — похоже, боковая ветка лежит ниже основной колеи. Там спуск небольшой. Наверно, в советские времена тут была хорошая дренажная система. Когда часть вывели, она пришла в негодность и ветку затопило. А после пожаров вода несколько лет уходила, пока колею видно не стало. Но местные все считали, что отсюда уже давно всё выгребли, что можно, и никто не горел желанием лазать за десять километров просто так… так что, похоже, я действительно был первым!
Пашка снова широко улыбнулся, и добавил, указывая на колёса вагона:
— Гляди, вот тут полосу видно. Наверно, уровень, на котором вода стояла.
Я пригляделся. Действительно, нижняя часть колёс была заметно светлее, чем верхняя, и между частями была довольно чёткая граница.
— Получается, пути в воде были, — сказал я, — и шпалы не прогнили, да и рельсы не сильно ржавые.
— Так вода болотная, — Пашка пожал плечами, — кислорода мало. Она, наоборот, консервирует.
Я подошёл к вагонной двери и осторожно потрогал печать. Она была покрыта какими-то чёрными отложениями; советский герб расплылся, но был вполне узнаваем. Я слегка потёр её пальцами. Ниже герба обнаружились цифры: 9966 — и всё. Больше никаких надписей.
— Странно всё-таки… — проговорил я, — так бросили просто, на путях… а в ангары ты не заглядывал?
— Не-а, — ответил Пашка, — пока необходимости нет. Зачем рисковать лишний раз?
— И то верно… — кивнул я, — а что, если в вагонах что-то опасное? Радиоактивные отходы, там, или химическое оружие?
Друг кивнул и, наклонившись, покопался в своей сумке, вытащив серый пластиковый прибор с чёрно-белым ЖК-экраном.
— Может, — кивнул он, — поэтому я эту штуковину взял. Счётчик Гейгера.
— Ого! — удивился я. — Где нашёл?
— На «Авито», пара штук стоил, — улыбнулся Пашка, — решил раскошелиться, раз уж мы этим делом занялись плотно. А то наслушался историй.
— Слушай, мою долю, если что… — начал было я, но друг перебил.
— Да расслабься! — сказал он. — Мы на твоей тачиле сколько катались, а? — он подмигнул мне.
Я пожал плечами и улыбнулся в ответ.
— А он точно работает? — спросил я.
— Точно, — кивнул Пашка, — в Москве тестировал, в Сабурово.
— Специально мотался?
— Так забрать надо было.
Прибор пискнул. На экране появились цифры. Пашка сделал серьёзное лицо и подошёл к двери. Поводил прибором над печатью и возле зазора между створками, за которыми виднелись посеревшие деревянные ящики.
— Видишь? Фон в норме! — сказал он. — Давай вскрывать.
Я достал из рюкзака специально приготовленные кусачки и, приноровившись, перекусил проволоку, чуть выше замка, после чего взялся за печать и вытянул её из паза. Оставалось только отодвинуть засов.
— Кстати, странно, что настоящего замка не повесили, — заметил я, — а то печать есть, а из запоров только это, — я кивнул на засов.
— Наверняка тут ещё охрана была, — Пашка пожал плечами, — так что ничего странного. Просто следование протоколам, или что там у них было.
Возможно.
Я взялся за ржавую рукоятку и что было сил толкну её вверх и в сторону. Металл заскрипел, но не поддался.
— Подсоби! — попросил я друга.
Мы вдвоём навалились на засов. Раз-два и со скрежетом он всё-таки вышел из паза, обсыпав нас хлопьями ржавчины. Ролики, на которых висела дверь, конечно, давно закислились. Поэтому их приходилось пропихивать по пазу волоком, рывками. Наконец, зазор оказался достаточно большим, чтобы в него можно было протиснуться.
Я достал фонарик, включил его и посветил внутрь. Там были ряды одинаковых деревянных ящиков, которые давно посерели и рассохлись, образовав огромные щели, в которых что-то поблёскивало.
Пашка достал из сумки небольшую монтировку, и мы залезли внутрь.
Наше появление подняло довольно много пыли, и я чихнул.
— Будь! — сказал Пашка.
— Спасибо, — ответил я.
Друг снова достал из-за пазухи счётчик Гейгера и подошёл к ящикам. Фон был в норме.
Я же обратил внимание на выцветшие значки и цифры, которые вблизи можно было разглядеть на ящиках. Некоторые я вроде опознал: «не кантовать», «хрупкий груз», «не хранить на открытых площадках», другие были мне совершенно незнакомы: человек, расставивший руки, стоит в круге и пятиконечная звезда с двумя молоточками снизу.
— Вроде никаких знаков опасности, — сказал Пашка, разглядывая маркировку.
— Ага, — согласился я, — если там даже есть химическое оружие или что-то в этом роде — наверняка оно надёжно запечатано. Если увидим какие-то пробирки или колбы — оставим всё как есть.
— Согласен, — кивнул Пашка.
Он подошёл к ближайшему ящику, приноровился и вставил плоский конец монтировки в крупный зазор между досками. Лёгкий треск, облачко были — и перед нами предстали внутренности первого ящика.
Пашка присвистнул.
— Это мы удачно зашли!
Внутри находились какие-то древнего вида печатные платы. Изначально они были установлены в поддон из картона, который давно покоробился, и теперь электронные компоненты беспорядочно лежали один на другом.
Пашка достал одну из плат, посветил на неё фонариком и принялся разглядывать.
— Слушай, я, конечно, не спец, — сказал он, — но выглядит довольно перспективно.
— Берём и уходим? — предложил я.
Друг поглядел в открытый проём. Там, возле дороги, закат уже горел кровавыми отсветами на стволах деревьев.
— Переночуем здесь, — сказал он, — а утром вскроем ещё пару вагонов. Посмотрим, может, там что-то более ценное.
— Может, дальше отойдём? — предложил я, — по насыпи? Тут мне как-то не по себе…
— Да брось, — Пашка беспечно махнул рукой, — тут безопаснее. Площадку под палатку легче найти. Или вообще можно в вагоне заночевать!
— Ну уж нет! — возразил я.
— Ну как хочешь, — Пашка не стал запираться, — тогда поставим палатку на насыпи.
Костёр разводить мы не стали — по той же причине, по которой фонариками снаружи не пользовались. Палатку едва успели поставить, уже в сумерках. Обработали её и одежду репеллентом — а то комарьё налетело тучами, несмотря на то что вода была не так уж близко.
Предусмотрительный Пашка где-то раздобыл армейские спецназовские сухпайки на химических грелках, поэтому поужинали мы вполне вкусно и с комфортом. После чего отправились спать.
Я проснулся оттого, что мне показалось, будто у палатки кто-то ходит. Какое-то время я лежал неподвижно, прислушиваясь. Дул лёгкий ночной ветерок. Скрипела ветка где-то в лесу. Вроде ничего подозрительного. Я медленно успокаивался и собрался было снова уснуть, но решил, что, раз уж всё равно проснулся, то схожу в туалет.
