Глубоко вздохнув, я сел на постели, собираясь с духом и додумывая последние нюансы плана, потом ощупал и осмотрел свое тело — оно восстановилось, но еще не до конца. Неправильно сросшаяся нога выправилась, но была короче, чем другая, и я все равно буду хромать. Ничего, надеюсь, что бегать мне не придется. Очень надеюсь.
Послышался шорох, и в дверях появилась Маша. Она была одета в тренировочные брюки и тонкий темный свитер.
— Я с тобой.
— Ты что? Нет уж — сиди дома. Ты мне только помешаешь.
— Я с тобой. Я побуду на улице, если что, дам сигнал. На стреме постою, в общем. Вань, возьми меня с собой, а? Я тут с ума сойду, тебя ожидая!
— Маш, пожалуйста, не усложняй мою задачу. Сиди дома и жди. Все будет нормально, поверь мне. Все, все, мне некогда. Нужно успеть до полуночи. Жертвоприношение будет в полночь.
— Откуда знаешь?
— Опять исследуешь? Не знаю — откуда знаю. Уверен. Сатанистские обряды проводятся в полночь. Мне нужно успеть до ноля часов.
Я встал с постели и оделся, выбрав темную одежду — рубаху, брюки, темные ботинки. Потом подошел к подруге и крепко поцеловал ее в губы, разгладив большими пальцами рук ее мокрые глаза.
— Не плачь. Я вернусь. В этот раз я вернусь.
Распахнув дверь в темноту, я шагнул через порог и через секунду растворился в ночной мгле. Фонари давно побили местные детишки из своих рогаток, так что ничего не помешает мне подойти к нужному дому незаметно…
Идти по улице все-таки не решился. Вдруг кто-то увидит, глянув в окно — потом будут неприятности. Неприятности? Как-то легко сказано — неприятности. Катастрофа! Ведь я не гулять по улице с девушкой собираюсь, а… ну, ясно.
Весь искололся сухим репейником, пропылился, вспотел — ни ветерка, ни малейшего движения воздуха. А ночь — будто и не ночь. Жарко, душно, гудят комары, впиваясь в кожу до самой кости. Такое впечатление, что у них не жало, а иголки, как у шприца. Дай волю, выкачают кровь так, что останется только лишь сухая оболочка.
«Ненавижу комаров!» — решил для себя, прибив ладонью сразу двух, пристроившихся на щеке. Успели, твари, насосаться — вся ладонь в крови.
Вот и дом. С тылу не видно ничего — ни огонька, ни одного проблеска света. Занавески закрыты, дом тих и мрачен, как склеп. Посмотрел вокруг, заметил здоровенную бочку, стоящую на кирпичном основании. Поежился — под ней лежат кости убитой Всеволодом несчастной женщины, его «сбежавшей» жены. Проклятый изврат…
Прикинул, сейчас должно быть около половины двенадцатого. Так что сейчас уже процесс поклонения Сатане должен быть в разгаре. Насколько знаю — хозяина дома нет на месте, он сегодня работает в ночную смену. Всеволодом придется заниматься отдельно…
Подошел к закрытому ставнями окну, прислушался — в доме тихо, но не оставляло ощущение, что кто-то там бормочет. Хотел прислушаться — не дали. На речке вдалеке кто-то истошно начал вопить, изображая таким образом пение. Слов было не разобрать, упор «певец» делал на громкость и экспрессивность.
Подумал, как проникнуть в дом? Дверь заперта… Достал из кармана шелковый шарф — захватил из дома Марии. Замотал им лицо, затянул узел на затылке — получилось что-то вроде маски. Прикинул в руке короткую дубовую скалку, тоже позаимствованную у Марии, шагнул вперед и только собрался постучать в дверь, как услышал рядом с собой дыхание и шорох. Адреналин хлынул в кровь, я чуть не подпрыгнул на месте, мгновенно повернувшись, замахнулся и… опустил руку.
— Ты?! Какого черта? Я тебе что сказал?! Ты чего притащилась?! Я ведь тебя чуть не прибил!
— Лучше прибей, — выдохнула Маша, — лучше ты прибьешь, чем я помру от страха, ожидая тебя дома. Я же сказала: буду с тобой, и все тут!
— Кошмар какой! Ты — кошмар! — Я удрученно помотал головой и добавил: — Спрячься в тени сарая и сиди там. Если кто-то соберется войти в дом — кинешь камень в окно. Поняла? Выполняй все, как я тебе сказал. Пока не позову, не выходи!
— Да, да, конечно! — замотала головой Мария и прокралась к сараюшке, стоявшей позади дома. Потом ойкнула и вернулась:
— Не могу! Страшно! Там под бочкой покойница лежит, ты говорил! А у сарая темно, и шуршит кто-то! А вдруг мыши? Я их боюсь до смерти!
— Тьфу! Стой у меня за спиной. Перевяжи чем-нибудь лицо, чтобы не узнали.
— Да, да, я тоже шарф взяла! И еще ножик! Вот! — Она достала из-за спины руку, в которой был зажат кухонный нож с деревянной рукояткой. Я видел его на кухне — ржавое чудовище длиной сантиметров семьдесят. Не нож, а меч какой-то. Я фыркнул и укоризненно покачал головой:
— А мотыгу не догадалась взять? Мотыгой-то сподручнее!
— А надо было? — растерянно спросила Мария, и я махнул рукой, чувство юмора у нее точно пропало. — Лицо завяжи. Брось пока свой меч-кладенец.
Маша зажала ножище в подмышке и ловко перевязала лицо шарфом. Теперь мы оба были похожи на злодеев. За одну рожу можно сразу дать пять лет строгого режима. В таком виде люди в булочную не ходят. Если только не собираются эту самую булочную спалить дотла.
— Стой сзади и следи за тем, что вокруг происходит, — приказал я жестко, — игры кончились. Беспрекословно выполняй мои приказы.
Мария закивала головой и повернулась к улице, наблюдая за тем, что там происходит, а я подошел к двери. Подергав, убедился — закрыто хорошо, основательно. Похоже — закрыто на засов. Двери в этой местности, как и дома, были очень даже прочными и основательными, дома — бревенчатыми, а двери из хороших досок, дуба. Сломать их было непросто.
Задумался, придется что-то изобретать. Если я начну стучать, вызывать этих уродов — они могут и не открыть. А еще могут всполошиться и как следует подготовиться. Не исключено, что в доме есть оружие, например ружье. Получение заряда дроби в кишки не способствует пищеварению.
Блеснула мысль — вот оно! Нашел решение. Подозвал Машу и объяснил, что она должна сделать. Маша кивнула головой, сняла шарф и подошла к двери. Я прижался рядом, за углом, так, чтобы меня не было видно ни с веранды, ни из окна, выходящего в зал. Стук в дверь — осторожный, нервный, как стучат женщины. Некоторое время ничего не происходит, тихо. Потом хлопнула дверь на веранду, и кто-то подошел к входной двери.
— Кто? Кого надо?
— Ольгу. Мне надо ей отдать долг — только сейчас принесли. Я занимала пятьсот рублей. Позовите мать. Это соседка.
— Щас… спрошу! — парень ушел внутрь дома и минуты три не показывался. Похоже, что там происходила какая-то работа. Обсуждение, так сказать. Потом парень появился снова:
— А чего ночью-то? Утром нельзя было прийти? Она уже спать легла. Ты одна?
