— Просто они не готовы, — вклинилась в разговор Мари. — Они никогда этого не видели. Им нужно постепенно показать, что это работает.
— Точно! Начни сперва просто работать в больничном халате, а таблетки давай в толчёном виде. Да хоть вперемешку с травами, — подхватил Руп. — Главное не торопиться: годик-другой, и люди привыкнут.
— А это мысль… — призадумался знахарь.
— И люди тебе доверятся, и больницу откроешь.
— И карманы мои будут звэнэть! — вскинул палец Басбек.
Руперт познакомился с болунтурским медиком ещё в Иккаселе. Басбек приехал учиться на врача и ради сдачи экзамена по анатомии записался к Свиверу на уроки карандашного рисунка. Они сдружились и навещали друг друга уже после отъезда Басбека.
Троица наконец покинула порт и направилась вглубь шумного города. Знахарь вёл их узкими улочками, не больше метра в ширину. Приходилось прислоняться к стенам, чтобы разойтись с другими прохожими, тут и там Руп видел ослов и велосипедистов, а вот машин в Гаю-Карас не было из-за слишком плотной застройки. Кругом слышались голоса зазывал и уличных торговцев, ругалась пожилая пара, бегали и смеялись дети. На пути троицы встретились двое ездоков на ишаках, что кричали друг на друга, достав кинжалы. Однако никто и не думал их разнимать. Свивер уже видел столь эмоциональный метод общения и значения не придавал. Народ Болунтура обладал горячим нравом, но в то же время оставался мирен.
Наконец знахарь привёл путников в гостиницу. Высокое строение обладало стеной, башней и внутренним двором, словно какое-то укрепление. Басбек ещё накануне арендовал комнату на троих. Руперт оставил свой чемодан, а Мари и вовсе завалилась спать.
Руп и Басбек отправились на базар.
— Я, кстати, вернулся в Южную Релию, — сказал Свивер, когда они подошли к рынку. — В родительский дом.
— Ты вродэ говорыл, што с братом поссорился. Вы помэрились?
— Он умер. Знаешь, раньше я ненавидел его, а теперь… Даже не знаю.
— Значит, не нэнавидэл, — задумался Басбек. — Ви ещё встрэтитэсь. Знаю, в вашей верэ смэрть — это неизвэстность, но в Талмуде пророка Базгира говорится, что это лишь серэдина пути. Он дождётся тэби на той стороне. Я вэрю, што ви всё уладите.
Смерть в болунтурской религии не состояла в пантеоне богов, как в вере в Пятерых, однако оставалась одной из самых древних и мудрейших сущностей. Являлась Смерть в обличье седого старца в белых одеждах и верхом на рыжем осле. Разъезжая по руслам сухих рек, Смерть находила души умерших и стреляла в них лука, после чего увозила в Божьи оазисы, где все проживали свою вторую жизнь, будь то люди или звери.
Наконец Руп и Базбек пришли на базар. Вокруг пахло вяленым мясом, курагой и пряностями, звучали голоса торговцев и покупателей, звенели болунтурские шекели, орехи звучно насыпались в мешочки. Лавки с тканями соседствовали с торговцами инструментом и араком — местным алкогольным напитком. Там же продавали лошадей, коз, кур и ослов. И всё под открытым небом.
Но самым лучшим оказалось отсутствие на базаре табака. Всю дорогу до Болунтура Свивер сопротивлялся желанию спросить у попутчиков папиросу, и его жажда лишь усиливалась.
Руперт купил трёх хороших ослов, которых помог выбрать Басбек, по мотку верёвки каждому, рюкзаки и покрывала, немного сухофруктов и вяленого мяса, а так же мехá с водой.
Вернувшись в гостиницу, они обнаружили уже отоспавшуюся Мари. Она разложила на столе карту и прикидывала, сколько времени уйдёт на дорогу. Её шпага и кригсмессер Рупа уже лежали на столе.
— Как ви вооружились! — удивился Басбек. — Куда это ви собрались идти?
В своей телеграмме Руперт описал цель прибытия лишь в общих чертах.
— Где-то здесь есть старый заброшенный храм, — указала на карту Мари. — Руп ведь сказал тебе, что я археолог.
— Да. А мне для вдохновения, — кивнул Свивер.
— Эй, рэбята, я слишал много про это мэсто, — качнул головой Басбек. — Ховорят, там прызраки водятся.
— Ты же врач, какие к Дюжине призраки?
— Нэ, у мени жёны, я туда нэ пойду. Я лучшэ вас провожу и поджду здэсь. Ви надолго?
— Мы приедем туда только к вечеру, — произнесла Мари. — На ночь, скорее всего, придётся остаться.
— Значит, завтра послэ полудню приеду за вэми. — Басбек протянул им по платку. — Надэньте вот.
Руп уже носил куфию, поэтому быстро обмотал себе голову.
— Зачем мне это? — нахмурилась Мари.
— Во-пэрвих, голову нэ напэчёт, а во-вторих, мне нэ нужно, чтобы мени в твоей компании видэли. Тэби только рыжего осла нэ хватает! Совсэм как Смэрть будэшь!
— Я ведь не старик.
— Да какая разныца? Нэ распугивай мне клиентов, люди здэсь суевэрние.
— Кто бы говорил!.. — Мари неохотно приняла куфию, а Руп помог правильно завязать её.
Свиверу нравились многие обычаи и традиции Болунтура. Для местных оставалось чуждым понятие лени, они очень трепетно относились к семейным узам, а обещания и традиции зачастую становились сильнее законов. В то же время местная вера была не столь догматична, как Церковь Пятерых. Пророк Базгир не пытался объяснить всё. Его учение прямо признавало, что о зарождении мира ничего не знало, а пантеон богов никогда подробно не описывался. Вера не сомневалась лишь в заповедях и имени самого пророка Базгира, который вознёсся после смерти и был принят богами как равный.
Троица взяла самое необходимое и, оседлав ишаков, двинулась в путь. Они проехали сквозь квартал ремесленников, где на каждом шагу стояли гончарные мастерские, миновали общественную баню и двор красильщиков.
— Ти хорошо дэржишься на осле, Мари, — заметил Басбек.
— Я уже бывала в Болунтуре. У нас проходили раскопки на северо-западе, у городка Драсфарит. Каждый день ездить приходилось.
— Эх, Драсфарит! Моя матушка там родылась. Сам я давно там нэ бил, — знахарь повернулся к Рупу. — Тэби стоит туда попасть, дружище, напищещь самую красивую картину! Серие гори тянутся к солнцу, а ручьи спускаются с них, точно её белие волосы!
— Ой, избавь меня от этого, — буркнула Бардо.
— Эх, какой норов. Я би взял тэби четвёртой женой, но я нэ настолько богат. — Басбек снова глянул на Рупа и, ухмыльнувшись, вскинул палец. — Пока что!
_________________________________________________
Когда Гаю-Карас остался далеко позади, вокруг путников возникла песчано-скалистая местность, утыканная колючими кустарниками и редкими травами. Торчащие тут и там естественные каменные колонны были испещрены горизонтальными полосами оголённых слоёв осадочных пород. Когда троица вышла на открытую местность, Бардо начала вглядываться в каждый камень, что торчал из песка, в надежде найти остатки какой-либо постройки. Она подмечала направление когда-то протекавшей в этих местах реки, замечала проходы между скалами, через которые могли ходить караваны сотни лет тому назад. В ней вновь просыпался азарт поиска.
— Басбек, ты говорил, что слышал о месте, которое мы ищем, — напомнила Мари. — Ты знаешь точную дорогу?
— Нэ-э-эт, я толко слищал об этом местэ. Сам би я никогда туда нэ пощёл. Знаю, что это где-то в Красных горах.
— Значит, придётся искать…
Мари достала из кармана карту и огляделась. На востоке виднелся острый пик, что был отмечен на карте как Каменный коготь. Бардо достала часы и сверила расположение широкой стрелки с солнцем — север лежал точно на шесть часов. Мари скорректировала курс, и группа продолжила движение.
Троица проехала через скалы и оказалась внутри каменного кольца. Вокруг возвышались острые вершины, а центр походил на неспокойное море, ведь окружающие дюны вздымались и опускались, словно волны. На то, чтобы дойти до дальнего края песчаного бассейна, ушло не меньше часа. Но всё же дюны остались позади, и путники начали взбираться по каменным тропам, над которыми виднелся кривой, словно коготь пик. Время от времени крутой подъём вынуждал группу спешиваться и вести ишаков под узды, животные сопротивлялись и вставали на месте, отказываясь от подъёма, но Басбек каждый раз находил способ приласкать их, и ослы послушно трогались с места.
