Глубинка шла на войну. Та самая глубинка, представители которой составляли что-то около ста пятидесяти миллионов из всего двухсотмиллионного населения здешней России. Ни интернациональная вольница сервитутов, ни киберфеодализм юридик, ни своеобразие расовых анклавов и, тем более, никакой не стерильный футуризм опричнины не могли претендовать на право представлять все Государство Российское. А вот эти парни — могли. Они и были истинным лицом богохранимого Отечества. Они, а не маги, опричники и всякие эльфы с орками…
Черт возьми, у них даже была гармошка! Штурмовики в разгрузках и с укороченными автоматами сидели на броне, и чернявый тощий и голубоглазый солдат с нашивками ефрейтора, эмблемой подразделения и группой крови на рукаве рвал меха и орал от души, а товарищи с соседних машин подхватывали, перекрикивая гул моторов:
— По горам Карпатским метелица вьё-о-о-отся!
Сильные морозы зимою трещат!..
Обгоняя колонну на мотоцикле по обочине, я не удержался — и отсалютовал им кулаком. Была мысль, что они просто пошлют меня нахрен, но нет — один из них, молодой, с пшеничным чубом, похожий чем-то на Серегу Ивушкина, махнул рукой в ответ:
— Наемничкам — физкульт-привет!
И его товарищи весело загалдели и замахали руками, приветствуя чудище невиданное — урука на мотоцикле, подумать только — с мечом за спиной! И на душе моей стало немножечко легче — все-таки для этих ребят я тоже был «нашим».
С матерком, грохотом траков, лязгом железа и веселым русским фатализмом бронетанковая глубинка шла на войну.
* * *
Глава 16
Княгиня Заславская
Есть страхи понятные, рациональные. Рационально бояться высоты: ты ведь тупо можешь упасть и покалечиться! Рационально бояться темноты: в темноте нихрена не видно, можно удариться лбом о дверь или получить пинка от незнакомца за углом. Рационально даже змей бояться: в умеренных и субтропических широтах водятся как минимум гадюки.
А есть страхи странные и непонятные. Например, какого хрена половина жителей средней полосы России боится пауков? Ну, нет в Нечерноземье ядовитых и опасных пауков. С чего визжать и лупить их веником? Даже муравьи куда как более кусучие и зловредные, чем пауки. Нет, если брать регионы, которые располагаются южнее — там и тарантулы всякие, и каракурты, и прочие черти с дьяволами. Тем не менее, арахнофобия по всей Земле процветает, независимо от климата. И на Тверди — тоже.
Никогда не слышал о каких-то особенно жутких карпатских пауках на земных Карпатах в целом и Сколевских Бескидах в частности. На Тверди же Сколе и арахниды были почти синонимами. Почему тут случился выброс именно этой фобии — сложно сказать. Вообще над такими вопросами тут задумывались мало, по крайней мере, на хтонических границах. Может где-то там, в НИИ и МИИ, в опричнинах и столицах, хрен знает…
Местные магнаты — Заславские — крепко держались за свою землю, и, вопреки обыкновению, никакого сервитута на границе с Хтонью не было. Ранее богатый и знаменитый, теперь этот род сохранился в единственной ветви здесь, в окруженной горами карпатской долине. Место это считалось нехорошим, проклятым еще с самого одиннадцатого века, после страшной бойни, учиненной тут войсками князя Святополка Окаянного дружине Святослава Древлянского. Но имелась ли тут в одиннадцатом веке Аномалия, или просто циркулировали в народе бабкины суеверия — источники умалчивают. Плохое, скверное место — и точка.
И я склонялся именно к хтонической теории, потому что где Хтонь — там и магия, а где магия — там и маги. А маги тут — это аристократы. Вот и теперь я глядел на закованных в старинные артефактные доспехи, вооруженных мечами и огнеметами дружинников князей Заславских с грязными измученными лицами и, вдыхая запахи гари и каленого железа, нутром чуял — Хтонь раскрыла свои нежные объятья и присматривается к нам, аки лев рыкаяй и ища, кого бы пожрать. Смотрит прямо из-за затянутых паутиной стволов деревьев, из-за желтых, пожухлых ветвей мрачного ельника. Местных закусок ей было явно мало, ей теперь орчатинку подавай… Подавится! Мы, орки, на вкус противные.
— Вы — подкрепление от Вяземского? — спросил старый воин с длинной седой бородой. — Наконец-то дождались…
Молодые гридни закинули свое диковинное оружие с закрепленными на цевье баллонами за спины и взялись за дубовые бревна перегородивших дорогу рогаток, оттащили их в сторону. Стража не была многочисленной: что-то около десятка, и это — на самой границе Хтони, которая начиналась буквально на соседней обочине! Ситуация казалась мне престранной и насквозь непонятной, но точно можно было сказать одно: Заславские сейчас переживают не лучшие времена.
— Сколько бойцов нам в подкрепление прислал Вяземский? Вы кто — иррегуляры? — тем временем спросил старый дружинник и стянул с головы шлем вместе с подшлемником.
Под головным убором обнаружилась лысина с четкой линией загара посреди лба. Обветренное, красное лицо и розово-бледная кожа макушки представляли собой удивительно контрастное зрелище.
— ЧВК «Орда», сформирована из работников Хтонической самопомощи, может, слыхали? — я не торопился спешиваться, сидел в седле электорбайка, ожидая, пока за моей спиной скапливаются основные ордынские силы. — Нас двадцать тысяч.
— Ять, — у старика даже руки опустились. — Ититьска сила! Гришка-а-а! Ступай в портал, дуй в замок! Двадцать тысяч клыка… Орков! Орда пришла! Это как мы всех кормить-то будем⁈
— За это не переживайте, не знаю, как вас по имени-отчеству, — проговорил я. — Припасов у нас хватит недели на три. Дальше да, дальше будут проблемы. Но не у вас. Мы закроем вопрос за это время и поедем дальше…
— Касьян меня зовут, — сказал седой дружинник. — Боярин Касьян Игнатьич Конский, сотник дружины княгини Заславской. А ты кто таков, орчина? Двадцать тысяч бойцов — это сила грозная, даже если с дубьем на арахнов навалитесь — помощь будет серьезная. Но закрыть… Такое никому не под силу. Может, спецгруппа магов из министерства или — атомная бомба, или сам Государь, не знаю.
Я оскалился и почесал шевелюру, а Бахар Двухголовый, который со своим байком расположился по левую руку от меня, громко заржал. Коля Воронцов соскочил с чоппера и подошел к боярину Конскому. Фамилия, кстати — зачет, ему бы с такой да в полицию какого-нибудь сервитута…
— Я — княжич Воронцов, боевой маг Кавказского опричного полка. Приставлен адъютантом к его превосходительству походному атаману Бабаю Сархану, — и протянул дружиннику свиток с письмом от князя Вяземского.
Почему — свиток? Так личную магическую печать командующего по электронной почте не пошлешь! А чтобы ввести государевы войска в юридику, уведомления по электронной почте недостаточно… И звонка по телефону — тоже. Тем более, когда речь идет об огромной толпе подозрительных орков.
— Бабай Сархан? Резчик? — глаза Касьяна Игнатовича становились тем круглее, чем дальше он читал текст письма. — Это вы, что ли, в Сан-Себастьяне Хозяев Хтони трахаться заставили? Ого-го! Беру свои слова назад, если все арахны друг друга трахать начнут вместо того, чтобы на честной народ кидаться — это можно будет считать закрытием вопроса, да! Но где вас всех разместить-то?
— А в какую сторону у вас Хтонь? — спросил я, хотя ответ был очевиден.
— Да вот она вся, кур-р-р-рва пер-р-р-рдолена! — злобно, на польский манер выпалил боярин и ткнул пальцем в стену пораженного скверной леса. — Вот она, сука страшная. Бери — не хочу. Возьмете?
Он, наверное, шутил. Но я-то нет!
— Возьмем! — я залихватски махнул рукой. — Орда-а-а-а! Слушай мою команду! Приказываю освободить от зеленых насаждений придорожную полосу на… Апчхидесят метров! Древесину использовать для обустройства лагеря и полевых укреплений! Оружие не убирать, доспехов не снимать… Особое внимание на… Кто у вас тут самый стремный в Аномалии водится, боярин?
— Паучелы, ять… Шелобы! Ну, пауки величиной с человека! Жы-ы-ы-ырненькие, стервы! Бегают со свитой мелких, паучают их, понимаешь ли…
