Асия терпеливо переносила боль, пока Алек осматривал дом. Перспектива остаться одной заставляла сердце биться болезненно чаще, но в то же время ей не терпелось принять душ.
Уходя, Алек сообщил, что его клиент скоро сделает ей предложение. Когда она вышла из душа, ощущение чистой одежды на коже оставалось почти таким же приятным, как горячая вода. Асия расчесала влажные светлые, почти белые, волосы и дала им высохнуть. Потом она спустилась вниз и рухнула на диван с подушками, украшенными вышивкой с розами.
Сознание отключилось.
Когда Асия очнулась, она не поняла, где находится. Комната ничего не объясняла – это была не ее комната в школьном общежитии. Асия погладила подушку выцветшего бледно-розового оттенка. Ткань была теплая и мягкая, почти гладкая после сна. Проявив немного фантазии, можно даже почувствовать знакомый запах духов.
Постепенно Асия осознала свою ошибку: эта подушка никак не связана с матерью. Хотя мамины щеки, кажется, были такими же гладкими, когда Асия подбегала в детстве поцеловать ее. Единственное, что хранила подушка, – это фабричный запах ткани и оставшееся после дневного сна тепло лица.
Внезапно Асие стало трудно дышать – грудь словно зажали в тиски. В панике она села, но лучше не стало. Асия не могла набрать воздух в легкие. Боль продолжала нарастать, и тогда она поняла, что это душащее горе.
Мысли назойливыми мухами кружили в голове: она никогда не узнает свою мать и свою тетю, никто в жизни не будет любить ее, как любили они. Она останется одна. Навсегда.
Асия считала, что знала боль и раньше, в школьные годы, когда рухнула ее надежда увидеть семью. Она ошибалась. Эта пропасть бездонна, а падение бесконечно.
Асие хотелось выйти из прострации, пробить кулаками дорогу на волю, но у нее уже не осталось сил. Она чувствовала себя опустошенной. Асия взяла с журнального столика мобильный телефон. Было почти десять часов вечера.
Немного поздно звонить мсье Арлану, но у нее нет выбора. Ей нужно двигаться дальше хотя бы для того, чтобы занять мысли. Он ответил почти сразу, и Асия извинилась за то, как отреагировала днем, а также за поздний звонок. Она заставляла его работать сверхурочно.
– Я на пенсии, – сказал мсье Арлан, – сверхурочной работы для меня больше не существует. Я продолжал заниматься делами вашей семьи, потому что являюсь ее давним другом. И, учитывая все обстоятельства, я думаю, вы отреагировали довольно хорошо.
Асия вспомнила свою холодность и то, как она его выгнала, и удивилась реакции старика. Казалось, он имел в виду, что она вправе чуть ли не ударить его? Асия предпочла не думать о словах и сказала, что кто-то хочет купить дом.
– Мне кажется, это лучшее решение. Это место действительно слишком большое для меня. Поскольку у меня нет денег, я не смогу содержать его должным образом. Я полагаю, что трубы, картины, да все что угодно, должно быть, состарилось за восемь лет…
Наступило долгое молчание. Асия приготовилась к новой порции плохих новостей.
– Я полагаю, – сказал мсье Арлан, – ваша семья хотела, чтобы вы жили в этом доме. Конечно, вы можете думать, что это всего лишь сентиментальные соображения и что они на самом деле несовместимы с вашей ситуацией. Тем не менее вы не можете продать его.
Асия почувствовала, как в районе желудка начала подниматься паника.
– Что вы имеете в виду? Как так я не могу продать дом? Он принадлежит мне, верно?
– Он будет ваш, как только мы вместе пойдем к нотариусу. Я заморозил процедуру, пока вы были в школе. Я отвезу вас туда, это всего лишь формальность.
– Значит, дом скоро будет моим. Раз я совершеннолетняя, то могу выставить его на продажу.
– Ваш возраст – не проблема, – продолжил мсье Арлан. – Дело не в этом.
– Ой! – воскликнула Асия, когда в голову пришла обнадеживающая мысль. – Вы имеете в виду, что кто-то еще имеет на него право? Что я не единственная наследница? Это правда? Этот кто-то – мой отец, да? Моя мать так и не сказала мне внятно, кто он такой и почему они расстались, но…
– Нет, Асия, вы заблуждаетесь. Ваш отец… никогда не был частью этой семьи. Во всяком случае, он не отсюда; это единственная деталь, которую однажды при мне упомянула ваша мама. Видите ли, сестры Рэйвен всегда жили очень независимо…
– Но вы, вы были их другом?
– Да, конечно. Но я бы никогда не позволил себе указывать им, что делать.
Асия вдруг поняла, что за нежностью, которая отчетливо слышалась в голосе мсье Арлана, когда он говорил о ее матери и тете, скрывалось что-то еще… Своего рода уважение, граничащее со… страхом?
Он боялся ее матери и тети? Асия могла винить их во многом, но она никогда их не боялась. Оглядываясь назад, можно даже сказать, что они были слишком снисходительными к ее детским шалостям…
Она не помнила, чтобы ее хоть раз наказывали. Ей объясняли, почему то, что она делала, было неправильным, да. Но Асия всегда понимала, что для семьи ее смех или улыбка были самым важным.
А дальше – переход в школу со всеми ее писаными и неписаными правилами…
Асия отмахнулась от мыслей о прошлом.
– Но тогда, если мой отец не в счет, я смогу продать дом, верно? Есть ли у меня братья, сестры, другие родственники, о которых мне не сказали?
– Нет, нет, вы единственная наследница дома и, боюсь, всей семьи Рэйвен. Вы знаете, как далеко уходит родословная вашей семьи?
Асия воздержалась от того, чтобы сказать, что ее интересует только здесь и сейчас. До этого она никогда не искала в интернете статьи с упоминанием матери или тети. Сначала она слишком злилась, а потом боялась обнаружить фотографии семьи, улыбающейся, как будто мир не застыл, когда они бросили ее. Наконец она прошла фазу отрицания… и научилась принимать боль.
Что, если бы она искала – действительно искала – хоть что-то в интернете? Теперь она знала. О двух людях, умерших восемь лет назад, ничего не удалось бы найти, кроме абзаца в разделе «Разное» вместе с еще одной автокатастрофой.
Итак, «посмотреть» на предков, которые на века обратились в прах…
Мсье Арлан не мог увидеть, как она пожала плечами. Асия озвучила:
– Нет, я не знаю своего генеалогического древа.
– Видите ли, этот город основан несколькими купеческими семьями недалеко от рыбацкой деревни триста восемнадцать лет назад. Это было идеальное место с океаном с одной стороны и холмами с видом на внутренние земли с другой.
Среди основателей была и Вера Рэйвен, первая пришедшая на эти земли. Ее приданое состояло из драгоценных камней – сапфиров, если я правильно помню. Она так и не вышла замуж, к великому отчаянию ее родственников, которые тем не менее не переставали представлять ей женихов. Вместо замужества она посвятила себя строительству города, продавая свои драгоценности. На вырученные деньги удалось построить церковь, школу для девочек и библиотеку.
В конце жизни у нее родился ребенок, хотя она так и не назвала имя человека, который был ее возлюбленным, – ходили слухи, что он был женат. Поскольку она очень много сделала для города, скандал оставался относительно… сдержанным. Этот дом принадлежал только ей, что в то время было исключительным явлением для незамужней женщины. Чтобы почтить ее память, город Исман постановил, что этот дом останется в семье Рэйвен: пока жива наследница, продать его нельзя. Если род прервется, город воспользуется правом покупки дома и преобразует его в социальное учреждение – дом престарелых или что-то подобное. Поэтому, Асия, вы не можете продать этот дом, каковы бы ни были причины.
Асие потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она и представить себе не могла, что ее семья может играть такую роль в местной истории. Она просто знала, что тетя работала воспитательницей в детском саду, а мать организовывала свадьбы. Она хорошо зарабатывала на жизнь: именно ее деньги, в большом количестве, нежели чем скромные сбережения тети, пошли на обучение Асии.
