Шутить про коврик у двери совсем не хочется. После Германа собачьи шутки воспринимаются совсем иначе и вызывают лёгкую тошноту.
— Ань, отпусти, папа снимет куртку.
— Потом, — заявляет та, сильнее обвивая шею руками и утыкаясь носом под линию челюсти.
— А ботинки дашь снять? — снова пробует он.
Демид, да и Богдан, уже прошли в комнату, и только Слава топчется в прихожей.
— Снимай, — бормочет Аня в шею, но даже и не думает расцеплять руки.
— Ты не волчонок, ты обезьянка, ты в курсе? Дай папе раздеться.
— Иди сюда, — требует Демид, появляясь на пороге и подхватывая Аню подмышки. Та пищит, но руки и ноги всё-таки разжимает, позволяя утащить себя в другие объятия. — Никуда твой отец не денется, дай ему переодеться.
— Вот так бы сразу, — вздыхает Слава, наконец-то снимая куртку.
— Помочь?
Демид так и стоит в дверях прихожей, наблюдая за тем, как осторожно Слава расшнуровывает ботинки, стараясь не напрягать больше необходимого ногу.
— Сам справляюсь.
— Если в ближайшую неделю ещё хоть раз возьмёшь в руки что-то тяжёлое, я тебя к дивану привяжу, понял?
Слава едва не прыскает от этой угрозы, прекрасно зная, что Демид её вряд ли выполнит. Однако рана продолжает пульсировать, требуя прислушаться к чужим словам, и Слава лишь кивает, принимая поставленное условие. Да и идти к врачу, если швы разойдутся, ему совсем не хочется.
— Хорошо. Ничего тяжёлого в ближайшую неделю. Возьмёшь на себя Аню? Раз у вас такая идиллия.
Под возмущённое: «Папа!» Слава проскальзывает в комнату, где тут же натыкается на любопытный взгляд Богдана.
Почти всю дорогу тот молчал, полностью погрузившись в себя и открывая рот редко и лишь по делу. Неважно ехали ли они в машине или останавливались в номере хостела на ночёвку.
— Значит, я буду спать здесь?
Богдан кивает на кресло, прижимая к груди рюкзак — единственное что он, кажется, взял из старой жизни в новую.
— Оно раскладывается. В душ пойдёшь? Полотенце дать? Я тебе пока место в шкафу освобожу.
Богдан шумно втягивает носом воздух и, решительно кивнув, наконец-то опускает рюкзак в кресло.
* * *
Аня не отлипает от Славы весь вечер. Ходит за ним хвостиком, ревниво поглядывая на Богдана, таскает из тарелки еду во время ужина, хотя уже очень давно так не делала, и уводит Славу в свой уголок, стоит только тарелкам опустеть.
— Мне нужно будет поработать, Ань, — напоминает он, оказываясь в комнате, и она милосердно разрешает взять с собой ноутбук, прежде чем вновь схватить за руку и утянуть дальше, недовольно зыркнув на выглянувшего из кухни Богдана.
— Не ревнуй, волчонок.
Слава успокаивающе поглаживает дочь по макушке, прежде чем опуститься на пушистый коврик и, вытянув больную ногу, прислониться спиной к задней стенке шкафа.
Включив лампу в углу и пододвинув для ноутбука стул, Аня подлезает под локоть, чтобы прижаться к боку.
— Я не ревную. Я его не знаю.
На кухне, закрыв дверь, о чём-то тихо разговаривает с Богданом Демид, Слава не прислушивается, продолжая успокаивающе гладить Аню по макушке.
— Кто он, пап?
Аня тоже всю дорогу старалась молчать. Лишь жалась то к нему, то к Демиду и ни в какую не хотела оставаться рядом с Богданом, так что Славе пришлось пересесть назад.
— Твой дядя. Что? — Слава вопросительно смотрит на заглянувшую ему в лицо дочь и улыбается. — У меня, оказывается, есть брат. И такое бывает.
— Значит дядя — это брат папы?
В ожидании ответа Аня снова прижимается к боку.
— Да. И Богдан твой дядя. А ещё он часть нашей стаи.
— Я чую, — Аня кивает и, будто для наглядности, шумно втягивает носом воздух. — Просто…
— Тебе непривычно и тяжело, — подсказывает Слава. Он понятия не имеет, как бы сам отреагировал, приведи в детстве мать кого-нибудь к ним, в их устоявшийся маленький мирок.
— Да.
— Ему тоже, — заверяет Слава, и Аня снова отстраняется, чтобы заглянуть ему в глаза. — Помнишь, что Демид рассказывал тебе об оборотнях? Что бывают такие как ты и те, кого укусили, — Аня кивает и Слава продолжает: — Так вот, ты родилась со своим внутренним волком, росла вместе с ним, а он обрёл его совсем недавно. У него даже ни одного полнолуния не было. Понимаешь? Его жизнь поменялась буквально за несколько дней.
— Значит его волчонок ещё совсем маленький? — из всех сказанных слов Аня цепляется именно за эту информацию. — Пап, а можно я покажу ему нашу любимую поляну в следующее полнолуние? Ну, можно же? Пожааалуйста.
— Не уверен, что получится в ближайшее, но в одно из полнолуний обязательно покажешь.
— Хорошо.
Аня немного сползает, укладывая голову Славе на колено, и довольно вздыхает.
* * *
Слава создаёт новую почту и отправляет все полученные от Сидра данные Рите, а потом закапывается в них и сам, выбирая в отдельную папку наиболее важные детали и моменты.
Работать с ноутбуком на стуле не особо удобно, но Аня спит, доверчиво прижавшись к нему и не желая покидать облюбованное местечко. Слава уже пытался переложить её на кровать, однако, стоило ей, захныкав, уцепиться дрожащими пальцами в штанину мягких домашних штанов, как он сдался.
Растерев пальцами усталые глаза, Слава снова утыкается в монитор, архивируя собранную папку и набрасывая письмо с рекомендациями. Голова начинает неприятно гудеть, однако оставлять дело на полпути он не собирается.
Славе хочется закатать Германа по полной. Хотя, со слов Риты, ему и так предъявлено обвинение в нападении на полицейского и незаконное удержание человека. Наручники на Богдане вышли ему боком. А ещё захватить и Фёдора Игнатьевича, но он в папках Сидра даже не упоминается.
— Хватит на сегодня. — Тихо звучит совсем рядом, и кто-то слегка встряхивает его за плечо.
Слава отвлекается, поднимая от ноутбука взгляд, чтобы столкнуться с Демидом.
— Что?..
— Хватит, говорю. Иди спать.
— Сейчас доделаю, — Слава сглатывает сухим горлом, понимая, что очень хочет пить, но всё равно не двигается. — Нужно закончить.
В висках пульсирует в такт с раной и Слава морщится.
— Дай мне ещё минут двадцать-тридцать, я почти закончил.
Он собирается ещё немного покопаться в данных Сидра, в надежде всё-таки найти там хоть что-нибудь на Фёдора Игнатьевича, прежде чем отправить письмо Рите, но у Демида на этот счёт оказываются другие планы.
Аня снова хнычет во сне и цепляется пальцами за штанину, когда Демид, наклонившись, подхватывает её на руки. Ему приходится тихо рыкнуть, чтобы она успокоилась и наконец-то отпустила.
— Десять минут, иначе я поступлю с тобой так же как с ней, — угрожает Демид, перекладывая Аню на кровать и накрывая её одеялом. — Таблетки и вода будут ждать тебя на кухне.
* * *
Славе ничего не остаётся, как отправить Рите то, что уже есть и выбраться на кухню, где ждёт Демид.
— Бутерброд, таблетка, вода, — перечисляет тот хмуро, и Слава послушно берёт нашпигованный колбасой и сыром хлеб.
— Ну, чефо? — возмущается он, прикрывая дверь и садясь напротив.
— Ты мог заняться этим и утром.
— Не мог. Рита должна подготовиться.
— Тем более что ты отстранен, — бьёт по больному Демид и Слава недовольно зыркает. — Таблетка и вода.
— Спасибо, утешил. Я всё ещё потерпевший и свидетель, не забывай. Как и Богдан. Как минимум за нападение и удержание его посадят.
— Вот именно. Поэтому ты должен отдохнуть и поспать.
— А должны за серию убийств, — сплёвывает Слава, в пару глотков допивая воду. — Ты разве не хочешь, чтобы он ответил за смерть твоей семьи?
— Я хочу, чтобы ты не гробил себя. Но ты же никогда не слушаешь.
Скрестив руки на груди, Демид ещё сильнее хмурится, недовольно поджимая губы.
— Хочешь обсудить мои косяки? Мне ведь тоже есть, что тебе предъявить, Демид.
Слава копирует позу и получает в ответ лишь усталый вздох.
— Хорошо. Не сегодня. Идём спать.
