— Не за что! Неужели вы подумали, что я могла поступить иначе?
— Ты подвергала себя огромной опасности! — строго сказал Габриель.
— Не чего делать из меня героя! — возмутилась я, — Тем более, что я уже сражалась с Отто. Может, конечно, он использовал не всю свою силу, но я его одолела!
— Что? Ты дралась с НИМ? — круглыми глазами уставился на меня Габриель.
— Да, было дело! Он решил меня перевоспитывать! Не вышло! — посмеялась я.
— Не смешно! Он мог покалечить тебя. По идее он должен обладать почти такой же силой и скоростью, что и мы. Это было очень опасно и не разумно! — возмущался Габриель.
— Я тоже не промах!
— Про что это ты? Габриель говорил о телекинезе, но этого не достаточно. Может, продолжишь свой рассказ! — попросил Питер.
— Про теорию о клинической смерти? — уточнила я.
— Да! Ты сказала, что сама являешься прямым доказательством этой теории. Мне хотелось бы узнать подробнее.
— Так ты получила телекинез? — внимательно слушал меня Питер, да и остальные. В это время спустился Роберт и тихо стоял возле стены. Он только приветственно мне кивнул.
— Да, — согласилась я.
— Сколько же ты пробыла в таком состоянии, чтоб получить такое? — не унимался Питер.
— У нее было четыре клинические смерти, — напомнил Габриель.
— Неужели они накладываются? Каждая последующая усиливает предыдущую?
— Нет. Каждая по отдельности.
— То есть? — сказали хором Габриель и Питер.
— Каждая клиническая смерть приносит свое! — призналась я.
— То есть ты хочешь сказать, что у тебя четыре способности? — удивился Питер. Роберт отклеился от стены и подошел ближе. Джанет заерзала. Габриель замер. Каждый ждал моего ответа. Я глубоко вдохнула, набираясь смелости.
— Да. Но у каждой клинической смерти была своя длительность, следовательно, силы имеют разную интенсивность. Первые три были у меня почти подряд, поэтому я не знаю какой дар от какой. Четвертая была самая длительная, и от нее я получила телекинез.
— Какие еще силы у тебя? — подскочил Питер на диване. Для него это было открытием.
— Я отлично запоминаю все, что когда–либо видела, слышала и читала. Мама это называет феноменальной памятью и наблюдательностью. В свое время мне это очень помогло не отставать в учебе и заниматься тем, что мне действительно нравилось.
— Это я уже заметил, — проговорил Габриель.
— Продолжай! — настаивал Питер.
— Еще на мне заживают все мелкие травмы и достаточно быстро. Ты должен был заметить это при аварии. Вытаскивая меня, ты порвал всю мою одежду и оцарапал от самого плеча до ступни, — я повернулась к Габриелю, заглядывая в его медовые глаза.
— Царапины я заметил, но не придал этому значение, потому как очень быстро оттуда ушел, — признался Габриель.
— А еще я очень сильная физически! Поэтому и могла бороться с Отто почти на равных. Он, конечно, сильнее, но телекинезом не обладает.
— Проверим насколько ты сильная! — подал голос Роберт, подпрыгивая на месте.
— Нет! Даже не думай! Ты самый сильный из нас, а она человек! — вскочил на ноги Габриель.
— Про что это вы? — не поняла я сразу.
— Армрестлингом не увлекаешься? — поигрывая бровями и потирая руки, говорил Роберт. Он азартный игрок, а Габриель за меня боится.
— Ты совсем дурак? Ты покалечишь ее! — кричал на него Габриель.
— Я тоже думаю, что это не разумно. Какой бы силой Вира не обладала, — спокойно сказал Питер, вставая с дивана.
— Ну, вот так всегда! — огорчился Роберт и поднялся наверх. В гостиной мы остались вчетвером.
— Вам я конечно не соперник! Я даже слабее Отто, а он в свою очередь слабее вас, — решила я вставить свое слово.
— Кстати, ты нам не расскажешь об Отто? — развернулся ко мне лицом Питер, вновь садясь на диван.
— А что рассказать? — не поняла я.
— В мыслях Отто я прочитал, что он с тобой разговаривал, но толком об этом разговоре он не думал, — сказал Габриель. У меня мороз прошел по коже.
— Что именно вас интересует? — решила я, что так можно будет избежать ненужной лжи.
— Что у него от человека, а что от нас, — иронично сказал Питер. Я тоже села. Это я могу рассказать.
— От человека у него биение сердца, кровь, кожа, дыхание. От вас у него сила и скорость. Но он сказал, что здесь очень много нюансов. Сердцебиение у него немного учащенное, дыхание замедленное, кожа абсолютно такая же, как у человека, кровь гуще и темнее. Он слабее вас, но в скорости не уступает. А вот продолжительность жизни зависит от питания. Он, например, полностью питается как человек и никогда не пробовал кровь. И живет соответственно человеческий век. А вот те, кто питаются кровь, живут дольше и в силе не уступают вампирам, даже кожа становиться крепче.
— Значит, есть и другие? Он тебе и это рассказал? — удивился Питер.
— Сначала вы мне расскажите, какие такие у вас здесь законники есть!
— «Законники» — это три вампира, которые следят за соблюдением наших законов. Живут они как ни странно в США штат Пенсильвания. Иногда их называют «Дракулами», — начал рассказ Питер.
Я не удержалась от смеха. Оказывается люди просто не правильно понимают некоторые вещи. «Дракула» действительно существует, но это не самый первый и сильный вампир, а просто правящая каста, семья.
— Извините! — проговорила я сквозь смех.
— Да, вот кто такой «Дракула» на самом деле! — поддержал меня Габриель.
— А «законники» это типа королей? Одни и те же всегда или они меняются? — задала я глупый вопрос, но уточнить же надо было.
— Нет. Это трое вампиров, которые уже правят около семи веков. Точнее знают только они сами. Барос — главный у них, он может одним прикосновением руки прочитать всю твою жизнь, узнать все твои мысли и сомнения, которые когда–либо возникали у тебя. Обмануть его не возможно. Если Габриеля еще можно, то его никогда. Кирма — его жена, она видит недалекое будущее. Как только ты принимаешь какое–либо решение, она его уже видит. Так они сохраняют свой престол. Ты только задумал мятеж, а она уже сказала и отреагировала. Но видит она только то, что касается их самих непосредственно. Ватир — их сын, Барос его сам создал. Он обладает огромной силой и скоростью. Он сильнее и быстрее любого из нас. Никто не знает, где Барос его нашел. Ватир их ударная сила. Кстати, Ватир единственный, кто имеет сразу трех жен, — рассказывал Питер, смотря куда–то вдаль.
— А какие у вас законы, которые надо охранять? — поинтересовалась я.
— На самом деле закон один — не раскрывать свою сущность! А отсюда уже: обязательное ношение колец или кулонов, скрытая охота и т. д. — объяснял Габриель.
